В координатах мифа: антология Редактор-составитель Нари Ади-Карана Серия: Антология Живой Литературы (АЖЛ) Серия основана в 2013 году Том 5 Издательство приглашает поэтов и авторов короткой прозы к участию в конкурсе на публикацию в серии АЖЛ. Заявки принимаются по адресу [email protected]. Подробности конкурса: издательский сайт www.skifiabook.ru. Все тексты печатаются в авторской редакции. От редактора Что первично – реальность или ее описание? Не вырастает ли этот весомый, грубый, зримый мир из мифа, созданного кем-то и когда-то? …Или нами самими – прямо сейчас? Редактор тома Нари Ади-Карана P.S. Если у вас есть желание предложить свои произведения – мы будем рады. Просто вышлите свои работы вместе с небольшим рассказом о себе по электронному адресу нашего издательства: [email protected] с пометкой «заявка на участие в Антологии Живой Литературы». Мы обязательно рассмотрим ваше предложение и ответим вам. Зацикленное Ирина Окс. г. Мурманск От автора: Я – Ирина Окс. Имя и фамилия настоящие и мои с рождения. Прошлое у меня было. Там были Воркута, Москва, Камень-на-Оби, любовь, стихи, работа, работа, работа… Ой, даже Парижа три дня было! Настоящее у меня есть. Здесь у меня Мурманск, любовь, дочка в Питере, работа-аптека, стихи, стихи, стихи… Я прописана на Стихи. ру уже семь лет. Будущее у меня будет. Там у меня будет все только хорошее, потому что так поется в детской песне. Взрослые песни врут. Бог есть. Смерти нет. А остальное – лишнее обо мне будет только мешать читателю воспринимать стихи. © Окс Ирина, 2016 А все, до цитаты, достанется нищим… А небо некстати в ночи голубеет, и бездну вбирают глаза глубиной; а жизнь на Земле несравнимо грубее, но небо в стихах остается со мной… И бьются поэтские души босые о камни житейских сует и невзгод, и каждый поэт в своем слове мессия, и каждый поэт в этом мире изгой; и те, кто сейчас не поймут и освищут, за гробом слезами омоют венки, а все, до цитаты, достанется нищим, что вслед усмехнутся: «Отбросил коньки». Мы все улетим. Но останется Слово иконами в храме на нашей крови… А с неба, некстати в ночи голубого, осыплются звездами строки любви. Мое Ангелическое, очередное Мы шли уготованным ранее чьим-то путем, мы ведали Солнце и море по тысяче раз и так умирали, не зная, на что мы идем, и с нами измором ушли пять замученных рас. Когда мы вернулись, увидели небо в крови, когда мы вернулись, нас жаждали, ждали и жгли, и мумии улиц дорогами дней перевив, армады горгулий уснули в церковной пыли. Тиары и мантии саваном падают в грязь, икон благооких за окнами снова не счесть, а мир, от ума не горюя, сгорает от дрязг, и Солнце упало с Востока… И мы уже здесь. Кто с нами пойдет, мы не знаем, не видя живых, а мертвые очи способны полнеба убить! Мы плачем дождем, если душами плачете вы, но вряд ли сквозь сон вы упьетесь лишь кровью рябин. Мы ваши потомки, убитые вами давно, и общая ненависть наша должна умереть, как крыса в потемках, оставшись гуано в земном, которое мы еще вспашем на зимней заре. И старых царей из могил поднимая на суд, сдирая кресты с перепачканных кровью гробов, пусть наши друзья и враги общий крест понесут, гремя черепами погибших за слово «Любовь». Буколическое
На высоких отрогах серьезного Запада рук, там, где ходят стадами волы и коровы мыча, мы идем по дорогам, их камни ругая к утру, и приносим страданье туда, где надежный причал. А еще мы привозим надежды без веры в любовь, а еще в наших стойлах в солому заныкана соль, и запретную нежность мы дарим, идя на убой, а до этого стонем и ломом вбиваемся в сон… На высоких отрогах, где мысли стремятся в Тибет, нам с шерстистыми яками тесно – до них далеко, и тропою пологой спешат избавляться от бед те, кто истину маковым соком дольет в молоко. А еще мы на Север скалистый пойдем зимовать, и спокойная старость – бесцельная цель бытия. А еще мы посеяли истину в Божьих словах и находим в их зарослях слаще лекарства лишь яд на высоких отрогах. Еще раз про Ассоль На доверчивых далях скалистого Севера дней, до которых доплыть удается живыми не всем, далеко не всегда ожидает нас море огней, и других водоемов на них не увидишь совсем. А увидишь пустыню и ту́пиков целый базар, и летающий пух, поседевший, как пепел. Нет, снег. Но на нем не остынут мечты, просолившись в слезах, даже если им за… и тебе не до крыльев во сне, вместо них две лопатки и опыт – горбом – за спиной, и в альбомах столпились портреты забытых друзей, и тетрадки-палатки с оглядкой припомнить смешно, и разбились в степи две кареты, а ты на козе, и на юге оставленном, сытно, темно и тепло, и побита бессонницей шкура потертых ночей, и в проклятую старость по пояс воды натекло, и заметно усохла душа… и еще… – и вообще… На доверчивых далях скалистого Севера дней, на крутых берегах, где Ассоль никогда не паслась, не затерты во льдах, стаей ту́пиков плачут по ней шумный дом с пирогами и пара не склеенных ласт. Только где она бродит, неведомо мне и тебе, и чего она хочет, не знает, наверно, сама, но при ясной погоде скрипит в том дому колыбель, видно, ждет ее дочку, пока не настала зима на доверчивых далях скалистого Севера. |
