-- Шемяку князь кличет!

   Гридни уже поднявшиеся с лавки, встав за спиной парня еще раз предупредили:

   -- Не надо. Не связывайся, -- в голос сказали они и потянули его за собой.

   -- А это кто с ним рядом стоял? -- поинтересовался Сашка пока они поднимались по ступенькам.

   -- А еще один изгой, -- последовал быстрый ответ.

   -- Их у князя много, -- угрюмо согласился старый дружинник.

   --Не любишь ты их, -- заметил Сашка.

   -- Не люблю, -- угрюмо согласился дружинник, -- Такие изгои хуже зверя лютого, наводят половцев...

   Разговор прекратился сам собой, когда они вошли в терем, где гридни очень вежливо отобрали у Сашки саблю, но оставили кинжал. Князь сидел в просторной, но низкой горнице за широким дубовым столом, положив руки на столешницу. Перед ним лежала книга в кожаном переплете богато украшенном золотом и камнями. Пальцы, унизанные перстнями, нервно постукивали по ней в каком-то особом, то затухающем, то убыстряющемся ритме.

   -- Звали? -- спросил Сашка, видя, что князь в глубокой задумчивости никак не обращает на него внимания.

   Михаил Всеволодович находился в плохом настроении. Долгожданная победа над давним врагом не принесла радости. Даниил выскользнул из рук. Воеводы его или бежали, или сидят под крепким замком. Киевский князь убежал в Киев, а сын его попал в руки половцев, и те, возомнили о себе не весть что... Продолжают грабить землю, жгут поселения и угоняют скот и уже пленили массу народа. Изяслав спит и видит, как вокняжиться в Галиче и жаждет мести. Михаилу с большим трудом удалось уговорить мстительного князя уступить галицких пленников. За это пришлось отдать часть своей добычи.

   Изгои совсем с катушек слетели. Константин обнаглел - потребовал отдать ему торческое княжество. Пришлось осадить зарвавшегося князя, которого, собственно и князем назвать трудно. Скорее бек половецкий.

   Князь мысленно вернулся к событиям дня. Юрий Мстиславич, сын покойного Мстислава Мстиславича Удатного признал старшинство Михаила и просил оставить ему Торческое княжество, естественно, как наместнику, а не как удельному князю. Мысль оставить за собой княжество неотступно преследовало князя, но нельзя просто так взять и присоединить его к Черниговщине. Распоряжается княжеством киевский князь.

   -- Киевский князь... Киевский князь, -- напряженно думал Михаил Всеволодович. -- Взять Киев и сесть самому на столе? А удержу?

   -- Так, что насчет просьбы моей? -- дерзко спросил пленный князь.

   -- Признаешь меня отцом? -- пытливо глядя в отливающими зеленью очи князя, задал важный вопрос Михаил.

   -- Охотно, -- нисколько не колеблясь ответил князь Юрий.

   Черниговский князь усмехнулся в бороду.

   -- Вот так же охотно, ты три зимы назад признал старшинство Ярослава Владимировича получив из его рук Псков, а через год, когда тебя поперли из него, ушел под руку князя Даниила, -- думал Михаил Всеволодович.

   Черниговский князь медлил с ответом, наблюдая за реакцией Юрия Мстиславича, стоявшего напротив с гордо поднятой головой. Михаил медлил. Налил вина в кубки, жестом приглашая Юрия выпить. Тот не стал отказываться, выпил до дна, пристально глядя на Михаила.

   -- Нахал, -- заключил Михаил Всеволодович.

   Смелость сына Мстислава нравилась князю. Решение было принято. Осталось озвучить его, но что-то удерживало князя.

   -- Мой брат убит злодейским образом, -- решительно сказал Юрий Мстиславович. -- Я требую суда!

   -- Он погиб в битве, -- заметил князь ровным голосом.

   -- Не правда! -- чересчур резко возразил Юрий. -- Он был ранен и был без оружия.

   Говоря это, он подался вперед, поднеся руку к груди. Глаза князя полыхнули недобрым огнем, пальцы крепко сжали серебряный кубок, смяв тонкие стенки.

   -- Он погиб в битве, -- настойчиво повторил черниговский князь.

   -- У меня видаки есть, -- ослепленный гневом, выкрикнул Юрий Мстиславович.

   -- Приводи их завтра. Выслушаю, -- согласился Михаил Черниговский.

