— Черт, — хрипло пробормотал он и попытался отстраниться, но было поздно. Их губы слились в страстном поцелуе, том поцелуе, которого она так ждала тогда, в ресторане. Он длился целую вечность, а когда, наконец, закончился, у Ксюши было ощущение, что она парит в воздухе.

— Черт, — повторил Николай и опустил глаза. — Этого не может быть. Не должно.

Он с трудом разжал руки. Ксюша увидела, как по его лбу снова струится пот.

— Почему не должно? — спросила она тихо.

— Почему? — Он усмехнулся, так и не глядя на нее. — Разве не с тобой Ольга советовалась насчет свадебного платья? А насчет прически?

— Какое отношение к нам имеет Ольгина прическа? — Ксюша снова потянулась к нему, но он резко отпрянул назад. — Эх, а ты, оказывается, трус. — Она покачала головой.

— Я трус? — Его глаза знакомо прищурились. — Не думаю. В поединках я никогда не дрейфил, а это не шутки.

— Зато сейчас сдрейфил. — Она презрительно улыбнулась. — Сдрейфил, сдрейфил. Шарахаешься от женщины, которая тебя любит.

— Ты меня любишь? — Лицо Николая напряглось. — Перестань, не сочиняй.

— Сколько же в тебе великодушия! — с горечью проговорила Ксюша. — Зачем мне сочинять? На твоем месте с радостью оказалось бы два десятка мужчин.

— Допустим. — Теперь он, не отрываясь, смотрел ей в лицо, губы его слегка подрагивали. — Когда ты успела меня полюбить?

— Давно. Пожалуй, с первого взгляда.

— Ты тогда… тогда из ресторана… потому ушла? Потоп, соседи…

— Все выдумки. — Она засмеялась, легко и вместе с тем печально. — Мне было очень больно. Невыносимо. Ты любишь Ольгу.

— Да, люблю.

— А меня полюбить ты даже не пробовал.

— Я пробовал любить такую, как ты. — Николай опустил голову. Голос его сделался жестче. — Я поклялся, что больше не наступлю на одни и те же грабли.

— Разве я виновата, что твоя Катя оказалась стервой?

На его лице мелькнуло удивление.

— Ты знаешь, как ее зовут?

— Я все про тебя знаю. — Ксюша ласково коснулась его волос. Он стоял, не шелохнувшись. — Знаю даже то, чего ты сам не знаешь.

Николай кивнул.

— Наверное.

Они снова поцеловались. Он привлек ее к себе, грубо отклонил назад, позабыв, что ей может быть больно. Ксюша застонала, но не от страданий, а от страстной истомы. И тут же опомнилась.

— Нет, нет. Не здесь!

— Какая разница? — Его взгляд помутился, в голосе слышалось нетерпение. — Какая тебе разница?

— Приходи ко мне. Приди сегодня ночью. Наври Ольге. Тебе слабо?

Николай раздумывал ровно мгновение.

— Не слабо. Но одно другому не мешает. — Он снова хотел опрокинуть ее на пол, но она ловко вывернулась, словно змея.

— Мешает, Коля, мешает. Я тоже человек. Не только Ольга.

— Не надо о ней, — оборвал он властно. Помедлил, и повторил мягче. — Не нужно. Молчи.

— Ты придешь?

— Приду. Адрес скажи.

— Я напишу. На всю ночь, да, Коль? Да? — Ксюша уже улетала от него, парила, как ночная фея, растворялась в полумраке зала.

— Да.

Он остался стоять на месте. Она скрылась за дверью. Ее трясло. Во рту пересохло, по спине ползли струйки пота. Она добежала до массажного кабинета, стремительно повернула задвижку и без сил упала на кушетку.

Нельзя, чтобы Николай зашел сюда. Иначе он овладеет ею прямо здесь, без свечей, зажженных в изголовье, без полной луны, глядящей в окно. Ксюша немного отдышалась, затем оделась, черкнула на блокнотном листике свой адрес и вновь вышла в коридор.

Николай ждал у дверей. Вид у него был прежний, спокойный, только на лбу вздулась незаметная раньше, синяя жилка. Он усмехнулся и протянул руку.

— Давай сюда свои координаты.

Ксюша сунула ему листок. Он пробежал его глазами и кивнул.

— Может, вместе пойдем?

— Нет. Мне надо убраться и сделать кое-какие дела. В одиннадцать приходи.

— Ладно, как скажешь. — Николай повернулся и пошел к лестнице.

