Ксюша встала посреди тротуара, как вкопанная. Ее толкали со всех сторон, но она продолжала стоять, прищурившись и глядя вдаль. Руки ее от внутреннего напряжения сжались в кулаки.

Что, если она решится и позвонит Соньке? Сходит с ней к матушке Иоанне. Та совершит приворот. И Николай не сделает роковой ошибки. Он будет счастлив, и Ксюша будет счастлива. Она родит ему очаровательную девочку, с такими же завитками надо лбом, с такими же ясными серыми глазами. Всем будет хорошо. Всем, кроме Ольги.

Ксюшины ладони разжались, руки безвольно упали вниз.

— Девушка, вам плохо? — участливо спросил проходящий мимо мужчина и заглянул ей в лицо.

— Нет, все в порядке.

Она встряхнулась и зашагала дальше. Ничего не выйдет. Она не может так поступить с подругой. Это надо черт знает кем быть, змеей подколодной, стервозиной первой марки. Как она потом будет глядеть ей в глаза?

Вечером позвонил Костя.

— Ксюш, срочно бери отпуск. Поедем отдыхать.

— Это тебя Ольга накрутила? — рассердилась Ксюша.

— Почему? — удивился он. — Я сам. Июль на носу, а мы все работаем, работаем.

— И дальше будем работать, — отрезала Ксюша.

— Но ты ведь сама хотела на море. Ольга мне говорила, еще давно, в мае. Вы даже купальники купили.

— Купальники — не твое дело. И вообще, Кость, оставь меня в покое. Не хочу я сейчас все это обсуждать.

— Ксюш, но ведь это глупо, — мягко проговорил Костя. — Я же знаю, из-за чего ты бесишься. Пора уже понять, что тут ничего не поделаешь. И порадоваться за подругу.

— Я радуюсь, — сквозь зубы процедила Ксюша.

Костя усмехнулся.

— Тон уж очень злобный для радости. Ты б его смягчила для приличия, что ли.

— Какой есть. — Она не стала дожидаться ответной реплики и швырнула трубку.

Тут же ей стало стыдно и гадко. Костя-то чем виноват в ее несчастьях? Он для нее на все готов, попроси, спрыгнет с пятого этажа. Звезду с неба достанет. А она трубку бросает.

Ксюша хотела, было, перезвонить, но махнула рукой. Ладно, чему быть, тому и быть. Разве такое в первый раз? Она выпила кофе и уселась перед телевизором в надежде хоть немного отвлечься от мрачных мыслей. Шел какой-то иностранный фильм: наркотики, погоня, великолепные драки и отвратительный перевод. Ксюша тупо смотрела на экран, не в состоянии включиться в сюжетную линию. Потом щелкнула пультом, вырубила телевизор и отправилась в ванную, стирать.

До ночи она переделала кучу хозяйственных дел: вымыла люстры, разобрала антресоль, перечистила стоящий в горке хрусталь. Падая с ног от усталости, добрела до кровати и свалилась замертво. Ей снилось, что она у Соньки, в ее огромной, сияющей квартире. В гостиной горят свечи, по потолку носятся загадочные и страшные тени. Сонька, сидя за столом, читала какую-то молитву. Или нет, это был заговор. Она произносила непонятные, тарабарские слова, кивая в такт головой с воткнутым в нее пером. Сама Ксюша стояла рядом, ни жива, ни мертва. Почему-то на ней был чей-то старый, дырявый халат, просторный, совершенно не подходивший по фигуре, похожий больше на саван.

Ксюше хотелось спросить у Соньки, про что заговор, но ее губы точно онемели. Внезапно дверь отворилась, и в комнату вошел Николай. Сердце Ксюши забилось от радости. Николай немного постоял, затем направился к ней. Он молчал, ничего не говорил, лицо его было суровым и сосредоточенным. Ксюша протянула к нему руки и, и он коснулся ее ладоней своими пальцами.

— Аллах акбар! — почему-то ни к селу ни к городу произнесла Сонька громко и торжественно.

«Что за чертовщина?» — подумала Ксюша и проснулась.

Ей казалось, что все происходило наяву. Только что она явственно чувствовала прикосновение Николая — оно было таким живым, теплым и нежным. Таким желанным! Ксюша даже застонала, до того ей не хотелось терять это ощущение сбывшегося счастья.

Почему ей приснилась Сонька? Глупый вопрос. Потому, что она думает о ней вот уже который день. Потому что внутри нее сидит искуситель, который без устали нашептывает на ухо, как все может быть хорошо. Она устала бороться с ним, устала сопротивляться, устала страдать.

