— Может, командующему такая нужна карта, а мне — тьфу! — и сплюнул на пол.

— Силы противника ты знаешь?

— Бис его знает… Я его бью в ночи, коли вин спыть, так сказать, внезапно.

— Противник тоже может напасть внезапно.

Шевченко пожал плечами:

— Меня никто не перехитрит. Я знаю, когда его вдарить, когда хлопцам гулять.

— Значит, плана у тебя нет, Гаврила Иванович, а просто когда душа захочет. Сознайся, ведь это так?

— Ну, хоть бы и так, — признался Шевченко.

— Дисциплина в отряде крепкая? — спросил Лазо.

— Пожаловаться не могу.

— И порядок хороший?

— Дай бог каждому отряду.

Лазо усмехнулся и спросил:

— Знаешь старую пословицу: «Каков поп, таков и приход»?

— У тебя батько, часом, не поп?

— Нет, Гаврила Иванович, но только я не зря эту пословицу тебе напомнил. Каков полк, таков о нем и толк.

— Значит, я никуды не годный и отряд дерьмовый?

— Из тебя командир может получиться хороший, но пока этого нет, и я докажу.

— Докажь! — заволновался Шевченко.

— Вот ты со мной беседуешь, потому что я назвал себя командующим партизанскими отрядами Приморья. А может, я переодетый офицер и хочу все выведать?

Шевченко удивленными глазами уставился на Лазо. Никогда он простачком не был и в дураках не оставался, а сейчас этот бородатый сразил его одним ударом.

— Я проехал по деревне, — продолжал Лазо, — видел, как твои пьяненькие бойцы разгуливают, но ни один из них меня не остановил и не спросил, кто я. Разве у тебя есть сторожевое охранение? Кто хочет, тот и гуляет, как ветер. Начальник штаба у тебя для виду. Почему он на каждый день не устанавливает пропуск и пароль?

Шевченко сгорал от стыда. Он злился на Мелехина, на Федьку, на самого себя и не знал, что ответить Лазо. В пылу раздражения он закричал:

— Покажь документы!

— Теперь уже поздно, Гаврила Иванович, — невозмутимо ответил Лазо. — Деревня и весь Цимухинский отряд окружены, партизаны арестованы без единого выстрела, остались только трое: ты, твой начальник штаба да Федька.

Шевченко схватился рукой за кобуру, но в эту минуту услышал приказание Попова:

— Руки вверх!

Шевченко растерянно поднял руки.

— Отставить! — приказал Лазо Попову. — Убрать наган и не сметь угрожать честному партизанскому командиру. — И обратился к Шевченко: — Вот тебе, Гаврила Иванович, мои документы.

— Читай, Мелехин! — глухим голосом сказал Шевченко, устыженный хитростью Лазо.

Мелехин взял из рук Лазо бумажку и вполголоса стал медленно читать:

— «…Дан настоящий мандат командующему всеми партизанскими отрядами Приморья Лазо Сергею Георгиевичу в том, что ему…»

— Чего ж ты играешь со мной, товарищ командующий, як кошка с мышкой? — спросил Шевченко.

— Ты не дивчина, Гаврила Иванович, а командир Цимухинского отряда. Советская власть тебе доверила людей, твоя святая обязанность учить их военному делу, крепить революционную дисциплину, беспощадно расправляться с анархистами, которые смотрят на гражданскую войну как на наживу. Ты решил, что все знаешь и учиться уже нечему. Ведь мы с тобой завоевываем свободу для народа. Так, что ли?

— Так! — ответил Шевченко.

— Дисциплина нужна?

— Обязательно!

— А военные карты нужны? — спросил Лазо, прищурив один глаз.

— Нужны! — улыбнулся Шевченко.

— Учиться военному делу нужно?

— Нужно! — Шевченко уже не возражал.

— Вот и договорились! А теперь прикажи товарищу Мелехину выстроить весь отряд.

— Есть, товарищ Лазо! — охотно согласился Шевченко. Он встал из-за стола и, встретившись взглядом с Поповым, сердито сказал: — Геть с моих глаз!

— Ты не прав, Гаврила Иванович, — вмешался Лазо. — Попов мой адъютант, он хотел защитить меня, когда ты положил руку на кобуру.

Шевченко молча протянул Попову руку, и тот крепко пожал ее.

— Товарищ Мелехин, — подражая Лазо, сказал Шевченко, — построить отряд и объявить, що прибыл командующий Лазо.

