Веди? Честно говоря, вести я никуда никого не собирался, потому что сам не знал, где находятся боги. Приобретя броню, цветное зрение и кучу непонятных, но грозных приспособлений, я полностью потерял чувствительность, благодаря которой раньше находил искомое. Мы лихо повращали башнями, оценивая окружающую нас обстановку, и прежде, чем я успел почувствовать хоть что-то, Одноглазый доложил:

— Наблюдаю быстро двигающуюся группу из шести аморфных тел. Направление движения юго-юго-восток, скорость 115 узлов, азимут 99, снижение 18.

Лично я сам ничего не понял в этой тарабарщине, но услышав учителя, радостно задрожал, шумно выпустил газы, пощелкал клювом, заклинил башню, чтобы не снесло, принял на грудь и заложил крутой вираж. Вместе со мной все то же проделал Одноглазый и мы понеслись на перехват. Я с наслаждением ревел соплами, рассекая упругий теплый воздух, и с каждым мгновением приближался к аппетитной быстро двигающейся группе из шести аморфных тел. Расстояние между нами сокращалось, и я воочию смог увидеть низколетящие зеленоватые всполохи, двигающиеся нам наперерез над самой землей. Одноглазый дико завыл и раскрыл обе боевых клешни, выдвигая из них направляющие с противоаморфными ракетами. Я уже было последовал его примеру, как вдруг заметил — что-то неладное с моим учителем. Его очертания стали расплывчатыми, а сам он начал рассыпаться на большие куски. Что-то громко хлопнуло, будто бы разноцветная бронированная шелуха отвалилась от человеческого тела и миниатюрный по сравнению со мной Одноглазый, кувыркаясь, полетел вниз.

Ударившись о землю, он пропахал в ней глубокую борозду и, заваленный большими черными комьями, застыл в странной изломанной позе. Я что было сил дернул на себе стоп-кран и рухнул рядом с телом учителя. Горестно гудя сервомоторами, я протянул к Одноглазому свои клешни, но тут все поплыло у меня перед глазами, мир начал причудливо изменяться и баловаться с красками, а что-то ужасающе огромное и сильное ухватило меня за ноги и с большой скоростью потащило вниз.

Очнулся я в сырой пещере на грибной поляне, куда нас незадолго до этого привел Рожа. Он и Одноглазый тревожно всматривались в мое лицо и облегченно заулыбались, обнаружив яркий свет мыслей в моих глазах. Все правильно, все совпадает.

Мы договорились для начала съесть по одному грибу и посмотреть, что из этого выйдет. Когда же Одноглазый проглотил свою поганку, я вдруг совершенно случайно уронил выбранный для меня гриб и неуклюже наступил на него. Пришлось Роже подбирать новый, сходный по размеру с тем, что уже успел отведать Одноглазый. Эта неожиданная задержка дала мне возможность убедиться в том, что мой учитель не задергался в конвульсиях, не покрылся прыщами и не истек зловонными жидкостями, а просто уплыл, и я со спокойной душой отправил мерзкую отраву себе в рот. Соответственно и действие грибов закончилось для Одноглазого раньше, чем для меня.

— Ага! Говорил же тебе, давай сразу по два, а ты, как трус, сначала проверим, посмотрим, а потом можно и больше… — напустился я на Одноглазого.

— Ну, и что бы ты сейчас там делал, а? — фыркнул учитель, — под синим небом над зеленой травой носился, да? Это не наш мир, Скок, опомнись.

И в самом деле хороши бы мы были, встретившись с местными богами. “У нас тут эта, того, крысы где-то балуют, вот” — это все, о чем мы смогли бы доложить высшим силам, а может и того меньше.

В голове моей тихо гудело, и жутко чесались остывающие сопла, но я решил их не трогать, понимая, что на самом деле никаких сопл у меня нет. Вокруг нас прыгал Рожа и требовал отчета. Запинаясь начал бубнить Одноглазый, а я, тем временем, не выдержав свербящего зуда, занялся прочисткой соплов, или сопел, кому как нравиться, а мне стыдиться нечего. Если сопла зудят, то значит их надо чистить. Зачем мучиться?

— В общем, ну и надрал же ты нас, Рожа, — подытожил я рассказ Одноглазого, — попали мы совсем не туда, а от грибов твоих никакой пользы. У нас только языки посинели, — я продемонстрировал им синюшного цвета пасть и добавил, — пойду напугаю кого-нибудь.

