Ногой он раздвинул колени сирены, вжался между ее бедер и вновь поцеловал в шею, а затем прижался губами к наэлектризованной коже прямо под мочкой уха.

По телу Скайлы пробежала дрожь, отчего в джинсах Орфея стало еще теснее.

— Я знаю, как решить эту проблему.

Он вновь провел носом по мочке ее уха, глубоко вдыхая сладкий аромат, дурманящий подобно наркотику, и приподнял ногу так, чтобы потереться бедром о холмик между ног Скайлы.

Ее грудь вздымалась и опадала. Сирена явно возбудилась. Возможно, уже намокла.

Боги свидетели, он и сам возбудился. С тех пор, как она появилась в доме Мэйлии, Орфей не мог перестать о ней думать. Проклятье, это вранье. Он думал о ней с тех пор, как увидел на концерте. И неважно, что уже получил ее. Орфей вновь хотел Скайлу. Здесь. Сейчас. И любым возможным способом.

Он обдавал горячим дыханием ее шею, наблюдая, как все сильнее бьется на ней жилка. Пальцы Скайлы спустились по телу аргонавта и остановились на его бедре, в опасной близости от выпуклости в джинсах. И его кровь разогрелась почти до кипения при мысли, что эти пальцы так близки к члену.

Скайла в сомнении глянула на свою руку на бедре арголейца. Сглотнула, словно представляя, как сама со вкусом снимает пробу.

Орфей вообразил, как ее рот касается его плоти, и плоть под молнией налилась еще сильнее. Он не рискнул убрать руку от стены из страха, что забудет о здравом смысле и возьмет Скайлу, проиграв пари еще до сражения.

— Ты меня искушаешь, сирена.

Ее темные заостренные ресницы поднялись, открывая потемневшие от желания аметистовые глаза.

— Я как раз думала, что будет, если ты кончишь первым. Мы не учли такую возможность в нашем пари.

Он тут же чуть не кончил просто от самого предположения. И, в свою очередь, сглотнул.

— Этого не произойдет.

— Почему?

— Потому что я давно научился себя контролировать.

Она приподняла правую ногу и провела по его бедру, так что член Орфея уткнулся ей в промежность, и аргонавт почувствовал жар ее лона сквозь разделяющую их ткань.

Руки сирены принялись ласкать его грудь, остановились на выступающих мускулах и мягко их сжали. Чувственные волны двинулись отсюда по животу и ниже.

— Я видела твой контроль в своей квартире, демон. Что-то мне подсказывает, что ты не настолько владеешь собой, как думаешь.

Когда соблазнительница толкнулась бедрами вперед, и его член потерся о холмик между ее ног, Орфей понял, что она права. И если он не поостережется, то взорвется задолго до того, как Скайла хотя бы разогреется.

Он взглянул на ее роскошную грудь, которая поднималась и опускалась под тонкой черной блузкой. Слава Богу, в купе сирена сняла нагрудную броню и нарукавники, но ему понравилось, что она по-прежнему обута в сапоги стриптизерши. Он бы не возражал, если бы Скайла осталась только в них, когда обхватит его ногами за талию и выкрикнет его имя.

— Итак, что скажешь, демон? — Она снова двинулась вперед. — Почему бы нам не сделать пари поинтереснее?

Орфей смутно понимал, что они поменялись местами, что сирена обучалась искусству соблазнения и могла задурить мужчине голову и получить, что захочет, но сейчас дело не в нем — в ней. И в том, чтобы влить в нее немного того желания, которым она отравляла его последние несколько дней.

Он прижался к ней членом и потерся, пока Скайла не втянула воздух. О да, вот теперь она повлажнела.

— Что у тебя на уме?

Скайла прижалась сильнее.

— Давай договоримся. Если ты кончишь первым, то отстанешь от Мэйлии и оставишь бедную девушку в покое.

Орфей замер и всмотрелся в ее решительные, хотя все еще очень возбужденные глаза. Глаза, вызывавшие дрожь дежавю глубоко в его груди.

— С чего сирене заботиться о такой, как Мэйлия?

— Я и не забочусь.

На секунду он решил, будто она лжет, но потом понял, что нет.

