Я прекрасно подхожу под данный стереотип. Понятия не имею, что происходило в Ирландии в 1803 году. Я знаю — это входит в те основные даты, которых не может не знать уважающий себя историк Англии, рискуя попасть в неловкое положение в кафе в Институте исторических исследований, — что правительство Ирландии официально слилось с правительством Британии по Акту об унии от 1801 года, парламент страны был распущен и законодательная независимость закончилась. Шотландцы пережили все эти события в 1707 году. Я поняла: данный факт не имеет отношения к состоянию Ирландии в 1803 году, но успокоила себя тем, что недаром готовилась к выпускным экзаменам.

Еще мне стал известен гораздо более полезный факт — Уильям Уикхем занимал одно время пост главного секретаря при лорде-лейтенанте Ирландии. Точнее, будет полезным, если я вспомню, когда именно Уикхем находился в Ирландии. Если в 1803 году… А не слишком ли многого я хочу?

Вероятно. Но проверить не помешает. После того, как я хорошенько высплюсь, приму душ, поем и выпью большую чашку кофе латте, поспешно уточнила я.

А еще оставались Джейн, Джефф и маркиза. Ну почему сегодня воскресенье! Британская библиотека будет закрыта, как и Институт исторических исследований. Я почему-то сомневалась, что найду какой-то материал, если просто введу их имена в базу Британской библиотеки, но попробовать стоит. Интересно, а знает ли Колин, где хранятся документы семьи Пинчингдейл… если вообще существуют документы семьи Пинчингдейл. Даже если и не существуют, это станет хорошим предлогом для звонка Колину…

Или стало бы, если бы я знала его номер.

За одной хмурой мыслью пришла и другая, еще более огорчительная. Я так стремительно выпрямилась, что задела лбом сиденье напротив.

Ладно, у меня нет его номера. Я не дала ему своего. Ни одного из своих номеров. У него даже нет моего электронного адреса. А это значит, слова «я позвоню вам» стоят не больше валюты одной из маленьких бывших республик Советского Союза.

С его стороны это могла быть всего лишь оплошность.

Могла. А я слышала, что некоторые акции Бруклинского моста подешевели.

Мне следовало помнить: «нам надо как-нибудь выпить вместе» означает «всего вам доброго». Я не могла поверить, что сваляла такого дурака.

Точнее, поверить-то я могла, просто мне это не нравилось.

О-о-ох! Я одернула свое буйное воображение, прежде чем с головой нырнуть в настроение отвергнутой женщины, словно табун испуганных лошадей, несущийся к утесу. То, что последний мужчина, с которым я встречалась, оказался лживым подонком, не означает, что все они законченные обманщики, которые скорее солгут девушке, чем выпьют с ней. В конце концов, Колин явно думал о чем-то другом. Что бы это ни было.

Наигранная тревога, прошептал мой внутренний демон (явно дружок гоблинов Колина), могла стать хорошим предлогом, чтобы избавиться от нежеланной гостьи, начавшей подавать признаки влюбленности. Но он казался по-настоящему обеспокоенным, возразила моя лучшая половина. Не нарисовал же он эти круги под глазами. И зачем предлагать выпить, если он не собирался этого делать?

Последний аргумент, вынуждена была признать я, критики не выдерживает. Если бы я откладывала десять центов каждый раз, когда мои подружки жаловались, что парень пообещал позвонить и не позвонил… ну, я могла бы профинансировать исследовательскую поездку в Ирландию. Я и сама грешна: небрежно бросая знакомым в Институте исторических исследований: «Надо бы как-нибудь выпить кофе», — прекрасно понимала, что хочу сдержать слово не больше, чем они завязать со мной контакты.

Отсутствие моего номера телефона не фатально. Если он серьезно предлагал встретиться, то в его распоряжении с полдюжины возможностей добыть мой номер. Ну, может, и не полдюжины, но не меньше двух, тут же приходящих на ум. Во-первых, его тетя Арабелла, навязавшая меня ему на эти выходные, а во-вторых, его сестра Серена, которая на раз может получить данную информацию от Пэмми. Если я смогла до этого додуматься, значит, может и он.

