Она ткнула в их круглые пялящиеся глаза, потянула за маленькие заостренные уши, потыкала в лапы, подергала за свешивающиеся языки. И затем, когда она уже собралась проклясть их, а себя — обречь на недостойную схватку с их хозяином, язык правого дракона немного сместился, когда она потянула. Сдвинулся! Он сдвинулся, она не ошиблась? Почти боясь надеяться, Генриетта потянула сильнее. Длинный язык высовывался вперед все больше и больше, пока в глубине двери что-то не щелкнуло.

Со звуком высвобождающейся пружины дверь плавно скользнула вперед.

Майлз ворвался в передний холл особняка Вона, едва не сбив скалящуюся Черную смерть. Та едва успела отдернуть свои драные одеяния с дороги ищущего Генриетту Майлза. Пропади все пропадом, где же она? Майлз с трудом пробирался в маскарадной толпе разгулявшихся гостей. Они увлекали его в свой водоворот, похожие на оживший кошмар с картины средневекового художника: люди с птичьими головами, женщины в огромных, с перьями, масках — все смеются и танцуют с исступленной веселостью. Майлз протискивался, смотрел, искал, не обращая внимания на пронзительные голоса и неясные фигуры, сосредоточившись исключительно на том, чтобы найти сестру друга.

Майлз испытал прилив облегчения, когда в дальнем конце второй комнаты заприметил знакомую рыжую головку Пенелопы. Где Пенелопа, там обычно и… нет. Генриетты там не было. Майлз, задыхаясь, остановился перед девушкой.

— Вы видели Генриетту? — требовательно спросил он.

Вдовствующая герцогиня ткнула его копьем с бронзовым наконечником.

— Вы опоздали! — прокудахтала она.

— Где Генриетта? — угрожающе рявкнул Майлз, отталкивая копье. — Вы же должны были за ней присматривать!

Кто-то потянул его за рукав.

— Она пошла искать вас. — Шарлотта прикусила губу. У нее, отметил Майлз, хотя бы хватило ума встревожится. — Она вас не нашла?

Майлз со всей серьезностью наклонился к ней, даже не моргнув, когда герцогиня ткнула его под ребра своим пыточным инструментом.

— В какую сторону она пошла?

Шарлотта указала на распахнутые стеклянные двери, ведущие в музыкальную комнату, набитую, как и бальный зал, гостями в масках.

— Она пошла туда. Но это было уже некоторое время назад.

— Вы отличный парень, леди Шарлотта.

Майлз хлопнул ее по спине и устремился в указанном направлении.

— Мистер Доррингтон! Подождите!

Майлз на всем ходу остановился.

— Она в голубом robe a l’anglaise, — торопливо сказала Шарлотта. — С золотистой маской.

Майлз поблагодарил кивком и нырнул в толпу. Он не стал спрашивать Шарлотту, что такое robe a l’anglaise. Наверное, какой-то фасон платья. Любые дополнительные объяснения были бы избыточными, отнимающими время и в значительной мере непонятными.

В глаза ему лезли красно-белые и желтые платья, сопровождаемые таким количеством золотых масок, что хватило бы покрыть купол собора Святого Петра; попадались и голубые платья, но с серебряными или черными масками или украшенными перьями. Но голубого платья с золотой маской он не встретил, как не встретил и Генриетту. Когда Майлз добрался до последней из гостиных, его неистовство начало сменяться отчаянием. Нигде внизу Генриетты не было. Никто ее как будто не видел. Но кстати, в течение какого-то времени никто не видел и хозяина.

В голове Майлза побежали неприятные мысли. А не мог Вон похитить ее и унести в подвал, связанную, с кляпом во рту? Или ее вытащили в окно и увезли в какой-нибудь пустующий охотничий домик в сельской местности? Или Вон просто увел Генриетту наверх? Майлз побледнел, вспомнив ту большую кровать под балдахином, с извивающимися нимфами. За шумом, производимым пятью сотнями гостей, никто не услышал бы криков Генриетты.

Майлз уже повернул в обратную сторону, чтобы через передний холл подняться наверх, когда на плечо ему опустилась знакомая рука.

— Доррингтон! — воскликнул Болван Фитцхью. — Шикарный прием, а?

Майлз сбросил руку Болвана.

— Ты не видел тут Генриетту Селвик?