— Значит, это маленькое пари — способ удостовериться, что я не использую ее в своих целях. — Когда она не ответила, в мозгу Орфея зародилась новая идея. — Что приводит к вопросу: зачем сирене пытаться остановить свою жертву? Ты чего-то не договариваешь.

Скайла сосредоточилась на его плече. И по ее молчанию Орфей понял, что у нее нет ответа. По крайней мере, такого, который она может произнести. Но он был здесь, скрывался за ее знакомым завораживающим взглядом. Ответ, объяснявший, что их связывает и почему с момента встречи Орфей мог думать лишь о ней. Даже в ущерб своему основному плану.

Дверь в конце коридора со скрипом отворилась. Скайла резко повернула туда голову и с силой уперлась руками в грудь аргонавта, отталкивая его от своего соблазнительного тела.

По коридору к ним шел другой проводник с подносом в руках. Завидев пару, он остановился, переводя взгляд с одного на другую. Поняв, чему помешал, проводник кашлянул и залился румянцем.

— Ммм. Простите. Мне просто нужно пройти.

Орфей отступил к противоположной стене, освобождая место, но знал, что в его глазах отразилось раздражение.

Вот только… они не светились зеленью, как бывало прежде.

Мужчина опустил голову и быстро скрылся за противоположной дверью.

Скайла отступила и кашлянула.

— Хочу подышать свежим воздухом.

— Подожди.

Он потянулся, но оказался недостаточно проворен, чтобы ее поймать.

— Спасибо, но нет. Думаю, сейчас нам стоит держаться подальше друг от друга. Уж мне наверняка.

Она исчезла за дверью, прежде чем он успел придумать причину, чтобы уговорить ее остаться. На мгновение Орфей хотел пойти следом, но вспомнил о Мэйлии в купе. Нельзя оставлять вампирочку одну. Она сбежит при первой возможности, а он, вопреки мнению Скайлы, не собирался причинять вред бродяжке. Правда, все же хотел использовать ее, чтобы получить желаемое.

А желаемое… Пришло время вспомнить о цели и перестать заигрывать с сиреной, которую послали, чтобы от него избавиться. Она была ненужной помехой. И хотя он не понимал почему, но испытывал престраннейшее чувство, что близость к ней как-то влияет на его демона.

Она права. Им следует держаться друг от друга подальше, чтобы вернуть возможность обращаться к той его части, которую он ненавидел и в которой нуждался. Как только они доберутся до колонии полукровок, аргонавт избавится от этой занозы в заднице. Ведь без своего демона… Орфей никогда не получит то, чего больше всего хочет.

***

В положении повелителя преисподней имелись свои плюсы. И главный из них в том, что души не просто боятся тебя, а сжимаются от страха. И хотя Аид правил адом во всем его блеске, происходившее во владениях, независимо насколько тайное, со временем доходило до его ушей.

Именно так он и узнал, что Аталанта снова пребывает в подземном мире.

Аид смотрел на барельеф, вырезанный смертными из чистейшего мрамора. Работа запечатлела его с братьями, Зевсом и Посейдоном, на вершине горы Отрис, дома древних богов, после победы над Кроносом и Титанами и заключения их глубоко в недрах Тартара.

Победа в Титаномахии досталась братьям тяжело. И в тот момент, когда они трое стояли на горе, величие этого свершения текло по венам Аида, как благородное вино. Но все это улетучилось. Как только Зевс запер своего отца Кроноса в Тартаре, то захватил власть над небесами, пожаловал океаны Посейдону, а объедки оставил Аиду.

Его охватила не отпускавшая тысячелетиями горькая обида, разогревая кровь и обжигая глаза. Он хотел по праву получить человеческий мир, но мойры его прокатили. По их словам, в этом мире властвует свобода воли. Ни один бог не может им управлять. То есть, ни один, кроме того, кто владеет сферой Кроноса, волшебным медальоном, содержащим четыре хтонических воплощения стихий: землю, воздух, воду и огонь, — и обеспечивающим хозяину власть, не виданную прежде ни одним богом.

Долгие годы Аид стремился найти сферу. И так близко подошел к управлению человеческим миром, что держал ее в руках, благодаря алчной до власти жене. Забавно, что именно демон-полукровка Орфей нашел сферу в мире благословенных героев.