Димбо подошла к горшечнице, интересуясь у неё насчёт телеги. Я остановился возле старух:

― Прошу прощения, а кто тут у вас ведёт хроники? Или может есть ответственная за внезапные напасти?

― Какие ещё напасти, девочка? ― искренне рассмеялась старушенция с добрым и наивным лицом. ― А хроники ведут по очереди все жительницы, у нас поди почти ничего не случается, так что и записывать нечего.

Краем глаза я заметил, что незнакомка наблюдала за мной. В надежде я указал на неё и поинтересовался:

― Вы знаете эту девушку?

Старухи отрицательно покачали головами и вернулись к созерцанию моря. Подобная беспечность вызвала у меня приступ раздражения. Наверняка, Ракушка жила точно так же. Каждодневные обыденные заботы составляли их жизни, никогда ничего неожиданного не происходило, только если утонет кто, хотя здешние, скорее всего, плавали с пелёнок, значит, им и такая внезапная смерть не грозила. А потом в единый миг всё просто исчезло.

Стоило предупредить об опасности, но глухонемая не самая убедительная свидетельница, и даже будь она говорящей, Димбо, увидев собственными глазами мёртвый город, не сразу поверила в его реальность. Чего ожидать от остальных? И всё-таки необходимо было что-нибудь предпринять.

Я тронул плечо старушки, судя по выражению её лица, повернувшегося в мою сторону, я уже изрядно ей надоел.

― Отправьте людей в Ракушку, там приключилась беда.

― Какая ещё беда? ― недоверчиво протянула старуха дребезжащим голосом.

― Большая, будет что записать в хрониках.

Посмотрев прямо мне в глаза, словно проверяя не розыгрыш ли всё это, старушка утвердительно качнула головой. На сердце немного полегчало.

Мы с незнакомкой пополнили запасы провизии и пресной воды, которой селянки поделились с большой неохотой. Нехватка пресной воды кому угодно могла усложнить жизнь, даже беззаботным жительницам побережья.

Димбо воротилась с хорошими новостями, сообщив, что обменщица согласилась взять двух попутчиц.

― Я поскачу рядом на Золотке, ― прибавила она. ― Отправляемся сейчас же.

Путь до Перекрёстка мы провели в угрюмом молчании. Обменщица, имени которой я так и не удосужился запомнить, отличалась удивительной неразговорчивостью и не замечала никого вокруг, лишь изредка вспоминая о нашем существовании. Но так было даже лучше. Не приходилось ничего объяснять, потому что ни о чём не спрашивали.

Сидя напротив безымянной незнакомки в покачивающейся из стороны в сторону телеге, я рассеянно размышлял о том, что не прихватил из приморского поселения сувениров для Новжи и так и не искупался. Упустил возможность, а ведь не известно, когда ещё она выпадет.

Девушка постоянно украдкой поглядывала на Велимир, и я решил ответить на безмолвный вопрос:

― Этот клинок не касался людской плоти. По правде говоря, я им пользовалась только один раз. Убила медведя, веришь? Целого медведя.

Она не улыбнулась. Резко отвернулась, стиснув ладони между коленями. Кажется, я ей не нравился.

― Узнать бы, как её зовут, ― проговорила Димбо на вечернем привале, когда все уже готовились отойти ко сну. ― Даже не будь она глухонемой, я бы не удивилась, если бы она не стала ни с кем говорить после пережитого. Наверняка, в Ракушке умерла вся её семья или оказалась похищена. Но кто именно всё это сотворил? ― объездчица направила взгляд в сверкающее звёздами ночное небо. ― Оно, как и ты, Васха, совершенно равнодушно к случившемуся.

― Думаешь, мне безразлична эта трагедия, только потому что я не рыдала в три ручья? ― я затушила костёр, присыпав его землёй, и теперь только силуэт Димбо вырисовывался в ночи.

Ничего не ответив, объездчица просто легла на соломенную подстилку. Завтра нам надлежало проснуться на рассвете.

Когда глаза попривыкли к темноте, я, не в силах заснуть от размышлений о неизвестных, устроивших кровавую бойню в Ракушке, рассматривал свёрнутую в калачик фигурку тихо дремлющей, незнакомки. Слабая, словно бы неприученная к труду, чем она занималась изо дня в день в приморском поселении? Во мне вспыхнуло внезапное желание защитить её, несмотря ни на что. Но как добиться доверия, если девушка даже и смотреть не хотела в мою сторону?