— Как это никакой пользы? — оскорбился Рожа, — а яркие, невиданные тобой ранее переживания, новизна нового мира, ощущение могущества и всесильности. Где бы ты еще смог получить такое, как не на моей грибной поляне? — он помолчал немного и, вдруг, радостно просияв, добавил, — Так ведь ты же отвязался, Скок, и Одноглазого отвязал.

Услышав такое, я тут же закрыл глаза и легонько оттолкнулся от себя. Пошла! Пошла, родимая! Я сразу же вернулся на место и легкий приступ головной боли подтвердил мой кратковременный отрыв от тела.

— Стой, Скок, — Одноглазый схватил меня за руку, — возьми меня с собой.

— А ты разве умеешь? — недоверчиво спросил его я.

— Ты научишь. Должно получиться. Ведь ты же меня отвязал. — заскулил Одноглазый.

Сомнения охватили мою душу. С одной стороны, я не желал никакой конкуренции в своей незаменимости, с другой стороны у меня появилась уникальная возможность поучить своего учителя, а этим не стоило пренебрегать. Я в любой момент мог громко при всех сказать “Мой ученик” и похлопать Одноглазого по плечу. В то же время если у учителя ничего не выйдет, то я не только ничего не терял, но еще и получал возможность где-нибудь бросить “Одноглазый? Мой бывший ученик? Ни на что не способен. Сколько я с ним не бился, но увы, увы…” Мои глаза загорелись мечтательным огнем и я поспешно согласился обучать Одноглазого тяжелому ремеслу свободного духа. По дороге домой мне не давала покоя одна мысль и я поделился своими сомнениями с Одноглазым и Рожей.

— Мы собираемся выйти из тел и направиться на поиски богов, так ведь? — поинтересовался я у них.

Опрашиваемые энергично закивали головами.

— Ну, а кто же пришил мою душу, если не боги? — спросил тогда я. — Только кто-то из них потрудился на совесть и обрезал мне крылья, как вдруг вновь являюсь я, да еще привожу с собой Одноглазого. Вот они обрадуются-то. Схватят нас за шкирки и обратно в тела засунут, а потом не просто пришьют, а прикуют, как тебя, Рожа, — я гулко сглотнул. Произнесенная мной пламенная речь высушила мой рот и мне ужасно хотелось пить, — Что тогда делать-то будем, а?

Одноглазый с Рожей пораскрывали рты и захлопали глазами. Хлоп-хлоп, хлоп-хлоп. Жидкие, но все-таки аплодисменты. Мелочь, а приятно.

— Спасибо, спасибо, — остановил их я — Какие будут предложения, спрашиваю?

Первым опомнился Рожа и с умным видом стал излагать какую-то ерундень.

— Весь наш мир связан вертикальными теоско… — интересно, почему это, если закрыть глаза, звук сразу же становиться громче, а если открыть, то тише, но при этом переносить его становиться гораздо труднее. Из-за того, что видно говорящий рот? — …стоят на верхней ступеньке связи с богами. Нужно попробовать обратиться к ним, — закончил свою мысль Рожа.

Я облегченно вздохнул, что все так просто разрешилось и проговорил:

— Ну, что, я готов. К ним, так к ним. Сейчас обучим Одноглазого, а завтра поутру в путь, если конечно…

— Скок, он говорил о троллях, — перебил меня Одноглазый.

— О каких троллях? — не понял я.

Рожа скривил недовольную морду и объяснил:

— Я сказал, что вам надо обратиться к троллям. Именно они выполняют волю богов.

— Да, ты что, грибов объелся, что ли? — я мгновенно опух. Не скажу, что от страха, я человек смелый, но опух. — К каким таким троллям? Ты смерти нашей желаешь?

Я решительно не собирался отправляться на встречу с этими врагами рода человеческого. У троллей с людьми разговор один: “Смерть!” и никаких компромиссов. Я вспомнил, как была быстро и бесшумно убита ими крыса той памятной ночью в ущелье, и твердые мурашки забегали по моей спине, царапая нежную кожу. Я даже остановился от всех этих мыслей и Одноглазый с ходу налетел на меня: “Давай, шевели своими палками”.

— Эх, были бы у нас нихрйновые доспехи, мы бы… — мечтательно начал я.

— Какие-какие? Нехреньвые? — не понял Рожа.

— Нихрйновые, — поправил его Одноглазый, — ударение на второй слог. Из нихрйна, значит.