   После ухода Юрия Мстиславовича, в горнице собрались бояре: великие и не очень. Князь позвал их чтобы изложить суть дела, прося совета.

   -- Не можно пустить Изяслава в Галич, -- первым высказался боярин Варфоломей Кормиличич.

   Остальные бояре и старшие дружинники, присутствующие на совете, согласно закивали головами.

   -- А если Изяслава посадить на Киевский стол? -- предложил Максим Лукинич, самый молодой из бояр черниговского князя.

   Михаил Всеволодович сам уже думал об этом. Изяслав в Галиче наломает дров, мстя за своих дядьев и потеряет княжение. Сам же Михаил должен сделать выбор между столь желанным Киевом и Галичем, где ольговичи имели свои интересы. Терять уникальный шанс Михаил не собирался, но не заручившись поддержкой своих бояр и дружины рисковать не имело смысла.

   -- Торческ хочу под себя забрать, -- ввернул Михаил, когда бояре спорили насчет похода на Галич.

   -- Торческ принадлежит Киеву, -- заметил Варфоломей Кормиличич.

   -- Ну и что? -- мягко возразил Максим Лукинич. -- Владеет-то им Даниил.

   -- Владел, -- поправил боярина князь.

   -- Дозволь, княже слово молвить? -- спросил один из любимых дружинников князя.

   -- Говори, -- разрешил Михаил Всеволодович.

   -- Мыслю я, надо идти на Киев и брать всю землю Киевскую.

   -- С половцами Киев взять - на раз -- поддержал дружинника Максим Лукинич. -- Кыяне сами позовут тебя князь.

   -- Как позовут, так и выгонят, -- вставил свое слово другой дружинник, уже более двадцати лет верой и правдой служивший черниговскому князю.

   -- Что-то я не узнаю тебя Глеб Сигурдович, -- ехидно заметил Максим Лукинич. -- Али состарился?

   -- Рука моя тверда! -- жестко урезонил молодого боярина старый воин.

   Глеб Сигурдович сын известного в свое время бойца, обладал отцовской силой и хитростью северян, помноженной на половецкое коварство. Мать его - дочь половецкого хана, убитого Сигурдом в честном поединке.

   -- А коли не веришь - готов доказать на деле, -- с ничем не прикрытой угрозой в голосе сказал Глеб Сигурдович.

   -- Да ладно тебе... пошутил я -- поспешил примириться молодой боярин.

   -- Шутники все на полке стоят, -- проворчал Сигурд.

   Максим Лукинич побледнел. В Чернигове всем известно пристрастие Глеба к черепам поверженных в поединках богатырей. Из них он делал чаши и любил бережно перебирать их долгими зимними вечерами, рассказывая детям и внукам увлекательные истории из своей бурной молодости.

   -- В Киеве садить на стол надо Изяслава, -- убежденно заявил дружинник. -- Без наших мечей он там долго не усидит...

   -- И отдаст Торческ князю! -- продолжил за дружинника Варфоломей Кормиличич.

   -- А самому в Галиче сесть, -- закончил мысль князь.

   -- Звали? -- видя, что князь находится в задумчивости и никак не обращает на него внимания Сашка настойчиво повторил вопрос и видя, что князь наконец-то заметил его, поприветствовал. -- Буди здоров, князь.

   -- Ты почто князя убил? -- сухо спросил Михаил Всеволодович, поворачиваясь к Сашке.

   -- Я? Какого князя? -- ошарашенно спросил парень.

   Небольшой отряд всадников выехал из лагеря черниговцев под Торческом ранним утром. Впереди на пегой кобыле скакал молодой парень в половецком платье. Впрочем, большинство его товарищей мало чем отличалось от половцев - все те же япончицы, кривые сабли на боку, зачехлённые луки и тулы со стрелами притороченные к седлам, походные сумы полные припасов на дорогу, свернутые одеяла и другие полезные в пути вещи. В середине колонны ехали привязанные к седлам пленники. С обеих сторон их сопровождали молодые парни, добродушно беседующие с пленниками. За ними следовали сани полные добра, укрытым рогожами. Замыкал колонну воин в меховом налатнике зияющем огромной прорехой на спине, через которую была видна добрая кольчуга. Шелом воина болтался левом боку лошади, а справа висела огромная секира, рукоять которой любовно поглаживала рука всадника.