Немцы дают очередь из пулемета.
Е г о р. Тише, черт!..
А н д р е й. Рассказывай, рассказывай, Кудров! Я с фрицев глаз не спускаю. Пугни их еще разок… У тебя у самого голос, как у лешего.
К у д р о в. А воздух какой! Захлебнешься! Чистый! Он, как здоровая кровь, силу в себе имеет. (Другим тоном.) А жрать здорово хочется. Охоты нет говорить. Не могу рассказывать.
Ф а р м а н о в. Зачем война? Зачем немес-фашист пришел?
К у д р о в. Плов твой узбекский жрать, жену твою Жахару мучить.
Фарманов вскочил, застонал.
А-а, понимаешь? Пришел фриц наш хлеб жрать, на наших постелях спать, наших баб портить.
Ф а р м а н о в. У-у-у! (Как всегда в минуты сильного волнения не находя русских слов, произносит проклятия в адрес немцев на узбекском языке.) Пусть только подойдет к моей жене фриц-собака!
К у д р о в. Зубами скрипишь? Гордый ты человек, Фатах, а на настоящую драку неспособный.
Ф а р м а н о в. Фатах — трус?
К у д р о в. Этого не скажу. Ты зубами заскрипел, когда я правду о фрицах сказал. Значит, не накипело в твоем нутре, ежели злоба твоя, как искра на ветру, вспыхнет и опять погаснет… (Быстро вскинул винтовку, выстрелил.) Пятьдесят седьмой. (Вынул стреляную гильзу, рассматривает ее.) А у меня вот с каждым часом злость на фашистов все больше и больше. Оттого и промаха не знаю… (Достал из кармана пригоршню стреляных гильз.) Как до сотни догоню, в партейные буду подаваться. Слово себе такое дал.
Ф а р м а н о в. Учи Фатаха так стрелять. Учи… Как ты, снайпер будем…
А н д р е й.
Снайпер с девушкой встречался
Очень осторожно,
Только раз поцеловал
Из пяти возможных…
К у д р о в. Веселый ты, Андрейка! Ты кем до войны-то, слышь, был?
А н д р е й. Тут, в Сталинграде, живописцем работал.
К у д р о в. Это что же — инженером, вроде?
А н д р е й. Не-е, мастер по жилищному строительству. Оштукатурят строители квартиру и меня приглашают. Прихожу и соображаю: какой же ей нарядный вид придать, чтобы людям не скучно жить было? Приправлю стены «синим камнем», медным купоросом, значит, и начну расписывать. Эх!.. Потом женился…
К у д р о в. Была не была?
А н д р е й. Нюра моя модельщицей работала в литейном цеху, тоже художественная работа… Приятно жили! Она работает, я работаю. Вечером встретимся, идем в кино, в театр. Оба смеяться любили. Я иной раз так насмеюсь — на работу выходить не могу. Сколько раз бюллетень брал. Ей-богу!
Бойцы смеются.
Эх, Нюра, Нюра!.. (отвернулся.)
К у д р о в. Ничего, Андрюша, встретитесь…
А н д р е й. Может быть, не встретимся, может, повстречаемся… (Достал из-под разрушенного пола гармонь, наигрывает, поет.)
Может быть, не встретимся,
Может повстречаемся,
Может, все забудется
В горький час беды.
Все равно, хорошая,
Выйди, попрощаемся,
Мне дорога дальняя
Сквозь огонь и дым.
Выживу, не выживу,
Что со мною станется,
Не к добру загадывать,
Сердце бередить.
Может, не доехать мне
До последней станции,
Может, посчастливится —
Буду невредим…
К у д р о в. Пой! Пой, Андрюша!
Бойцы настороженно следят за немцами и в то же время слушают песню.
А н д р е й.
Выйди, моя милая,
В сад, где пахнет вишнями,
Встретим зорьку алую
Мы в последний раз.
Разве, моя милая,
На земле мы лишние,
Что двенадцать месяцев
Смотрит смерть на нас?..
Пауза.
К у д р о в. И на самом деле: выходит, русский на земле лишний, а он фриц, — не лишний!
Е г о р. Размечтались! Смотри…
Андрей бросается к пулемету.
К у д р о в. Стой! Погоди, не стреляй!
Ф а р м а н о в. Кто бежит?
К у д р о в. Мальчонка какой-то… Из большого дома выскочил к нам, верно, перебежать хочет…
Б о е ц. Снимут его гады сейчас.
А н д р е й. Кудров, прикрывай его огнем… Я — из пулемета…
Стреляют. Вбегает В и т ь к а. Он грязный, оборванный.
Ранен?
Витька падает, его окружают бойцы.
Е г о р. Испугался он только. О камни поцарапался.
Б о е ц. Посчастливилось парню.
А н д р е й. Ты чей?
В и т ь к а. Это вас так мало?
К у д р о в. А тебе много надо?
В и т ь к а, Кто у вас командир?
А н д р е й. Зачем тебе?
В и т ь к а. Доложить обстановку.
Бойцы смеются.
А н д р е й. Стратег. Отдышись сначала!
В и т ь к а. А вам в тот дом надо? Ага?
А н д р е й. Больно любопытный…
В и т ь к а. А чего же! Тут вы не пройдете! Оборону ихнюю не перегрызешь… Я вам другой ход покажу. Тут кругом фашисты все заминировали, а вон там, где детплощадка была, не успели. Если будете слушать мои приказания, мы из детской площадки ворвемся.
Бойцы смеются.
К у д р о в. Ну, ты даешь жизни! Где ты, паря, раньше был? Давно бы мы в твоем доме на постелях спали. Жизнь, Фатах!
Входит Б у б е н.
Б у б е н. Почему стреляли? (Увидал Витьку.) Витька!
В и т ь к а. Дядя Яша!
Б у б е н. С неба свалился?
В и т ь к а. Дядя Яша, фашисты минометы на крышу вытаскивают. По вас стрелять хотят…
Б у б е н. Ясно. С земли не взяли, с неба хотят. Кудров, наблюдать за крышей! (Витьке.) Много немцев там?
В и т ь к а. Целый гарнизон. Тыщи две.
Б у б е н. Придется зарываться в землю. (Витьке.) Идем к комиссару.
Ушел с Витькой.
К у д р о в. От горшка два вершка, а разговор генерала имеет.
Бойцы наблюдают за домом.
А н д р е й. Эх, сейчас бы какой-нибудь художественной пищи, вроде… сухаря. Когда я на Юго-Западном воевал, трофеи мы однажды немецкие взяли: эрзац — сливочное масло. Коробочка золотом отделана, ключик для раскупорки — чисто, аккуратно. Снимешь крышку, а там… пусто! Запах один.
К у д р о в. То есть это как же?
А н д р е й. Очень просто. Такой масляный дух идет, что голова кружится. Садятся фрицы в кружок, макают хлеб в запах и рубают почем зря…
К у д р о в. Ну ты скажи!.. И надолго хватает?
А н д р е й. Пока фрицы новое село не разграбят и настоящего масла не наворуют.
Е г о р. Брось сказки, тошно! У людей от голода судорога, а ты клоуна из себя строишь.
К у д р о в. А по мне, Андрюша, сейчас русских щей бы…
