— Не знаю, — ответил тот растерянно. — Как-то само собой получилось…

— То есть ты заранее не думал, что в этом месте будешь петь? — допытывался отец Иоанн.

— Не думал.

— Но почему запел?

— А вы почему запели?

— Да и я не знаю, — тоже растерянно сказал отец Иоанн. — И все запели… да на коленях!

— Это, батюшка, знаете… наверное, свыше, а?

— Да, вот и я… — отец Иоанн как-то странно огляделся по сторонам, словно кого-то искал. — Ладно, прощай, отец Василий! Сегодня у нас что? Бессребреников Коему и Дамиана поминали… А завтра? Ладно, я дома посмотрю! — и отец Иоанн направился к своему дому.

Он надеялся, что попьет чайку и успокоится. Но чай нисколько не помог. Грудь теснило, он почувствовал, что плачет.

— Да что с тобой, батюшка? — матушка, наблюдавшая за мужем из-за портьеры, отделявшей столовую от кабинета отца Иоанна, вошла к нему быстрой походкой.

— Да я…

Отец Иоанн уже не плакал, а рыдал.

— Батюшка, миленький, ну не надо, не надо! — она взяла его голову в руки и прижала к себе. — Ну что ты, что? Неужели не надеешься на милость Божию?

— Да как, как не надеяться? И на гнев его надеюсь! Призовет мучителей всех Господь к ответу, призовет! И пойдут они — все до единого — в геенну огненную на веки вечные!

— Пойдут, батюшка, пойдут! Они же кого под охраной-то держат? Помазанника Божия!

— Ох, тяжело мне, сердце рвется!

Рыдания не стихали, и он не знал, как их остановить. Все же взял кружку, которую протянула ему матушка, попробовал сделать глоток.

— Они, царь-то… и все… сами себя нынче отпели!..

— Как?

— А так! Василий запел «со святыми упокой», и все запели… и я…

— Запели?

— То-то и оно!

Он еще отхлебнул. Руки его тряслись, кружка ударялась о зубы. Матушка помогла мужу сделать глоток.

— А может, оно и хорошо! А то кто же их отпоет, если…

Они посмотрели друг другу в глаза и замолчали. Прожили они вместе уже больше тридцати лет и научились все понимать без слов.

— Значит… — начала матушка.

Однако отец Иоанн ее перебил:

— Они, выходит, поняли. Да и как не понять! Ты бы на коменданта посмотрела. Во время службы на подоконнике сидел. Только что не курил.

— Батюшка, давай я тебе другого чайку сделаю. У меня в шкатулочке запасец остался — «индейского».

— Ну давай «индейского», — отец Иоанн улыбнулся сквозь слезы, глядя на лицо жены, которое он знал до каждой черточки.

Лицо это, с пухлыми щечками, с мягким округлым подбородком, с голубенькими, совсем детскими глазами, так и светилось добротой.

Отец Иоанн встал, вытер слезы, прошелся по кабинету, остановился у книжного шкафа со стеклянными дверцами. Он много читал, с семинарской скамьи откладывая копеечку, собирая деньги на покупку книг. Уже в академии, когда его переводили из одной кельи в другую, он таскал за собой большой чемодан, битком набитый книгами. Студенты над ним посмеивались, а он отшучивался, как мог.

Теперь, в зрелые годы, библиотека у него составилась превосходная.

Он раскрыл дверцы шкафа, еще не зная, какую книгу взять, что почитать. Лучше всего его успокаивало именно чтение.

В прошлый раз после службы он прочел в «Истории государства Российского» Карамзина о венчании на царство Михаила Феодоровича Романова и невольно отметил, что депутация из Москвы умолила мать Михаила отдать сына на российский престол именно в Ипатьевском монастыре Костромы.

«Господи, так они специально привезли их в дом инженера с фамилией Ипатьев? Чтобы, значит, династия царей Романовых закончила свой путь с тем же именем, что и начала? Заранее решили убить их именно здесь?»

Он взял том «Настольной книги священнослужителя», чтобы прочесть о святом Ипатии. Оказалось, что епископ Ипатий из города Гангры, что в Пафлагонии, был зверски убит разбойниками. Святого Ипатия очень любили христиане за праведное служение Господу, за проповеди, которые многих и многих привели ко Христу. Пафлагония была дальней провинцией Римской империи в Передней Азии. Еще отец Иоанн узнал, что разбойников подговорили убить епископа, когда он возвращался из поездки в один из приходов епархии.

