Чистый снег Все короче погожие дни, Все длинней моя тень за оградой. Снежный ком из своей простыни Ты слепила: — Держись или падай! И со смехом метнула в меня. Передачу твою удалую Я поймал среди ночи и дня, Словно белую грудь молодую. Я поймал ее круглую дрожь. Как рука у меня трепетала! — Защищайся, а то пропадешь!.. Защищалась, пока не пропала. 1979 Европа В любви не бывает ответа На этой и той стороне. Но тонкая молния света Направилась прямо ко мне. Земному свистящему звуку Я с тайной надеждой внимал, Все ближе!.. И вскинул я руку, И в руку синицу поймал. «Моя!» И услышал я голос: — Ничья. Из-за синих морей Я в клюве несла тебе волос И свет от подруги твоей. Он долог, как счастье и горе, Да воля твоя коротка. Однажды я встретила в море Плывущего с девой быка. Она безутешно рыдала На звездной спине у него. И имя твое повторяла, Пока не забыла его. Душа предалась ее горю. И волосы мягким огнем Тянулись по синему морю Длиннее, чем след за быком. Гонимая ветром и мглою, Я села на царственный рог. Но бык обернулся скалою Вдали от земли и тревог. И я упорхнула блистая, В зарнице небес потонув. Но волос, как нить золотая, Вился через сомкнутый клюв. Вился высоко на просторе Над бездной железных веков, Над пеной любовных историй, Над спинами спящих быков… Синица! Я слышу дыханье Далекой подруги моей. И тонкое благоуханье Ловлю из-за синих морей. Как страшно!.. Натянутый волос Дрожит от земного огня. Я слышу прерывистый голос: — Любимый! Ты помнишь меня?.. Я помню! О, если б ты знала, Как гаснет твой след на песке, И все, что давно миновало, На тонком дрожит волоске… 1980  «Для того, кто по-прежнему молод…» Для того, кто по-прежнему молод, Я во сне напоил лошадей. Мы поскачем во Францию-город На руины великих идей. Мы дорогу найдем по светилам, Хоть светила сияют не нам. Пропылим по забытым могилам, Прогремим по священным камням. Нам чужая душа — не потемки И не блеск Елисейских Полей. Нам едино, что скажут потомки Золотых потускневших людей. Только русская память легка мне И полна, как водой решето. Но чужие священные камни, Кроме нас, не оплачет никто. 1980 Звезда Он ленив и тяжел на подъем, Жизнь пройдет — он ее не заметит. Но такие идут напролом, Если бабочка душу зацепит. Оттого на свечу и летят Все бездумные бабочки лета. Обгоревшие крылья пылят У подножья оплывшего света. Вот одна, вот вторая пылит, Вот четвертая бабочка ночи. Через небо дорога шумит, А любовь все светлей и короче. Сколько можно так странно глядеть На огонь, отраженный водою?! Ты сказала: — Хочу долететь… — Та свеча оказалась звездою. Ты летела, во мраке шурша, За погибелью или спасеньем, Как ночная земная душа, Но с небесным диковинным зреньем. И, упав у какого-то пня, Ты шуршала крылами все глуше: — Ночь любви, отомсти за меня, Ночь любви, погуби его душу… Он ленив и тяжел на подъем, Смерть найдет — и его не зацепит. На тепло он ответит огнем, Но потери твоей не заметит. 1980 «Я в жизни только раз сказал люблю…» Я в жизни только раз сказал люблю, Сломив гордыню темную свою. Молчи, молчи… я повторяю снова Тебе одной неведомое слово: Люблю, люблю!.. Моя душа так рада На этом свете снова видеть свет, Ей так легко, ей ничего не надо, Ей все равно — ты любишь или нет. 1980 «Ни жена, залитая слезами…» Ни жена, залитая слезами, Ни судьба, подернутая тьмой, — Только ты стоишь перед глазами, Как звезда стоит перед землей. Я не знаю, что такое счастье. Господи, люблю ее одну! И бросаю в изголовье страсти Спящую законную жену. Пронеслись меж нашими огнями Гибкое сияние и мгла Так, что и руками и ногами Обменялись чуткие тела. Кровь дышала жадно и глубоко, И дымилась страсть из-под ногтей. И летал то низко, то высоко Треугольник русых журавлей. Вслед ему душа моя летала И роняла молнии огня. И во сне жена затрепетала: — Господи, не покидай меня! Где они, как тень под небесами, Журавли, отпущенные мной?.. Ты одна стоишь перед глазами, Как звезда стоит перед землей. 1980 |
