Зинаида Петровна лежала на диванчике в углу, отвернувшись к стене и подогнув ноги. Приглушенный свет падал на нее от торшера, стоявшего в изголовье. Юрка тихонько вошел, остановился, держа в руках бутылку и полотенце.

— Мам, я налил горячей воды. Приложи!

— Уйди от меня!

— Приложи, а? Это вместо грелки. Тебе сразу легче станет.

Зинаида Петровна долго молчала, потом сказала сквозь зубы:

— Заверни в полотенце и дай мне.

Юрка принялся суетливо заворачивать бутылку в полотенце. Мать, не глядя, взяла у него «грелку», приложила к животу.

— Мам, это печень, да?

— Нет, это не печень, — резким движением оттолкнула от себя полотенце и бутылку Зинаида Петровна. — Это ты, все ты!

Бутылка, сброшенная на пол, медленно катилась. Юрка поднял ее, заткнул покрепче пробку, подобрал с пола полотенце.

— Мам, ну чего ты?

— Не называй меня больше мамой.

— А как же?

— Зинаидой Петровной, как чужой человек.

— Мам, — подошел Юрка с бутылкой, тщательно укутанной в полотенце. — Приложи!

— Замолчи! Не называй меня больше мамой!

— Не буду! Ты только приложи! Зинаида Петровна, приложи, а?

— О-о-о! — застонала Зинаида Петровна и уткнулась головой в подушку.

Снег летел наискосок, в лица прохожим, спешащим в кинотеатр на вечерний сеанс. Неоновый свет рекламы разукрашивал его перед входом в зеленые, розовые и голубоватые тона. Снег летел, закручивался в теплом потоке у открытых дверей, люди предъявляли билеты и исчезали за толстыми, покрытыми изморозью стеклами фойе. Хлюпе было холодно. Он стоял, курил, сплевывал под ноги горечью. Вот уже больше месяца он жил один. Мать переехала жить к своему директору, а комнату оставила ему. Иногда она приходила, убирала у него, с получки дала денег на пальто, но Генка пропил их с ребятами.

— У этого наверняка есть, — сказал Потап и показал глазами на прохожего в дубленке.

— У этого не знаю, — зябко отозвался Хлюпа, — а вон у того с пакетами нашлись бы лишние бумажки, чтобы согреть душу одинокому страннику.

— Такой даст одну — окочуришься, — сказал Игорь, провожая взглядом прохожего.

— А это на что? — сказал Хлюпа и, достав из кармана большой нож, с щелчком раскрыл лезвие.

Свою замшевую кепочку с пуговкой Хлюпа надел на самые уши, но это не помогало, снег холодил затылок, летел за воротник.

— Покажи! Откуда у тебя? — потянулись к ножу Мишка и Потап.

Юрку блеск лезвия неприятно поразил. Он не знал, что у Хлюпы есть нож. На перилах загородки, отделяющей проезжую часть от тротуара, лежал ровным слоем снег. Юрка начал задумчиво счищать его рукавицей и пошел вдоль загородки подальше от ножа.

— Англичанин нашарохался, — засмеялся Игорь.

— Он уже не Англичанин, — напомнил Мишка. — Дай посмотреть.

— В другой раз, — спрятал Хлюпа нож. — Холодно, зараза. Что будем делать, велосипедисты?

Они еще мечтали иногда о большом многоместном велосипеде, но мечты эти становились с каждым разом все более отвлеченными. Только и осталось от этой мечты название — «велосипедисты».

— А может, правда в кино? — предложил Мишка. — Я бы во второй раз посмотрел. Там хоть тепло.

— У тебя сколько денег? — спросил Хлюпа.

— У меня нету, — смутился Мишка.

— У тебя есть? — повернулся Хлюпа к Потапу.

— Есть копеек восемьдесят. Мать дала Кольке и Верке на молоко на завтра.

— До завтра достанем. Давай.

Хлюпа нетерпеливо протянул руку, Потап помедлил, высыпал ему в ладонь мелочь вперемешку с крошками табака. Потом Хлюпа порылся у себя в кармане, достал смятый рубль и несколько серебряных монеток. Этого на всех не хватало.

— Юрка! — позвал он.

— Что?

— Иди сюда, «что»! У тебя деньги есть?

— На билет есть.

— Покажи.

— Я покажу, а ты выбьешь, — сказал Юрка, но, увидев ярость в глазах Хлюпы, быстро достал деньги.

