Г е р т р у д а. Вы слышите! Нет, нет, фрау Броэль, вы должны что-то предпринять. По крайней мере избавить нас от встреч с вашим мужем.
Б е р т а. Он сейчас уйдет. Немедленно.
К у р т. А я думал, вы возьмете меня с собой на завод, на встречу с русскими «товарищами».
К л а р а (гневно). И вы еще смеете издеваться! Вы, которые залили эту страну кровью!..
Б е р т а. Курт… Уходи!..
Курт мгновение подумал, резко повернулся, ушел.
К л а р а. Я не завидую тебе, Берта! И для Германии не будет праздником его приезд… Нет, не будет…
З а н а в е с
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
КАРТИНА ПЯТАЯ
Декорация второго действия. Вечер. П е т р, задумавшись, стоит, повернувшись в сторону реки. П а н к р а т С т е п а н о в и ч сидит за столиком. Ш у р а — на крыльце. Сигнал автомашины. Все невольно повернули головы, выдавая этим свое напряженное состояние. Из дома вышла В а р в а р а П е т р о в н а, незаметно метнула взгляд в сторону улицы.
П а н к р а т С т е п а н о в и ч (встал). Нет, не такси… (Сел.) Эх, Серёга…
В а р в а р а П е т р о в н а. Накрывать ужинать-то?
Все молчат.
Чего молчите? Вас спрашивают!
Петр закурил. Панкрат Степанович отвернулся. Варвара Петровна спускается с крыльца.
Как хотите. (Пауза.) Расстроились, видишь, Сережка вещи свои собрал, из дому уходит. И пусть!
Все молчат. Варвара Петровна прошла туда-сюда, села, опять встала, не зная, что ей делать, как вести себя.
П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Ох-хо-хо…
В а р в а р а П е т р о в н а. Одна я, выходит, виновата. Ну и пес с вами. И так можно. Валите все на мать, мать сдюжит. (Кричит, Шуре.) Ты чего овечкой прикинулась? Уйди с глаз моих! (Панкрату Степановичу.) Панкрат, вода по трубе не идет, поливать нельзя. Ступай, погляди, что с краном опять…
Панкрат Степанович продолжает сидеть.
П а н к р а т С т е п а н о в и ч. Противник отброшен, а в стане победителей паника, хотя еще и слышатся боевые команды.
В а р в а р а П е т р о в н а. Покомандую еще, не беспокойся. (Ушла в дом.)
Петр решительно подходит к Шуре.
П е т р. Сейчас же поезжай в гостиницу, где остановились немцы, извинись перед Луизой.
Ш у р а. Здрасте, придумал.
П е т р (твердо). Ты сейчас же пойдешь и извинишься за свою грубость. И не придешь домой, пока не сделаешь этого.
Ш у р а. Ну и схожу, подумаешь. (С вызовом.) Может, слова не те, а сказала, что думала. (Вдруг.) Я утром схожу.
П е т р. Ты пойдешь немедленно.
Шура с независимым видом надевает сандалеты, снимает с дерева косынку.
Ш у р а. Даже умыться не разрешишь, платье переодеть?
П е т р. И такая сойдешь.
Ш у р а (пошла, остановилась). Если Сергей останется жить у нас с немкой, я уйду из дома.
П е т р. Поживешь.
Ш у р а. Ну, знаешь ли!..
П е т р (схватил ее за руку). Ты слышала, как стонут раненые? Ты слышала, как кричат солдаты, когда их с обмороженными ногами — в теплую хату?..
Ш у р а. Пусти! (Убежала.)
П а н к р а т С т е п а н о в и ч. А если хочешь, полковник, не ее, а тебя больше виню. Судьба людей давеча на твоих глазах решалась, а ты… оборону занял, нейтралитет стал из себя разыгрывать. Мать, Шурка — свою линию высказали, а тебя что, китель наглухо заковал? Или впрямь вместо сердца лед у тебя там, под кителем-то? (Пошел к калитке, остановился.) Сережка будет уезжать, пусть адрес оставит. (Ушел.)