«Разбойники его зарезали, — думал отец Иоанн. — А эти, чекисты, разве не разбойники? Святой Ипатий был епископом, а это царь… Убьют царствующего, разве устоит Россия? Сказано: „Не трогайте помазанников Моих…“ Они не понимают, что будет со всей страной, со всеми нами, если мы останемся без головы. Труп смердящий будет, вот что…»

Он поставил книгу на полку. Перекрестился, глядя на икону святого праведного Симеона Верхотурского.

«Им и надо убить такого царя, как наш… Он скольких прославил за свое царствование! Да за весь прошлый век не прославлялось в России столько святых, сколько при Николае Александровиче!»

И вспомнились ему дни, когда шли торжества, посвященные праведному Симеону Верхотурскому…

Отец Иоанн родился недалеко от Сарова и Дивеево. Он был счастлив, что святой Серафим подвизался на его родине. И вот теперь, уже служа в Екатеринбурге, выпало и ему самому участвовать в торжествах, связанных с памятью еще одного святого чудотворца, имя которого стало распространяться по России с такой же быстротой, как и святого Серафима.

Симеон Верхотурский не был священнослужителем и подвигов великих не совершал. Летом ловил рыбу, зимой шил шубы для всех, кто имел в этом нужду. Жил жизнью уединенной, отшельнической, любуясь красотами реки Туры и величавых окрестных лесистых гор. Преставился он около 1642 года и был погребен жителями села Меркушино у приходской церкви во имя святого Архангела Михаила. Спустя 50 лет после этого гроб с мощами праведного Симеона стал восходить от земли. Жители Меркушино обрели его открывшееся нетленное тело. Это необычайное явление поразило не только меркушинцев, уверовавших в святость праведного. От святых мощей обильным потоком потекла благодать исцелений. Мощи были освидетельствованы митрополитом Игнатием со священным Собором, исцеления записаны. Затем мощи перенесли в Верхотурский монастырь. Исцеления продолжались и в XVII, и в XVIII веках. А в 1914 году отцу Иоанну Сторожеву предстояло возглавить крестный ход к святым мощам праведного Симеона, «Сибирской страны чудотворца».

Война помешала царю и его семье приехать на торжества, но в Верхотурье побывала великая княгиня Елизавета Феодоровна — старшая сестра императрицы.

Владыка Серафим, епископ Екатеринбургский и Ирбитский, благословил крестный ход ко гробу праведного Симеона из Екатеринбурга в Верхотурье. С иконой святой великомученицы Екатерины, которую в дар Никольскому монастырю нес отец Иоанн, двинулись от кафедрального собора по улицам Екатеринбурга с пением: «Спаси Господи, люди Твоя».

Сначала не так много шло людей с хоругвями, иконами, но чем дальше шли, тем больше становилось паломников. Точно ручейки с гор, втекали они в уже полноводную паломническую реку и пели, и молились с усердием праведному Симеону. И весть о том, что могучий крестный ход идет ко гробу чудотворца, опережая идущих, неслась впереди них. И всюду их встречали со слезами радости и русским хлебосольством.

И пришли к Верхотурью, и пение было столь мощное, сильное, что поднималось до самого неба, и видел их всех Господь, потому что сияло солнце, и яркая радуга опрокинулась дугой над монастырем.

«Да, — думал отец Иоанн, вспоминая эти радостные дни, — он, государь, стольких угодников Божиих возвеличил! Он и есть истинно православный государь. Оттого и лютуют силы безбожные… Господи, спаси и сохрани царя нашего! Неужто так мы прогневали Тебя, что нет нам прощения? Неужто позволишь убить его?»

Отец Иоанн стоял на коленях перед иконой Христа Спасителя, изображенного в полный рост. Христос шел навстречу и благословлял.

Пред иконой теплилась неугасимая лампада. На аналое лежало Евангелие, которое было подарено отцу Иоанну его отцом, тоже священником.

«А дети? — вдруг подумал отец Иоанн, вспоминая беззащитную шею цесаревича. — Неужели и на детей поднимется рука? Нет! Господи, помилуй!»