— Сядьте, — лаконично велела старуха.

Ксюша и Телега молча повиновались. Сама Иоанна осталась стоять возле стола, не выпуская четки из длинных, узловатых пальцев.

— Расскажи, Софья еще раз, кто это. — Она остановила цепкий взгляд на притихшей от волнения Ксюше.

— Это Ксения, матушка, — подобострастно заговорила Сонька. — Моя сестрица. Отцы наши были родные братья, мы, почитай, вместе росли.

— Да, да, вспомнила. — Иоанна утвердительно качнула головой. — Теперь ты говори, девонька. Рассказывай, что тебя тревожит. Только гляди, ничего не утаивай.

— Конечно. — Ксюша поспешно кивнула и, откашлявшись, произнесла. — Я люблю одного человека. А он меня не любит.

— Давно любишь? — Блеклые глаза старухи уставились ей в лоб.

— Д-давно, — выдавила Ксюша, но тут же поправилась. — Вернее, не так давно. С апреля.

— А нынче июль. Стало быть, третий месяц. — Иоанна слегка нахмурилась. — Маловато для большой любви.

— Она вправду любит его, матушка, — вступилась Сонька. — Страдает сильно.

— Что страдает, вижу. А только времени мало прошло, чтобы во всем толком разобраться. Может, это и не любовь вовсе.

— Не любовь? — Ксюша даже привстала с дивана. — А что же?

— Мало ли что, — невозмутимо проговорила старуха. — Искушение дьяволово, вот что. Заблуждение.

— Нет, нет, — горячо и страстно произнесла Ксюша. — Не заблуждение. Я… я без него жить не могу.

— А ты пробовала? — Во взгляде колдуньи проскользнуло нечто сродни насмешке.

Ксюше захотелось немедленно выбежать вон и хлопнуть дверью. Она открыла, было, рот, чтобы сказать что-то резкое, но Иоанна жестом остановила ее.

— Ладно, хорошо. Мне все ясно. Ты хочешь сделать приворот на своего любимого. Так?

— Так.

— Тогда сядь, — неожиданно властным тоном проговорила старуха. — Сядь и слушай. Будь по-твоему. Я совершу обряд. Но ты должна знать — тебе будет трудно.

— В каком смысле? — не поняла Ксюша.

— В прямом. — Иоанна оглядела ее с сомнением и жалостью. — Больно хрупкие у тебя плечики. Боюсь, не по ним окажется ноша.

— Вы ошибаетесь, — твердо проговорила Ксюша. — Я только с виду хрупкая. На самом деле я сильная. Я все выдержу.

— Добро, — согласилась Иоанна. — Встань, подойди к образам и сотвори молитву. Я пока все приготовлю.

Она отложила четки и куда-то вышла из комнаты. Ксюша послушно приблизилась к одной из икон.

— На колени встань, — посоветовала Сонька.

Ксюша опустилась на колени, как сегодня утром, и принялась шептать слова молитвы. Никогда прежде она не молилась так исступленно, будучи уверенной, что ее просьбу услышат.

Бесшумно вошла Иоанна. Она несла в руках маленькую медную миску, наполненную какой-то жидкостью. Поставила ее на стол, предварительно расчистив на нем место, наклонилась, что-то пошептала. Затем зажгла одну за другой семь свечей в старых, почерневших от времени, мельхиоровых подсвечниках, расположив их вокруг миски.

— Готово, — проговорила она негромко. — Теперь подойди.

Ксюша повиновалась.

— Смотри на воду. Видишь там любимого?

Ксюша, расширив глаза, глядела на темную, слегка подрагивающую гладь на поверхности миски. В ней мерцали семь огоньков — отражения пламени свечей. Ей показалось, что она действительно видит между ними неуловимый, расплывчатый силуэт.

— Видишь? — слегка возвысила свой сиплый голос Иоанна.

— Вижу, — прошептала Ксюша.

— Повторяй за мной. Раб божий — имя — да полюбит отныне рабу божию Ксению на веки вечные.

— Раб божий Николай да полюбит отныне рабу божию Ксению на веки вечные, — как эхо произнесла Ксюша, не отрывая глаз от дрожащих, пляшущих огней.

— Держи. — Иоанна сунула ей в руку простенькое медное колечко. — Кидай его в воду. Говори при этом: «Как утонуло кольцо, так утонет прежняя любовь. Будет лежать на дне, а моя плыть наверху».

«Прости, Ольга», — вихрем пронеслось у Ксюши в голове, и в ту же секунду она кинула кольцо в миску. То сразу же кануло на дно.