Ксюша специально стояла, не двигаясь, дожидаясь, пока стихнут его шаги. Потом, почти на цыпочках спустилась вниз. Вестибюль был пуст. Николай уже ушел. Ксюша на ходу кивнула охраннику и толкнула тяжелую дверь.

Ее осенила вечерняя прохлада, приятно коснулась пылающего лица, остудила неутоленный любовный жар. Ксюша спешила к остановке, стараясь не думать об Ольге, сидящей сейчас в парикмахерской. Нет больше Ольги, нет и нет! Интересно, что придумает Николай, как оправдается перед ней за ночное отсутствие?

Подъехал троллейбус. Ксюша зашла в салон и глянула на часы. Половина девятого. Как хорошо. У нее в запасе целая уйма времени. Это будет незабываемая ночь. Самая прекрасная в ее жизни. И в жизни Николая тоже.

Она ехала и вспоминала Иоанну. Какая удача, что тогда, на набережной, ей встретилась Сонька. А ведь могла не встретиться, и она бы продолжала страдать и плакать еженощно.

Девушка-водитель объявила в микрофон ее остановку. Ксюша поспешно встала — за грезами и воспоминаниями она не заметила, как подъехала к дому.

Во дворе снова гулял Бонифаций. Ксюша намерено сделал крюк и обошла вредную псину, однако пудель почуял ее за версту и заскулил. Хозяин принялся увещевать его. На секунду у Ксюши тревожно сжалось сердце, но она тут же взяла себя в руки.

«Это всего лишь глупая собака. Она не может ничего знать обо мне и моих замыслах».

Ноги несли ее наверх, к себе, на четвертый этаж. Скорее, скорее! Ксюша юркнула в квартиру, и тут же ее настигла отчаянная мысль: что, если Николай не придет? Раздумает, засовестится перед Ольгой, та позвонит ему из парикмахерской и попросит заехать за ней. Дура, дура, надо было взять его с собой, тем более, он сам хотел этого!

Она постаралась успокоить себя. Приворот совершен, опасаться нечего. Николай всецело в ее власти.

Ксюша приняла душ, вымыла голову, предварительно поставив в духовку пару свиных отбивных. Когда она вышла из ванной, по квартире струился аромат жареного мяса. Ксюша накрыла на стол, поставила тарелки, приборы, вытащила из холодильника загодя приготовленный салат и бутылку шампанского. Затем перешла в спальню и занялась постелью. Постелила шелковую простыню, взбила подушки, соблазнительно откинула край одеяла. Водрузила на тумбочке свечи, рядом припрятала зажигалку.

Оставалось раскрыть шторы на окнах, что Ксюша и сделала. В комнату заглянула огромная, оранжевая луна, похожая на марокканский апельсин. При взгляде на нее Ксюшу обуял смутный страх. Она поспешно задернула занавески, решив, что раздвинет их потом, в самый последний момент перед тем, как Николай зайдет в спальню.

Закончив с приготовлениями, Ксюша вновь посмотрела на часы. Было почти десять. До прихода Николая оставался час. Она расчесала волосы, слегка подкрасила губы и глубоко вдохнула.

Еще минут через двадцать раздался звонок в дверь. Ксюша вздрогнула всем телом и понеслась открывать.

— Это я, привет. — На пороге стоял Костя.

Она потеряла дар речи. Он, как ни в чем не бывало, зашел в прихожую и втянул носом воздух.

— Ух ты! Как пахнет. Ты, кажется, мясо жарила?

Ксюша стояла посреди коридора, не в силах вымолвить ни слова. Что за нелегкая его принесла, и как раз в тот момент, когда вот-вот должен нагрянуть Николай!

— Для кого ж это ты так расстаралась? — Костя добродушно подмигнул. — Молчишь? — Ладно, молчи. Собственно, я на минутку. Смотри, что тебе принес. — С этими словами он полез в карман пиджака и вынул конверт.

— Что это? — непослушными губами вымолвила Ксюша.

— Угадай. — Костя весело улыбался.

— Иди ты, — проговорила она недовольно. — Что за детсад!

Костя потряс конверт, из него Ксюше в ладони выпали два железнодорожных билета.

— Зачем? — Она с недоумением глядела на Костю.

— Затем. Мы едем отдыхать. В Адлер, там замечательный санаторий. Осталась всего неделя до отъезда, так что, собирай вещи.

С лица у Ксюши схлынула краска. Она сделала шаг вперед, затем назад. Губы ее кривились.

— Ты издеваешься надо мной? — голос ее звенел от гнева. — Издеваешься, да?