— Вали за билетами, — высыпал ему в ладонь Хлюпа всю мелочь, что они насобирали. — Рубль держи, что ты дергаешься.

Юрка быстро пересчитал деньги, отошел от ребят, повернулся, чтобы бежать в кассу, и налетел на девчонку в белой шапочке, в пальто с белым воротником и белой опушкой на рукавах. Рядом с девчонкой шли два суворовца.

— Извините, — вобрав шею в плечи, быстро сказал Юрка суворовцам.

— Петров! — остановила его девчонка.

— Берестнева! Привет!

— Привет, Петров!

Краснощекие на морозе, подтянутые, прямые, суворовцы тактично отошли в сторону. Юрка заметил, что один из них держит развернутыми три билета.

— Ну, как ты там в нашей школе? — спросил Юрка.

— Ничего. А как у вас в тридцать четвертой?

В первое мгновение они обрадовались встрече, но постепенно наступило отрезвление. И радость уступила место неловкости.

— Вторую четверть закончил на четверки, — уже мучительно проговорил Юрка. — Есть даже одна тройка. По английскому.

— Я очень рада что тебя встретила, Петров, — как-то странно проговорила Нина.

— Я тоже. Ты косы отрезала, да?

— Я тогда была не права. Мне ребята потом рассказали, что ты действительно из-за меня пострадал. Материально, — добавила она. — Возьми!

— А, ерунда, — машинально взял он у девочки три рубля и тут же протянул их назад. Но Нина быстро отошла, подхватила суворовцев под руки, как взрослая, и исчезла с ними в дверях кинотеатра.

Юрка машинально пошел за Ниной и суворовцами, но прежде чем он успел дойти до двери, за его спиной появился Потап.

— Оп! — выхватил он у него три рубля.

— Отдай!

Но Потап тут же передал деньги Хлюпе и демонстративно отряхнул руки.

— Отдай! — подошел Юрка к Хлюпе.

— Ты мне отдай, что взял на билеты.

— Отдай, Ген! Отдай! Я должен ей вернуть.

— Ну? — угрожающе дернулся Хлюпа.

Юрка отдал смятый рубль и мелочь.

— Я должен ей вернуть, Ген, — без надежды сказал он.

— Кино отменяется! — объявил Хлюпа, пересчитав деньги. — Зажать хотел, Англичанин? Пошли. И не ной, а то врежу.

Ребята возбужденно устремились к магазину. Юрка отстал. Он чувствовал себя совсем скверно.

Хлюпа, Игорь и Потап вошли в магазин, а Мишка остался с Юркой на улице. Он обнял Юрку за плечи. Тот сбросил руку и зло спросил:

— Где велосипед? Когда будешь отвинчивать колеса? Бери отвинчивай! Бери, ну бери отвинчивай, — наступал он на Мишку.

В подъезде многоэтажного дома за гастрономом было тепло и уютно. Не хотелось уходить. Хлюпа, присев на корточки и прислонившись спиной к батарее, тянул неторопливо вино из горлышка большой бутылки. Ребята пили из бумажных стаканчиков.

— Другую начинать? — спросил Потап.

— Подожди, дай почувствовать эту, — остановил его Хлюпа.

Он сидел по-жабьи на корточках, гладил себя по животу и вбирал тепло батареи спиной и затылком.

Во дворе мальчишки появились веселенькими.

— А с бутылками что делать? — спросил Мишка и остановился посреди двора, расставив ноги и держа бутылки.

— Зачем взял? Вот чучело! — засмеялся Хлюпа.

Он забрал у Мишки бутылки и швырнул одну в мусорный ящик, а другую — в собаку, выскочившую из-за мусорного ящика. Несчастная дворняжка с визгом кинулась прочь.

На улицу Юрка вышел в пальто нараспашку.

— Она у меня спрашивает: «Ты в тридцать четвертой школе учишься?» — рассказывал он Мишке. — А ей говорю: «А ты в Суворовском училище?»

И оба пьяно расхохотались.

— Тихо! — неожиданно сказал Хлюпа. — Идем за бухариком.

Впереди двигался враскачку высокий пьяный человек в кожаном пальто и в пыжиковой шапке. В руках у него был пузатый портфель. Пьяный с трудом держал равновесие, с трудом переступал через трамвайные рельсы. Когда он перекладывал портфель из одной руки в другую, то кренился вслед за портфелем. Один раз он даже упал на колено, но тут же поднялся.

— Здорово нализался бухарик, — нервно сказал Хлюпа.

— Ген, а чего мы за ним идем? — тихо спросил Мишка.