Если он сумеет раздобыть мой номер, это хотя бы докажет, что он серьезно предлагал выпить вместе. В старых сказках героев часто подвергают разного рода испытаниям: принести голову дракона в дом принцессы; нащипать перьев из хвоста фантастической птицы; одолеть в рукопашной схватке великана-людоеда, страдающего дурным запахом изо рта. Я не строила иллюзий, будто сделана из того же теста, что и героини. У меня не имелось даже половины царства, чтобы предложить в качестве вознаграждения, если только полцарства не означает половину очень маленькой съемной полуподвальной квартиры в Бейзуотере. Но если цена ниже, то и задание легче. Победить грозный номер телефона в обмен на выпивку с искрение вашей. По сравнению с рубкой колючих зарослей[80] добывание номера телефона казалось плевым делом.

Я дам ему время до… Среда не слишком скоро? Если случилось действительно что-то серьезное, я не хочу торопиться и без нужды покупать куклу-вуду. Четверг, великодушно решила я. Если он не позвонит мне к четвергу, я буду знать: «я позвоню вам» просто эвфемизм для «не интересуюсь».

А пока мне нужно выследить шпионку.

Я не могла последовать за Черным Тюльпаном и Розовой Гвоздикой в Ирландию, но могла поискать их в отделе рукописей Британской библиотеки. Если ничего не выйдет… что ж, миссис Селвик-Олдерли просила меня держать ее в курсе моей работы над диссертацией. Будет только вежливо позвонить ей.

Прижавшись щекой к оконному стеклу, я гадала, кто появится первым: Колин или Черный Тюльпан.

И снова настало время отделить факты от вымысла и принести свои извинения на алтарь исторической точности. На самом деле цветочные шпионы имеют свое место в истории. Хотя Алый Первоцвет, Пурпурная Горечавка и Розовая Гвоздика — персонажи вымышленные, шпионы с цветочными именами наделали шуму но ту сторону Ла-Манша. Наиболее известным стал La Rose, но один агент и правда действовал под псевдонимом Le Mouron (Первоцвет) — и они оставляли после себя маленькие карточки с алым цветком. И цветочный агент женщина, такой как Розовая Гвоздика, не является чистой фантазией. Мадемуазель Нимфа Руссель де Превилль сбивала с толку революционное правительство под кодовым именем Prime-rose (Садовая Мальва). По отзывам, потрясающе красивая, как Джейн, La Prime-rose была мастером переодевания, чувствуя себя одинаково свободно и в гостиной, и в обличье мужчины. Сеть шпионов, выдававших себя за торговцами галстуками, накрытая в начале книги Майлзом, также имеет исторические прототипы в лице французских агентов, разбросанных по всему Лондону под видом портных, слуг, купцов и модисток.

Возвращаясь в Лондон: для нужд романа пришлось перетасовать некоторых персонажей и места. Во время наполеоновских войн шпионажем в основном ведал подотдел министерства внутренних дел, который назывался иностранным отделом. Во избежание путаницы я воспользовалась литературной традицией, приписывающей тайные дела авантюрного характера военному министерству. В качестве утешения теням тех людей, которые работали в иностранном отделе, я позаимствовала их здание и персонал для моего вымышленного военного министерства. В доме номер двадцать по Краун-стрит, где Майлз получал инструкции от Уильяма Уикхема, и располагался иностранный отдел со дня своего создания в 1793 году.

Что касается Уильяма Уикхема… Мне крупно не повезло с начальниками разведки, которые все, как один, вышли в отставку до того, как понадобились мне. В 1802 году Уикхем покинул иностранный отдел и отплыл в Дублин в новом качестве — главного секретаря при лорде-лейтенанте Ирландии. Однако для секретной службы Англии Уикхем является тем же, чем Фуше — для французской. Используя иностранный отдел как базу, он создал шпионскую сеть — о, сам Уикхем эвфемистически называл ее «превентивной полицией», — опутавшую континент и приводившую в ужас врагов Англии. Обязанности Уикхема на новом месте изменились мало — он продолжал оказывать большое влияние на шпионскую деятельность Англии сначала из ирландского министерства, а затем из казначейства. Несмотря на свое назначение в Ирландию, в действительности Уикхем находился в начале лета 1803 года в Лондоне и был под рукой, чтобы отдать Майлзу приказ о выступлении.