— Как утонуло кольцо, так утонет прежняя любовь…

Она произнесла фразу целиком, слово в слово повторив ее за Иоанной.

— Теперь отойди, — приказала та.

Нагнулась над миской и принялась что-то быстро и неразборчиво шептать. Ксюша стояла рядом, чувствуя странное оцепенение. Руки и ноги стали ватными и безвольными, неодолимо захотелось спать. Она, сделала, было, шаг к дивану, чтобы сесть, но старуха тут же прикрикнула:

— Стой, как стоишь. — И продолжала шептать.

Ксюше стало казаться, что она вот-вот упадет и уснет прямо на полу. Она еле сдерживалась, чтобы не зевнуть. На Николая ей стало наплевать, осталось одно желание — закрыть глаза и принять горизонтальное положение.

— Все, — громко произнесла Иоанна.

Сонную одурь точно рукой сняло.

«Она настоящая колдунья, — подумала Ксюша. — Самая настоящая».

— Вот что будешь делать дальше. Дождешься полнолуния. Заманишь своего любимого к себе на ночь. Раскроешь занавески, чтобы луна светила в комнату. Зажжешь две свечи в изголовье постели. Потом любите друг друга.

— Он… он не придет ко мне, — в отчаянии проговорила Ксюша. — Он любит Ольгу и не изменит ей.

— Он уже никого не любит, — произнесла старуха спокойным, ровным голосом. — Все зависит от тебя. Замани его, у тебя есть силы. Слышишь?

— Слышу, — ответила Ксюша, ощущая вновь навалившуюся апатию и безволие.

— Утром он проснется и больше от тебя не отойдет ни на шаг. — Иоанна дунула на свечи и взяла со стола четки. — И помни: никто не должен знать, что ты у меня была. Твой Николай особенно. Узнает — приворот тут же исчезнет, и он уйдет. Поняла?

Ксюша поспешно кивнула.

— Желаю удачи, — проговорила старуха другим, обыденным тоном.

— Это все? — Ксюша смотрела на нее с удивлением. — Больше ничего не будет?

— Нет. Чего ж тебе еще? — Ворожея пожала плечами.

Ксюша с трудом шевеля ногами, пошла к двери. У порога ее нагнала Сонька.

— Деньги! Где деньги? — зловеще шепнула она ей на ухо. — Ты должна расплатиться.

— Да. — Ксюша, ступая, как зомби, вернулась, взяла с дивана позабытую сумочку, достала конверт. — Вот. — Она протянула его Иоанне.

Та, ни сказав ни слова, поспешно взяла его и сунула за пазуху.

— Прощайте, матушка, — суетливо проговорила Сонька, увлекая Ксюшу за собой в прихожую.

Дверь захлопнулась.

— Ну как? — Телега смотрела на нее с сочувствием.

— Ничего вроде, — произнесла Ксюша неопределенно.

— Тогда спускайся, не стой, как истукан.

Они вышли на улицу.

— Когда полнолуние? — глухим голосом спросила Ксюша.

— Через две недели. В среду.

— Ясно. А почему Иоанна живет в такой хибаре? Я думала, у нее дворец.

— У нее есть дворец. На Рублевке. А это специальное место, для приема клиентов.

— Офис? — пошутила Ксюша, хотя ей было вовсе не до смеха.

— Можно и так сказать. Тебя подвезти до дому, или сама дойдешь?

— Дойду.

— Тогда до встречи. Я очень опаздываю в одно место. Созвонимся.

— Созвонимся, — вяло согласилась Ксюша.

Сонька села в машину и уехала. Ксюша продолжала стоять возле дома Иоанны, не в силах сдвинуться с места. Ей казалось, будто ее камнем пришибли. Мимо с визгом и криками пронеслась ватага ребятишек. Один из них, вихрастый и тощий пацан в коротких шортах, едва не налетел на Ксюшу. Глянул уничтожающе:

— Тетка, чего под ноги лезешь?

В другой бы раз она, безо всяких раздумий, дала бы ему подзатыльник, но сейчас промолчала, неловко отступив в сторону.

«Я преступница, — крутилось у нее в мозгу. Утопила Ольгино счастье в миске с водой. Утопила саму Ольгу».

Она представила, как будет две недели до полнолуния глядеть ей в глаза. А потом? Что будет потом?

— Поберегись! — гаркнул над ее ухом низкий и грубый мужской голос.

Ксюша вздрогнула и обернулась. Прямо на нее пер мусорный грузовик.

— Щас на свалку свезем! — весело погрозил шофер, симпатичный, хоть и простоватый парень с прилипшей к губам сигаретой.