Доносится музыка — духовой оркестр.
П е т р (один). Сердце, говоришь? А что осталось от моего сердца? Людмила с детьми погибла, и половина моего сердца — долой. Отца перед смертью не повидал — еще кусок долой. И вот — это… Да, кажется, ничего не осталось от моего сердца… (Пауза.) «Нейтралитет… оборону занял». Не так это просто, дядя Панкрат, на свое раненое сердце в наступление идти. (Слушает музыку.) Как тихо на земле. Эту тишину люди в своих руках держат. Правильно дядя Панкрат сказал: «Кровь дана человеку для любви, а не для того, чтобы обагрять ею землю». Как же я мог?.. Надо выправлять положение. Самому. (Ушел.)
Сцена некоторое время пуста. Из дома выходит В а р в а р а П е т р о в н а, в тоске ходит по двору.
В а р в а р а П е т р о в н а. Полосанули ножом по сердцу и разбежались в разные стороны. (Прислушивается к далекой музыке.) Хоть бы кто-нибудь…
Входит А л е ш а.
А л е ш а. Добрый вечер, Варвара Петровна.
В а р в а р а П е т р о в н а (вздрогнула от неожиданности). Кто это? (Увидела Алешу, обрадовалась.) Алеша!
А л е ш а. Я, Варвара Петровна.
В а р в а р а П е т р о в н а. Куда это ты так нарядился?
А л е ш а. В театр… (Осекся.) То есть… выходной завтра. (Пауза.) Александра Михайловна дома?
В а р в а р а П е т р о в н а. Кого? Ах, Шуру. Чудно как-то с непривычки. То Шурка была, а теперь — Александра Михайловна. Никого нет. За сторожа меня оставили. Вот и охраняю. А спроси меня — чего охраняю? Про Сергея-то нашего слыхал?
А л е ш а (солидно). В курсе.
В а р в а р а П е т р о в н а. От кого слыхал?
А л е ш а. Так я же давеча тут был. Лично ее видел — немку. Тощая, а красивая. Объективно.
В а р в а р а П е т р о в н а. Вот тебе и «объективно». И что оно теперь будет?
А л е ш а. Весь день об этом думаю. (Пауза.) Конечно, можно воздействовать.
В а р в а р а П е т р о в н а. Как? Ну-ка, ну-ка, голова у тебя молодая, свежая.
А л е ш а (после паузы). Не прописывать. Санитарная норма, мол, не соответствует.
В а р в а р а П е т р о в н а (безнадежно махнула рукой). Что ты! Чем испугал. Повернутся и уйдут. Вон уж Сережка и вещи свои собрал.
А л е ш а. Куда уйдет? С немецким паспортом ее нигде у нас не пропишут. Паспорт не обменяют, потому что брачного свидетельства нет, а брачное свидетельство не дадут потому, что паспорт необмененный. (В восторге от своей «мудрости».) Безвыходность! Один маршрут: к себе в Германию опять ехать.
В а р в а р а П е т р о в н а. Какой ты гвоздь, оказывается. Да что же такого она тебе сделала, если тебе только милиция, да прописка, да паспорта мерещатся?
А л е ш а. Я же для вас, Варвара Петровна, для вашего душевного спокойствия. Чтобы на вас пальцем из-за этой немки не показывали.
В а р в а р а П е т р о в н а. А кто же это будет показывать?
А л е ш а. Ого! Только свистни!
В а р в а р а П е т р о в н а. Такие мудрецы, как ты, что ли?
А л е ш а. Варвара Петровна…
В а р в а р а П е т р о в н а (горячась). Сам за моей дочерью ходишь, о любви небось самые красивые слова говоришь…
А л е ш а (пытаясь выправить положение). Говорю, говорю…
В а р в а р а П е т р о в н а. Да какая же у тебя, прости господи, любовь, если ты в свои годы как гриб сушеный?
А л е ш а. Варвара Петровна, вам облегчить хотел… Из уважения.
В а р в а р а П е т р о в н а. Из уважения! Да как же это твою глупость я могу уважать?