В дом вбежал Федька, тот самый боец, которого Шевченко посылал разузнать, когда прибыл Лазо, и с усмешкой сказал:

— Еще один командующий приихав.

— Замолчи, бисова душа! — прикрикнул Шевченко. — Разболтались все, сукины сыны!

— Та ей-богу, что приихали якись партизанские командиры. Сюды идут…

Дверь растворилась, и на пороге показались Безуглов и Машков.

— Кто из вас командир Цимухинского отряда Шевченко? — спросил Машков, выступая вперед.

— Я, — ответил Гаврила Иванович. — А вы кто будете?

Лазо, сидевший спиной к дверям, не видел пришедших, но инстинктивно обернулся, услышав, как ему показалось, знакомый голос.

— Это командир Сергеевского отряда, даурский казак Степан Безуглов, а я — матрос Балтийского флота, начальник штаба.

— Дуже приятно! Вот цей — мий начальник штаба товарищ Мелехин, а цей — командующий усима партизанскими…

Шевченко не договорил — бородатый казак, растолкав всех, бросился к Лазо. Мелехин и Шевченко удивленно смотрели на них.

— Степан, — пробасил Машков, — дай и мне поздороваться с главкомом. Здравствуйте, Сергей Георгиевич!

— Здравствуй, Машков!

Безуглов не мог устоять на месте, он суетился, не знал, что делать от радости.

— Пойдем на улицу! — предложил Лазо. — Сейчас Гаврила Иванович построит Цимухинский отряд.

— Товарищ главком, разрешите отложить це дило на неделю, — неожиданно обратился к Лазо Шевченко. — Я за это время наведу порядок.

— Разрешаю! — ответил Лазо, обрадовавшись той перемене, которая произошла в Шевченко.

— И еще прошу, товарищ главком, вас и гостей остаться. Перекусим, а тоди и изжайте!

— Нет, — возразил Лазо. — Сначала приведи отряд в порядок. Я приеду и проверю. Если сдержишь слово, то останусь у тебя на два-три дня.

— А вы, товарищи? — обратился Шевченко к Безуглову и Машкову.

— И мы, как главком, — ответил Безуглов. — Приедем в другой раз.

До глубокой ночи просидели Лазо, Попов, Безуглов и Машков. Рассказ Степана сменялся рассказом Машкова, потом Сергей Георгиевич поведал им о своих приключениях по дороге во Владивосток. Особенно его обрадовало, что Машков вступил в партию. Под конец Степан, ударив себя по лбу, с досадой сказал:

— Какой же я дурак, Сергей Георгич, если за всю ночь не спросил про Олюшку.

Лазо улыбнулся:

— Ольга Андреевна на сносях, вот-вот ждет потомства.

— Благодать! — обрадовался Безуглов. — А кто об ней заботится?

— Товарищи из подпольного комитета партии. А как твои Маша и Мишутка?

Безуглов тяжело вздохнул:

— Когда воюю, то вроде забываю, а как вспомню об них, так хочется вскочить на коня и скакать до родной станицы.

— Не жалеешь, Степан, что пошел с большевиками?

— Почто так говоришь, Сергей Георгич? Вот ежели бы не пошел — гниль бы меня разъела.

— В каком часу назначить смотр отряда? — спросил Машков у Лазо.

— Дай поспать главкому, — остановил Безуглов Виктора.

В дверь постучались.

— Кто бы это мог быть? — удивился Машков и, подойдя к двери, толкнул ее.

На пороге стоял командир первой сотни Бражник.

— Разрешите, товарищ начальник штаба.

— Входи!

Бражник вошел и, держа руки по швам, четко произнес, обращаясь к Безуглову:

— Товарищ командир отряда, сторожевые дозоры задержали час назад человека. Привели его ко мне, а я сразу и не узнал. Присмотрелся — Кирилл Хлыст.

— Хлыст? — переспросил удивленно Безуглов. — Где же он пропадал, сукин сын? Ну и разведчик!

— Я его уложил спать, а говорить с ним трудно. У него не лицо, а кусок мяса.

— Кто же его изувечил?

— Чего спрашивать, когда человек еле на ногах держится.

— Ладно, иди, Бражник, спать, завтра погуторим.

После ухода Бражника Степан рассказал Лазо историю с пленным американцем, и все улеглись спать.

Сергей Георгиевич проснулся рано, оглянулся и приятно удивился: Безуглова и Машкова уже не было. Миша сладко спал на полу, раскинув ноги. Лазо оделся и вышел на улицу.