— Леди Генриетту? Нет, не могу сказать, чтобы видел, но зато я видел Шарлотту Лэнсдаун — она просто потрясающа… в наряде пастушки, знаешь, с овечкой. А вот у тебя костюм не очень! Что ты хотел изобразить, старик?

— Неопытного дуэлянта, — отрезал Майлз. — Послушай, ты не видел…

— Неопытного дуэлянта… — Болван переварил услышанное. — Ха! Очень умно. Неопытный дуэлянт! Погоди, что я тебе расскажу…

— Фитцхью! — рыкнул Майлз, перекрывая смешки Болвана.

— Что?

— Ты. Видел. Лорда. Вона?

— О, нашего хозяина? Не волнуйся, если не поздороваешься с ним. В такой толпе он ничего и не заметит. Я…

— Ты его видел? — проскрежетал Майлз, напоминая себе, что никуда не годится душить старых школьных друзей только потому, что они сплетничают, пока на Генриетту напали, или мучают, или… А может, и… И почему он вообще теряет время? — Ладно. Увидимся позже.

— Вон пошел туда, — любезно проговорил Болван.

— Что? — круто развернулся к нему Майлз.

— Ты же ищешь лорда Вона, я не ошибся? Не знаю, зачем тебе это нужно, но…

Майлз схватил Болвана за плечи.

— А женщина с ним была? Женщина в голубом платье и золотистой маске?

— Полегче, приятель! Была. Такая штучка, я тебе скажу. Доррингтон?

Майлз уже проталкивался, работая локтями, в направлении, указанном Болваном, с одной только мыслью в голове: найти Генриетту немедленно.

Дверь в конце гостиной вывела его в плохо освещенный коридор, жутковато темный и пустой после гвалта у него за спиной. Чертыхнувшись, Майлз ускорил шаг. Ему казалось, он знает, что найдет в конце коридора — потайную лестницу, ведущую наверх. И как только он туда поднимется…

Майлз не успел точно определить, как он изменит анатомию Вона (и наплевать, если граф не уцелеет для допроса), потому что в этот самый миг он наткнулся на что-то по-человечески теплое, которое очень по-женски ойкнуло, столкнувшись с ним.

Майлз автоматически схватил даму за плечи, чтобы она не упала. Оба они пошатнулись. Маска ее упала на пол, голова запрокинулась, и Майлз увидел знакомый овал бледного лица, и в этот момент мисс Селвик выпалила:

— Майлз?

— Генриетта?! — не веря своим глазам, воскликнул Майлз, крепче сжимая девушку за плечи, словно боясь, что она исчезнет, если он ее отпустит.

Взгляд Майлза с тревогой скользнул по ее лицу — чудесные знакомые, чуть раскосые глаза, маленький прямой нос, губы, приоткрытые от удивления и радости.

— Черт бы тебя побрал, ты знаешь, как я волновался? — осипшим голосом проговорил он и, не успев передумать, не успев вспомнить, что она сестра его лучшего друга и они стоят в коридоре дома, возможно, смертельно опасного французского шпиона, не успев вспомнить ничего, кроме того, что это Генриетта и она цела и невредима, а он так доволен, что сейчас лопнет, Майлз крепко-крепко обнял ее и принялся целовать.

Генриетте понадобилось некоторое время, чтобы осознать — ее действительно и по-настоящему целует Майлз. Он завладел ее губами с пылом, порожденным тревогой, и так стиснул в объятиях, что несносный корсет впился ей в спину и воздух, еще остававшийся у нее в легких, передумал там задерживаться. Генриетте было безразлично. Она обхватила Майлза за шею, не менее тесно прильнув к нему и упиваясь теплотой его кожи, ощущаемой сквозь полотно рубашки, ароматом сандалового дерева и сигар, тем, как щекотали ей пальцы мягкие кончики его волос.

— Боже, Генриетта, — бормотал Майлз, без конца целуя уголок ее рта, словно боялся оторваться от него, даже чтобы говорить, — я так переживал. Когда я думал, — поцелуй, — что мог сделать, — поцелуй, поцелуй, — с тобой этот человек…

Генриетта прервала его на полуслове, просто приподнявшись на цыпочки и заставив замолчать поцелуем. Губы Майлза немного отдавали бренди, солью, опьяняли — хотя Генриетте совсем не требовались опьяняющие средства; она испытывала восхитительное головокружение, как в тот вечер, когда Майлз потихоньку принес ей первый в ее жизни бокал шампанского.