5. Актеры Промокнула слезинку Мальвина Кружевною своей пелериной. Рукавом, скроенным хитро, Пот холодный утер Пьеро. Из-за мокрых усталых спин Тяжело смотрел Арлекин. 6. Силуэт К-К-Карррабаса Он восседает в темноте. В плаще, в цилиндре, в бороде. И бородища так длинна, Что полусонная Луна Была захлестнута жгутом Клочкастым, рыжим, и потом Ее принудили на треть Накала медленно гореть. И с Карабасовой руки Пихнули на колосники. И до сих пор она висит. Не гаснет… Но и не горит! Висит одна… На высоте… «Бананы зреют в темноте!» 7. Думы Карабаса «Под пленною Луною, Ленивою, больною, Зато такой ручною Мне сладко пребывать… Горжусь своей мошною! Полегче-ка со мною! Монетки – я не скрою — Все будут прибывать! Я мыслю очень здраво, Пью кофе и какао. Мой капитал – направо — И я направо пру! Кто пикнет, что неправый, Когда имею право! Командуя оравой, Сказать умею «тпру»! Панически боятся Тряпичные паяцы! Пугаются и пальца, И голоса, и глаз… Но… мне пора податься В привычное палаццо, Как следует проспаться И подвести баланс!» (Широко и громко зевает. Развешивает актеров по гвоздям. Грозит плеткой сцене. Уходит.) 8. Недоумение Луны Я – ночное светило. Я недавно – светило! Но когда это было… Но когда это было… 9 Марионетка по ночам не интригует. Ее эмоции сгорают постепенно, Когда на ржавом гвоздике привычном Она висит, висит себе всю ночь… Марионетка ночью обмозгует Своих поступков скорбные ступени, И степень истины доступной, И наитий неуправляемые, Страстные приливы. И все свое отличие от прочих, И общее постигнув в одночасье, Дабы не чувствовать себя несчастной, Она безотлагательно захочет Бежать, бежать, бежать отсюда прочь. С гвоздя ль сорваться. Нити ль перегрызть. Но действовать. (Устала – только мыслить). Но создавать. (Устала – сознавать). Уже не будет в душу ей плевать Надменный кукольник. И в бессловесном штате Числить. Литературой греясь на бегу
Лена Берсон. Израиль, г. Тель-Авив От автора: Родилась в Омске, жила сначала в Тверской области, потом в Москве, сейчас живу в Тель-Авиве. Окончила журфак МГУ, правда, это было уже довольно давно. С тех пор работаю журналистом. Не представляю своей жизни без книг и собак. Люблю самодостаточные голоса и осмысленные поступки. © Берсон Лена, 2016 «В детстве, когда мы бывали в Сочи…» В детстве, когда мы бывали в Сочи, Как я мечтала о разных странах! Вроде я выросла, даже очень, Вроде пока не считаюсь старой. Больше не нужно скрывать от мамы То, что лишает ее покоя. Даже бразилии и вьетнамы Теоретически под рукою. Белые яхты на водной глади, Снежная пыль в середине лета. Я не хочу ни вершин, ни впадин, Ни восхититься: «Живут же где-то!» Все, что, казалось бы, достижимо, Чем неоправданнее – тем ближе. Что мне смотреть, как живут чужие, Если годами своих не вижу? Время приходит, снимает скальпы, Прячет в больницы и богадельни. Господи, что-нибудь, кроме скайпа, Есть в твоей милости беспредельной? «Тут у нас включается свет…» Тут у нас включается свет Для побед над силами тьмы. Это дом, в котором сто лет Не были счастливыми мы. Вот он, одичавший подъезд С выбитым над ним кирпичом. Я мечтала жить, но не здесь. Мама – я не знаю, о чем. Столько разномастных частей Ни за что не сложишь в одно. Здесь, когда мы ждали гостей, Солнце ударяло в окно. Под непробиваемый джаз Гости приникали к еде. Что же остается от нас, Если ничего и нигде. Ни в какой прекрасной стране Ни в какой ужасной стране. Разве это все обо мне? Разве это все обо мне? Раньше б я сказала – ого, Столько вообще не живут. А теперь я знаю, живут. И не говорю ничего. «Когда у нас 8.15, у вас война…» Когда у нас 8.15, у вас война. Но те же дворы и дороги, и галок стаи. Ты разве не чувствуешь, боже мой, тишина Пугает сильнее, чем раньше пугала старость? Ну, слушай, когда мы стареем, то это гуд, И наши болезни – всего лишь болезни роста. Ох, как мы развеемся – в смысле, когда сожгут, Хотя это здесь не положено и непросто. Нам с возрастом стала нужнее родная лесть. И нежное слово мерцает во тьме кромешной. Не надо, чтоб все оставалось таким, как есть. Пусть все остается, но только другим, конечно. Герой разревется, но выйдет вперед слабак, И скажет – ну где, мол, победа и где, мол, жало? Когда на иконах начнут рисовать собак Мы станем как дети. А раньше не стать, пожалуй. |
