-- Кто тебя там ждет? -- зло рассмеялся Итларь. -- Ты - раб.

   -- Все мы рабы божьи, -- смиренно ответил парень. -- Ты вот тоже раб.

   -- Ты меня с собой не путай, -- взъярился Итларь, хлестнув плеткой по спине Милко.

   Парень вынес удар с христианским смиреньем, беззвучно шепча слова молитвы.

   -- Я - воин! -- гордо заявил Итларь. -- Сын воина и внук воина! Все мои предки были воинами!

   Шемяка обернулся на шум и сразу все понял.

   -- Ты посмел ослушаться меня? -- грозно прикрикнул он.

   -- Нет, господин, -- возразил торк. -- Просто он...

   Он не договорил. Налетевший Чурнай огрел плетью ослушника и бил пока не устала рука.

   -- Он не виноват, -- попытался заступиться за торка Милко.

   -- Молчи, раб! -- рыкнул Чурнай, хлестнув плетью.

   Ткань рубахи с треском разошлась, обнажая кровавую борозду на спине невольника.

   -- Чурнай, хватит! -- окрикнул торка Шемяка.

   Выбравшись на твердую землю, Сашка гадал, в какую сторону идти, но торки быстро с ориентировались, выбрав верное направление.

   Их встречали с радостными криками. Алеша радовался, как ребенок, приподняв Чурная и кружась с ним, пока торк не взмолился:

   -- Отпусти, зараза! Уронишь ведь.

   Молодые торки бросились в рассыпную, когда увидели, что Алеша направляется к ним с распростертыми объятиями.

   -- Живые! -- с детской улыбкой на устах, кричал счастливый Алеша, подбрасывая высоко в небо свою громадную палицу, и что характерно, ловко ловя ее на лету.

   Радость от встречи испортили Ефимий с Василем.

   -- Любим помер, -- крестясь сообщили они не нерадостную весть.

   -- Прими, господь, его грешную душу, -- сказал Шемяка, сдергивая шапку с головы.

   -- Ы-ы-ы, -- кто-то рядом замычал, пытаясь подняться.

   -- Свен? -- широко распахнув глаза, испуганно воскликнул Сашка.

   Торки схватились за рукояти сабель, настороженно глядя на англичанина, в их глазах мелькнул страх, но они продолжали стоять, готовые набросится на восставшего из мертвых.

   -- Ты же умер! -- крикнул Шемяка, судорожно вцепившись в рукоять сабли. -- Я сам видел! Тебе раскроили череп!

   -- Ы-ы-ы, -- мычал Свен.

   -- Да живой он, живой, -- поспешил успокоить Ефимий.

   -- Колдоство! -- заорал Итларь.

   -- Слыхал я волхвы мертвецов из земли поднимали, -- пробормотал Карасик.

   -- Не мертвецов, -- поправил торка Милко. -- В Ростове дело было. Давно уже. Из чрева женок изымали хлеба и рыбу и много женок убили.

   -- Ты откуда знаешь? -- чуть повернув голову, тихо спросил Итларь.

   -- Так с Ростова я, -- впервые признался Милко откуда он родом.

   -- Волхвы не все плохие, -- подал голос Местятка.

   Шемяку пронзил обжигающий холод, едва речь зашла о волховании. На память пришел пронзающий душу взгляд Любомира. Тело, словно, оцепенело, а Сашка падал в глубокую бездну под крик волхва:

   -- Помни! Зачем ты здесь, помни!

   -- Господин!

   Сашка очнулся от окрика Ефимия, с большим интересом наблюдавшим за ним.

   -- Волховство не существует, -- с апломбом заявил Василь, словно озвучивал официальную позицию Церкви. -- Богу попущьшу, беси действуют; попущает Бог, иже кто их боится, а иже кто веру тверду держить к Богу, с того чародеици не могуть.

   Наверное, так и было, раз никто не стал с ним спорить.

   -- А может Ефимия в воду бросить? -- предложил Ратмир с серьезным видом. -- Ежили не выплывет - неповинен есть, а выплывет - волхов есть.

   -- Ты что такое говоришь? -- набросился на него Василь. -- Это дьявольское искушение и есть - в воду бросать!

   -- Это еще почему? -- изумился Ратмир. -- При дедах бросали же...

   -- Молчи, язычник! -- завопил Василь.

   -- Крещен я, -- обиделся Ратмир, демонстрируя каменный крестик на шее.

   -- Бесовское это искушение! -- вопил Василь. -- В воду бросать... А знаешь ли ты, что бес может легко поддержать обвиняемого и тот не утопнет!