Подъезжая к Перекрёстку, мы ощущали себя недобрыми гонцами. Димбо слезла с Золотки и топала пешим ходом, как и мы с незнакомкой. Многие взгляды были направлены в сторону возвратившихся разведчиц. Я ощутил, как девушка занервничала, и приобнял её за плечо, направляя путь. Она не вздрогнула и не отпрянула, напротив слегка коснулась моих пальцев, что я счёл за благодарность.

― А вот и наши отчаянные головы, ― презрительный тон выдал швею Вигуш, вышедшую нам навстречу.

Сегодня её рубашка из лёгкой немнущейся ткани выгодно подчёркивала талию, а ноги обтягивали кожаные штаны, смятые наподобие гармошки. Острый как игла взгляд пронзил незнакомку, а тонкие губы осветила радостная улыбка:

― Какой прекрасный образчик. На большинстве моя одежда смотрится как на соломенном чучеле, но ты просто создана носить самое лучшее.

― А ты всё о тряпках, ― тяжело вздохнула Димбо.

― Не вечно же ходить со скорбными лицами, нужно жить обычной жизнью, чтобы всё шло своим чередом. В противном случае, нас ожидает хаос, ― заметила Вигуш, теперь вышагивавшая по правую руку от незнакомки.

Когда мы заняли обитые мягкой тканью стулья в комнате меняльного поста, туда пока ещё никто не успел явиться. Участницы Собрания, получив оповещение о нашем возвращении, приходили постепенно. Всё время ожидания незнакомка провела, сидя в уголке нашего стола, за написанием какого-то длинного текста на пергаменте и часто обмакивала перо в чернильницу. Тщательно прятала свежие начертанные строчки ладонью.

Я сидел, полулёжа на столешнице и уже медленно погружался в полудрёму, не сводя глаз с усердно работающей руки незнакомки. Мне до́лжно оказаться первым, кто это прочтёт. Ведь это я её нашёл, всё по-честному.

Не зная, чем себя занять, прокручивал в голове нашу первую встречу. Тогда всё произошло так быстро. Заметив Димбо, она отвернулась и побежала в её сторону, шлёпая по морю, едва не поскользнулась на покрытых водорослями камнях, тщательно закрывая ладонями рубаху ниже пояса. Поразительная скромность для женщины, находящейся среди других таких же женщин. Но грудь она не прикрывала, а ведь её было видно лучше всего.

Комнату заполнила тихая беседа между Димбо, швеёй Вигуш, пивоварщицей Свеп и Снежкой, только и делающей, что меняющей одно помещение на другое в пределах поселения, в надежде спрятаться от безжалостных жгучих солнечных лучей.

Глубоко задумавшись, я поднялся и подошёл к незнакомке. Встал прямо у неё за спиной, так чтобы не было никакой возможности меня разглядеть хотя бы краем глаза, стиснул рукоять Велимира и вытащил его из ножен, замахнувшись в сторону девушки. Один миг, чтобы успеть среагировать и не лишиться головы. Незнакомка резко пригнулась, отшатнувшись затем в сторону стены. Все смолкли, ошарашенно уставившись на меня.

А я наступал на девушку, выставив вперёд остриё клинка. Под натиском жертва вжалась в стену, задрожав всем телом, тяжело дышала. Но выглядела скорее не испуганной, а возбуждённой или притворялась таковой, дабы вместо того, чтобы прикончить, я предпочёл бы её изнасиловать.

― Васха, что ты творишь? ― возмутилась Димбо, решительно шагающая в мою сторону с намерением остановить.

Но путь ей перекрыла, вбежавшая в комнату, Новжа:

― Она знает, что делает.

― Вы обе разума лишились, ― равнодушно усмехнулась Вигуш.

Димбо замерла на месте, не отважившись оттолкнуть Новжу, а мне только оставалось поражаться той беззаветной вере, что подруга испытывала по отношению ко мне.

Кончик Велимира уже врезался в грудь безымянной незнакомки, и я стал вспарывать тонкую рубашку, опускаясь всё ниже, обнажая её без всяких колебаний и не испытывая за это ни капли вины. Не чувствуя ничего кроме холодной решимости. Всё ниже и ниже по тонкой нежной коже, пока не добрался до пупка.