— Хорошо, доктор Шеффер, я постараюсь объяснить им мотивы ваших действий.

Проводив Льюиса, доктор Шеффер собрал с десяток своих ближайших помощников на шканцах.

   — Дорогие друзья, я должен посоветоваться с вами, — не без внутренней робости начал доктор, озирая усталые, нахмуренные лица сподвижников. Что-то они ответят ему? Не сочтут ли трусом? — Я высоко ценю ваше мужество в час постигших нас испытаний. Вы отказались выдать меня нашим врагам и купить этой ценой свою безопасность и свободу. Вы дали ясно понять этим злобным шакалам, что русские люди не идут на грязные сделки, пятнающие их честь и совесть. Я никогда этого не забуду! Низость и коварство наших врагов не имеют границ. Мы с вами оказались в тупике. Ежели эти изверги будут настаивать на своих требованиях, всех нас ждёт неминуемая гибель от голода и истощения. Мы можем попытаться пробиться на берег с боем, но силы слишком неравны, и я не имею права подвергать вас такому риску. Я думал над единственным, кажется, выходом в данной ситуации — добровольной сдаче на милость победителя, капитуляции перед ним. Я и сейчас готов пожертвовать своей жизнью ради вашего спасения, но вы же сами этого не хотите. Поступить так — значило бы окончательно признать наше поражение и нашу вину. Но мы с вами ни перед кем не виноваты. Я верю, что мы ещё отвоюем принадлежащие России земли, и сдаваться не хочу. Сегодня у нас появился шанс достойно выйти из этого тупика. Мой друг, американский капитан Льюис, предложил мне тайно уйти отсюда на борту его судна, следующего в Макао. Из Макао не представляет труда добраться на попутном корабле до Санкт-Петербурга. Я информирую главное правление компании о нашей беде. Не сомневайтесь, что мне удастся убедить руководство компании и правительство России отомстить за оскорбление, нанесённое чести великой Российской империи. Мой тайный отъезд выбьет у наших врагов их единственный козырь, и они уже не смогут свести со мной счёты. Когда они убедятся, что я исчез, они не посмеют препятствовать вам высадиться на берег. Я представляю, что до прибытия подкрепления вам здесь, в Гонолулу, придётся нелегко. Но все вы люди бывалые и, уверен, не пропадёте. Поверьте, господа промышленные, друзья мои и соратники, мне очень непросто предложить вам такой вариант. На Кауаи я поклялся, что никогда не оставлю вас. Но сегодня иного выхода из тупика не вижу. Я действую в интересах вашего же спасения. Подумайте над тем, что я сказал, и дайте ответ. Как вы решите, так и будет. Времени у нас нет. Завтра я должен сообщить ваше решение капитану Льюису, этому единственному благородному человеку из всех находящихся здесь американцев.

Доктор Шеффер замолчал. Молчали и промышленники, неуверенно поглядывая друг на друга.

   — Да что решать-то, — отозвался наконец Пётр Кичеров, — всё правильно, Егор Николаевич, вы рассудили. Другого выхода и спасения у нас нет.

   — Всем ясно, — веско сказал Тараканов, — что оставаться вам, Егор Николаевич, здесь нельзя, а выдать вас — не по-людски и противно нашим правилам. Капитан Льюис предложил разумный план. Будем надеяться, что с Божьей помощью всё удастся.

   — Ежели Льюис согласится, надо бы вам, Егор Николаевич, взять с собой ещё пару человек — для вашей же безопасности и охраны, — поделился своей выдумкой Алексей Однорядкин.

   — Так вы согласны, вы не осуждаете меня? — ещё не до конца веря в свою удачу, обвёл всех глазами доктор Шеффер.

   — А чего нам осуждать вас, Егор Николаевич, коли действуете вы ради нашего общего спасения? — удивился Филипп Осипов.

   — Значит, никто против этого плана не возражает? — в последний раз уточнил доктор Шеффер.

   — Мы согласны. Противных вашему плану нет, — ответил за всех Тараканов.

   — Спасибо, друзья, что верите в меня. Я торжественно обещаю, что вернусь в Петербург и организую подмогу. Я верю, что и Александр. Андреевич не оставит вас в беде... Да, и вот ещё что. Без меня, наедине обсудите, кого бы вы хотели иметь своим предводителем, когда я оставлю корабль.

На следующий день доктор Шеффер известил капитана Льюиса, что промышленники поддержали его решение отплыть из Гонолулу на судне «Пантер».