   -- Чего? -- не понял Ратмир.

   -- А то! Может пострадать невиновный! -- в запальчивости выкрикнул Василь.

   Шемяка не выдержал, рассмеялся.

   -- Кончайте этот теологический спор, -- наконец сказал он.

   Ефимий усмехнулся.

   -- Говорите, как это случилось.

   -- Я отчитывал Свена, -- начал рассказ Василь. -- Хоть он и не нашей веры...

   -- Ы-ы-ы, -- замычал англичанин.

   -- Помолчи, -- осадил его Василь. -- Я тебя окрещу в Беловеже, сразу как приедем.

   -- Ы-ы-ы, -- вновь замычал англичанин.

   --Это дело решеное, -- твердо произнес Василь и продолжил рассказ.

   Когда мертвец открыл глаза, Василь не сильно испугался. Такое бывает, когда человек умирает не своей смертью, и мертвецы, оставшиеся лежать на поле брани, бывало резко садились и из домовины поднимались. Всякое бывало... А глаза открылись... ничего страшного в этом нет. Василь протянул руку, чтобы прикрыть мертвецу очи и, вдруг, он промычал:

   -- Ы-ы-ы-ы.

   Тут Василя проняло. С криком:

   -- Изыди нечистый! -- он побежал, подобрав рясу, но споткнулся и упал.

   Ефимий от истошного крика очнулся от дремоты. Проснулся Местятка и Ратмир. Только Алеша продолжал спать крепким сном младенца, если бы не его богатырский храп.

   -- Что там? -- спросил Местятка.

   -- Мертвец воскрес! -- завопил Василь.

   -- Иди посмотри, -- подтолкнув проснувшегося Осипа, велел Местятка.

   -- А что сразу Осип? -- стуча зубами ответил перепуганный парень. -- Чуть что сразу Осип...

   -- Иди сказал, -- рыкнул Местятка. -- Ну!

   -- Не пойду, -- пятясь задом наотрез отказался Осип. -- Ни за что не пойду!

   Лекарь молча поднялся и вытащив горящую ветку из костра, решительно направился к трупам, положенным в сторонке. Он посветил себе, вглядываясь в лицо англичанина.

   -- Ы-ы-ы-ы, -- промычал тот, хлопая ресницами.

   -- Кажись, живой, -- пробормотал Ефимий, оттягивая веко англичанина. -- Ну точно, живой, -- обрадовался он.

   Осмелевшие Местятка и Ратмир подошли поближе, но все же держались настороже.

   -- Да живой он, живой. Не бойтесь, -- сказал Ефимий им. -- Ошеломили его просто знатно.

   -- А мычит чего? -- все еще сомневаясь спросил Местятка.

   -- Челюсть сломана похоже, -- ответил лекарь.

   -- Весело у вас, -- сказал Шемяка выслушав рассказ. -- Однако нам пора ехать.

   Беловежской степью караван добрался до Беловежи - городка на небольшом возвышении среди болот. Деревянная крепость округлой формы стояла на высоких валах и дополнительно защищалась глубокими рвами. Непосредственно у подножья города проходила дорога на юг, огибая его с запада. С юго-западной стороны к крепости примыкал посад дворов на сорок, с трех сторон надежно защищенный болотами. В посаде проживали в основном семейные дружинники и мастеровой люд, обеспечивающий жителей необходимыми в хозяйстве изделиями. На противоположном берегу реки расположилось еще одно поселение, довольно большое, дворов на семьдесят - там жили земледельцы.

   Добравшись до корчмы, Шемяка не мешкая направился к Борису - боловежскому наместнику, поджарому мужчине неопределенного возраста с косым шрамом через все лицо - налоги уплатить, на вопросы ответить, новости узнать.

   -- Значит, спокойно добрались, -- удовлетворенно заметил наместник, пощипывая гладко выбритый подбородок.

   -- Спокойно, -- еще раз повторил Шемяка, улыбаясь. -- Во Всеволоже нас пугали Кудеяром, но бог миловал.

   -- Совсем обнаглел он, -- со вздохом сказал Борис. -- Купцы давно уже князю жалуются. Грозят, что в Чернигов больше не приедут.

   Сашка сидел, молча слушая.

   -- Да куда они денутся, -- махнул рукой наместник. -- Расскажи лучше, что нового в Чернигове.

   Шемяка рассказал.

   -- Ишь ты, -- в задумчивости теребя подбородок, произнес Борис, когда Шемяка замолчал.