Ксюша поглядела на часы. Пять утра. Ольга, небось, сладко спит себе в теплой постели, в объятиях Николая. Она даже не подозревает, что может его потерять. Она о многом еще не подозревает, наивная, добрая Ольга.

Ксюша выбралась из-под одеяла, мягко ступая по ковру, подошла к журнальному столику. Цепким, кошачьим движением взяла телефонную трубку. Долго слушала пронзительный и тоскливый гудок. Затем положила ее на рычаг. Метнулась в прихожую. Лихорадочно пошарила в сумочке, вытащила Сонькину визитку, сжала ее в ладони.

Она позвонит ей! Это ее последний шанс, и она не может его упустить. Николай должен достаться ей, а не Ольге. Ей, и только ей!

Ксюшины пальцы уже набирали номер. Раздались короткие, далекие гудки. Никто не подходил.

«Спит, — со злостью подумала Ксюша. — Нечего спать, если ты колдунья. Просыпайся, клиент ждет». Она нажала на отбой и вновь повторила вызов.

— Але, — сонный голос донесся из трубки.

— Софа? Это я, Ксения.

— Ксенечка? Что ты так рано? Я еще сплю.

— Знаю, что спишь. Прости, что побеспокоила. — Ксюша набрала в легкие побольше воздуха. — Мне нужна твоя помощь.

— Что-нибудь болит? — участливо поинтересовалась Сонька. — Зуб?

— Нет. Не в этом дело. Помнишь, мы с тобой договаривались? — Ксюша вдруг испугалась, что Сонька обо всем забыла. Да и не забыла вовсе, а просто-напросто наврала ей тогда с три короба. Нет у нее никакой матушки Иоанны, и ни о каком привороте и речи быть не может. Трубка едва не выпала у нее из рук.

— Ксенечка, ты где? — окликнула Сонька.

— Тут, — мертвым голосом ответила Ксюша.

— Я все помню. Ты хочешь сделать приворот. Так?

— Так. — Ксюше захотелось дать себе самой пощечину.

Гадина, вот гадина! До чего докатилась! Тем не менее, она продолжала прижимать к уху трубку.

— Ты можешь сегодня ко мне приехать? — деловым тоном спросила Сонька.

— Могу. Часам к пяти будет нормально?

— Отлично. Я буду ждать. Записывай адрес, на всякий пожарный.

Ксюша, двигаясь, точно лунатик, пересекла комнату, взяла блокнот, ручку и записала под Сонькину диктовку улицу, номер дома и номер квартиры. Затем попрощалась и повесила трубку.

Вот и все. Что она сделала? Нет, еще не сделала, еще только собирается. Можно все открутить назад и остаться хорошей, но несчастной. Честной, но страдающей. Нет, это ей не подходит. Лучше она станет дрянной, но счастливой. А Ольга… она найдет себе кого-нибудь другого.

Ксюша вдруг почувствовала, как ей стало легко и хорошо. Словно с плеч сняли тяжкий груз, который давил и гнул ее к земле. Ей даже захотелось смеяться, и она расхохоталась, звонко, заливисто, как прежде. Давно Ксюша так не смеялась, ох, давно. Глаза ее блестели, щеки раскраснелись. Она, пританцовывая, порхала по квартире: в ванную, на кухню, в спальню, снова в ванную.

Ровно в восемь она выбежала из дому. Двор был пуст, лишь неподалеку от кустиков боярышника прогуливался старик-сосед с черным, кудлатым пуделем. Ксюша приветливо кивнула, мужчина улыбнулся в ответ. Пудель поднял кверху вытянутую морду и вдруг оглушительно залаял.

— Фу, Бонифаций, фу, — смущенно увещевал мужик своего питомца. — Как не стыдно, это же свои!

Однако псина его не слушала, продолжая заливаться истошным лаем. Ксюша прошла мимо, и пудель шарахнулся от нее в кусты.

— Да что ж ты, Боня, право слово! — с неловкостью произнес хозяин. — Будто за тобой черти гонятся. — Он засмеялся своей остроте.

Ксюша натянуто улыбнулась. Бонифаций и не думал вылезать из кустов, маленькие, черные глазки смотрели на нее со страхом и неприязнью.

«Можно подумать, он чувствует, с кем я связалась, — мелькнуло у нее в голове. И тут же она осадила себя. — Глупости. Это просто совпадение. Пудели все трусливы, как зайцы».

Она зашагала к остановке, стараясь вернуть себе хорошее настроение. Ей это почти удалось. Во всяком случае, когда Ксюша подошла к спорткомплексу, вид у нее был сияющий и счастливый.