— Орфей… — Она снова поцеловала его.

— Подожди. — Он отстранился. Скайла удивлённо наблюдала, как любимый стаскивает с шеи цепочку и бросает на пол сферу вместе с одеждой.

«Герой». Это слово снова мелькнуло у нее в голове. Если бы она не понимала раньше, осознала бы теперь.

— А теперь… — Орфей обхватили ее бедра, управляя движением и перехватывая инициативу. — На чем мы остановились?

Головка члена скользила по ее складкам, сладко прижималась, но не проникала глубже. Скайла стонала, напрягала мышцы и пыталась опуститься ниже, но Орфей крепко ее держал.

— О да… — выдавила она. — Именно там.

— Здесь, сирена?

— Да. Перестань меня мучить.

— Скажи снова. — Орфей склонил голову и прильнул к Скайле долгим, глубоким, медленным поцелуем. — Повтори, что тогда сказала.

Скайла знала, чего он хочет, и сама хотела того же.

— Я люблю тебя, Орфей.

Он сел так быстро, что она ахнула от неожиданности, но тут же застонала, когда Орфей прижался к ней бедрами и глубоко толкнулся внутри. Плоть к плоти, его член проник в ее лоно. Орфей перевернул Скайлу на спину и прошептал:

— Обхвати меня ногами.

Скайла тут же подчинилась и снова застонала, когда толчки стали еще глубже. Орфей выходил из нее и врезался снова и снова, разжигал и без того ревущее в крови пламя до небес. Будто и этого было недостаточно, он развел ее колени шире и проник, похоже, еще глубже.

— Боги, Скайла, — прошептал он в ее губы, — я так люблю быть внутри тебя. Мне даже все равно, что тебе пришлось сначала меня соблазнить, чтобы мы смогли так далеко зайти.

Она посмотрела ему в глаза, удерживая его лицо своими ладонями.

— Я не соблазняла тебя, Орфей, мне не пришлось. Ты постоянно спрашивал меня про связь между нами, и она действительно существует. Я боролась с ней постоянно, гораздо дольше, чем следовало. Поверь мне. Я никогда не хотела никого так, как хочу тебя.

— О боги, сирена! — Его глаза потемнели, он наклонился и снова прижался к её губам, целуя ее в этот раз с такой страстью, словно не мог утолить жажду. Орфей задвигался в ней быстрее, и Скайла выгибалась ему навстречу, обхватив за мускулистые плечи, мокрые от пота и сокращающиеся при ритмичных толчках.

Она чувствовала приближение его оргазма, ощущала нарастающую в нем волну напряжения при каждом его скольжении, стоне. Скайла могла думать только о нем, таком горячем, большом, твердом. И когда Орфей выгнулся, когда все его тело задрожало — над ней, в ней, — она дала себе волю.

Впервые в жизни Скайла позабыла обо всем: о том, ради чего столько работала, о каждом разочаровании, каждом долгом мгновении жизни, когда ей внезапно становилось так одиноко. Орфей упал на нее, прижался губами к нежной коже ключицы, его горячее дыхание опалило ее плоть, отчего соски снова напряглись. Она погладила кончиками пальцев его влажные от пота плечи и сказала себе, что пути назад больше нет. Ни ради приказов, ни ради Афины. И уж точно не ради Зевса.

Даже когда Верховный Бог пошлет сестер убить ее, что, несомненно, произойдет в ближайшем будущем.

«Ты постоянно спрашивал меня про связь между нами, и она действительно существует».

Образы мелькали перед закрытыми глазами Орфея, парившего на грани сна. Они смешивались со словами Скайлы и не давали арголейцу покоя. Как она стояла в толпе на концерте в ту ночь, когда он искал Мэйлию. Как защищала вампирочку магическим луком и стрелами, думая, что Орфей хочет причинить той вред. Как целовала его после того, как ее вытащили из-под лавины. Как успокаивала его брата в преисподней. Последние несколько часов в постели, где она, как и в самом начале, приводила Орфея в восторг своим телом и голосом.

Его демон пропал. Неизвестно почему, но Орфей больше не чувствовал ни тени его присутствия.

В глубине души аргонавт подозревал, что исчезновение зла связано со Скайлой, но не понимал, как такое возможно. Знал лишь, что очень долго прожил под влиянием демона. Освобождение от него… совершенно новый жизненный опыт.

