«Все прошло! Золотые надежды…» Все прошло! Золотые надежды Только снились. Я гол как сокол. Я увидел дневные одежды И ночные одежды нашел. — Что с тобою? — ты свет повернула. — Посмотри и увидишь сама. — Ты змеиные ноздри раздула.— Молодая, ты сходишь с ума! — Я его не имела и прежде! — Ты летала, от гнева бела, То хватала дневные одежды, То ночные одежды рвала. Все порывы твои и замашки Возопили, как ведьма в трубе: — Если сына рожу я в рубашке, Он рубашку одолжит тебе! Только клочья я вырвал из рук И накинул на голое тело. Оставайся! Какое мне дело До ловушек твоих или мук. Я ударил твой голос дверями И отпрянул в осеннюю мглу. Я прошел проходными дворами И увидел: стоишь на углу! Ни перстом, ни крестом не хранима, Ты глядишь, словно загнанный зверь: — Как! Ты мимо проходишь? — Да! Мимо. — Это ложь. Я не верю! — Не верь. Проходя мимо лжи и неверья И свистящих камней бытия, Я упал перед запертой дверью, За которой — огонь и семья. 1980 Весть Что за темень! Кричи не кричи, Эта рытвина мне незнакома. Вылетают со свистом ключи Из дверей сумасшедшего дома. Захожу, разгоняя туман. Мать честная! Знакомые лица. И гуляет по кругу стакан, И сидит на стакане девица. То смеется, то плачет навзрыд, А на пальчике белом горит Адский зрак — золотая оправа. Синим полымем лица горят. — Признаешь или нет? — говорят. — Мы твоя сумасшедшая слава. — Полно волю держать. Признаю! Полезайте в бутылку сию, Все в бутылку, кто лыка не вяжет! — Я швыряю бутылку в туман, Пусть плывет до неведомых стран И про бедное сердце расскажет. 1981 Китобой Держали землю три кита… И стал он китобоем. Кричал на берег: — От винта! — И водку пил запоем. Он не терпел ни грез, ни слез И стольких дев обидел. Он видел этот мир насквозь, Но сам себя не видел. Из трех китов убил он двух, На третьем дал промашку Так, что едва не вышел дух Сквозь кости и рубашку. Прибило к берегу его, И волосы он рвал, Бревно из глаза своего Слезами вымывал. Покинул голые места, И на бревне верхом Пошел последнего кита Он брать одним ножом. 1981 Ладони
Рукавицы роняя в снегу На земном крутосклоне, Я от брата и друга бегу И дышу на ладони. Проступают на них два лица: И чело и морщины. Узнаю свою мать и отца: Мы навек триедины! Сколько раз в кулаки я сжимал Эти лица родные. Сколько раз к небесам воздымал Их, как солнца двойные. Сколько раз бил ладонь о ладонь, Ни о чем не печалясь. Над землей высекая огонь, Эти лица встречались. Подберут рукавицы мои Тороватые братья… Раскрываю огню и любви Ледяные объятья. Но ладонь от ладони ушла В голубом небосклоне. Вбиты гвозди, и кровь залила Эти лица-ладони. 1981 «Небо покинуло душу мою…» Небо покинуло душу мою. Я под ногами повешенных сплю, Тягой они затекли, Но не достигли земли. Бездна раскрыта… При звездном огне Ноги повешенных ходят по мне. — Спи, — говорят. — Это сон, Если окончится он. 1981 Поэт и другие <b>Жена поэта</b>
Что за толпа! Вы кто такие? <b>Другие</b>
А кто нас знает! Мы — другие. А вы? <b>Жена поэта</b>
<b>Другие</b>
<b>Жена поэта</b>
<b>Другие</b>
|