   — Вы сможете взять со мной ещё двух человек? — спросил он Льюиса. — Мои люди считают, что втроём нам будет безопаснее.

   — Смогу, — ответил Льюис.

   — У меня ещё одна огромная просьба. В нашем отчаянном положении дорог каждый день. Вы не сможете ускорить отъезд на пару суток?

   — Я не уверен, что удастся так быстро запастись продуктами питания.

   — Вы можете закупить необходимые продукты на острове Кауаи.

Льюис пристально посмотрел на доктора Шеффера.

   — Вы не боитесь, доктор, появляться там ещё раз?

   — А если сделать так, чтобы никто из посетителей корабля не видел ни меня, ни моих спутников.

   — Хорошо, — согласился Льюис. — В ваших интересах я ускорю отход корабля.

Промышленники сообщили доктору, что выбрали своим начальником Тимофея Тараканова. Шеффер удовлетворённо покивал головой.

   — Я не хотел навязывать вам своей подсказки, но ваш выбор я одобряю. Теперь назначьте мне двух провожатых.

Чуть погодя Тараканов принёс весть, что по общему решению с ним вместе отправятся Филипп Осипов и алеутский тоен Григорий Искаков.

В ночь накануне отплытия «Пантера» доктор Шеффер простился на палубе «Кадьяка» с остающимися. Каждому пожал руку, призывал не беспокоиться, держаться стойко, верить в него. Ему желали удачи. С обеих сторон чувствовалось некоторое смущение. Когда проводы завершились, доктора Шеффера и двух его спутников, соблюдая предельную осторожность, доставили под покровом ночи на борт американского корабля.

Бухта Ваимеа,

8 июля 1817 года

Как только «Пантер» бросил якорь, Льюис отплыл в шлюпке на берег. Вернулся часа через три, и, похоже, не один. Из открытого окна капитанской каюты затаившийся доктор Шеффер слышал оживлённый говор на палубе.

   — Я не буду, господа, приглашать вас в мою каюту, там слишком душно, — донёсся до него совсем уже близкий голос Льюиса. — Распорядитесь, пожалуйста, поставить здесь столик и кресла.

   — Отличная идея, капитан! — прозвучал пропитой бас, и доктор Шеффер с содроганием узнал голос своего бывшего подчинённого Уильяма Водсворта.

   — Вы поступили совершенно правильно, Исайя, — развязным тоном говорил Водсворт, — что не согласились с предложенными вам ценами на батат и таро. Они могли запросить столько с русских, и это было бы справедливо. Но после того как я помог канакам изгнать с острова этого шарлатана со всей его командой, канаки просто обязаны давать некоторую скидку моим соотечественникам.

   — Кого вы имеете в виду под шарлатаном, доктора Шеффера? — уточнил Маршалл, первый помощник Льюиса.

   — Ха-ха-ха! — зычно загрохотал Водсворт. — Да он такой же доктор, как я император Наполеон Бонапарт. Они придумали этот трюк вместе с Барановым, чтобы под прикрытием научных занятий заслать доктора на Сандвичевы, а потом с его помощью оттяпать для России один или несколько островов. Я удивляюсь вам, господа, вы только что прибыли из Гонолулу и до сих пор не поняли, кто такой так называемый доктор Шеффер. Там-то каждый знает, что никакой он не доктор, а тайный агент Баранова.

Слушая эти разглагольствования, доктор Шеффер лишь бессильно скрипел зубами.

   — Что будете пить, Уильям? — спросил Льюис.

   — Не отказался бы от настоящего шотландского виски. У этих русских не было ничего, кроме рома и водки, да и те, признаться, скверного качества. Вы даже не представляете, господа, чего я только не натерпелся за годы службы у них.

   — Кто же вас заставлял, Уильям, терпеть? — позволил себе лёгкую подковырку Маршалл.

   — Я же поначалу думал, что имею дело с нормальными людьми. Сам Баранов произвёл на меня хорошее впечатление, потому я и согласился заключить с ним контракт. На «Ильмене», которым я командовал, тоже было несколько неплохих парней. Один из них помог мне избежать верного плена, когда в Калифорнии испанцы устроили на нас засаду... Давайте выпьем, господа, и я расскажу, как я организовал изгнание русских с этого острова. Ваше здоровье! Клянусь покойной мамой, это настоящее виски. Я уж забыл его вкус.