И можно совершенно спокойно наслаждаться Скайлой.

«Ты постоянно спрашивал меня про связь между нами, и она действительно существует».

Ее образ вновь промелькнул под сомкнутыми веками. И даже зная, что не должен испытывать такого удовольствия, пока брат лежит несколькими этажами ниже, одолеваемый ужасами, которые Орфей не хотел себе представлять, он не мог перестать чувствовать себя живым, как и остановить ровный стук собственного сердца.

И все же…

Что-то тревожное вертелось в глубине сознания. Образы меняли форму, как клубящийся дым. Вновь Скайла, только в другой одежде. И говорит… более формально. Рассказывает ему… Что?

Как и в первый раз, когда они были вместе в этой комнате, в его мозгу кружился калейдоскоп образов, связанных с сиреной. Только эти были ярче. Звуки казались громче, напоминая сцены из фильма. Вплоть до самой развязки. До того момента, когда занавес, наконец, поднимается и появляется волшебник страны Оз.

Аргонавт в ужасе выскочил из постели и рухнул на пол с грохотом, пробравшем до самых костей. Но физическая боль быстро улетучилась. Орфея накрыла эмоциональная боль — годы мучений и затянувшейся пытки. Предательство, как горячий острый нож, резануло по тому месту, где находилось сердце.

Скайла с растрепанными волосами, сонными глазами и губами, распухшими от его поцелуев, взглянула на него с кровати.

— Что с тобой? Что случилось?

Орфей дышал через нос, пытаясь сохранять спокойствие. Но разгоревшийся внутри пожар накрыл его шквалом, не оставив шансов на спасение.

— Орфей?

— Ты знала, что они идут. Ты оставила меня умирать.

— Что?

Прошлое, которое он до сих пор не мог вспомнить, промелькнуло в его мозгу. И все «как» и «почему», и связь, которую Орфей ощущал, наконец обрели смысл.

— Мы поспорили, и ты ушла. А через несколько минут пришли они. Сирены. Твои сирены. Те, которых ты послала.

Скайла села и завернулась в простыню. На ее лице отразилось беспокойство. В чертах, столь же красивых, как ему помнилось. Даже сейчас, спустя две тысячи лет.

Две тысячи лет. Проклятие.

— Похоже, тебе что-то приснилось. Почему бы тебе не вернуться в кровать и…

— Это был не сон.

Он вскочил на ноги, теперь видя образы, словно при быстрой перемотке, и потер лоб ладонью, только это ничуть не облегчило боль. И муку. И ужас.

— Я знал, что между нами есть связь. Знал, что ты с самого начала мне лгала.

— Орфей? Хорошо, постой…

Горечь предательства вытолкнула прежний шок и боль.

— Почему бы тебе не назвать меня другим именем? Тем, что дал мне отец? Именем, которое проклял мой дед и твой повелитель?

Она сжала простыню на груди. В неясном свете угасающего огня Орфей увидел понимание и страх.

Впервые со времени их встречи он увидел настоящий страх на безупречном лице сирены.

— Назови мое имя, Скайла.

Она сглотнула.

— Я не понимаю, о чем ты.

— Произнеси его.

Она уставилась на камин в другом конце комнаты, и Орфей не мог видеть ее глаз.

И тут его сдержанность рухнула.

Гнев от предательства затмил зрение красной пеленой.

Орфей оказался на кровати прежде, чем Скайла заметила его движение, обхватил ее за шею и, вдавив колено в бок сирены, прижал ее к матрасу.

— Назови мое имя!

Она судорожно вздохнула, выпустила простыню и вцепилась в его пальцы. И хотя обладала достаточной силой, чтобы надавать ему тумаков, Скайла не пыталась отвести его руку или как-то еще ответить. Ее глаза наполнились слезами. Но они только разожгли гнев Орфея, поскольку он знал, что это лишь притворство. Скайла научена соблазнять, чтобы добиться желаемого.

— Назови мое имя, или я тебя придушу, — прорычал аргонавт. — Клянусь.

Слезы потекли по ее темным ресницам.

— Ты не должен был вспом…

Он надавил сильнее.

— Скажи его!