Тем временем, плотно перекусив, и готовый к дальнейшему расследованию, в пыточную камеру вернулся Маха Лянски. Он собирался непременно получить нужное ему признание. В глубине души следователю очень хотелось доказать королеве, что он был прав, а её Величество не права! И вообще как может баба, хоть и с короной на голове, делать необоснованные умозаключения, что во дворце завёлся серийный маньяк!

--- Приступим! --- Объявил Маха, едва подойдя к своему столу. Уверенным движением он нажал зловещую красную кнопку.

Господин Херш находился в соседней с камерой комнате, коя была обставлена приятной мебелью в тёплых тонах и мягко освещена неярким светочем. По звуку кнопки, палач с досадой бросил одну занимательную головоломку и надел на голову традиционный колпак палача. Хьюго Херш не любил демонстрировать своё вполне обыденное лицо. За приделами дворца он был заботливый муж, ответственный отец и добропорядочный сосед. Ни жена, ни дети, ни прочие из его обывательского окружения не знали, каким образом он зарабатывал на жизнь. И конечно господину Хьюго Хершу совсем не улыбалось быть узнанным на улице кем-нибудь одним из своих "подопечных".

Помимо колпака на палаче имелись ещё ... трусы и всё. В камере у самых дверей, на гвозде висел резиновый фартук мясника, а на табурете под ним лежала стопка хирургических резиновых перчаток. Минимум одежды объяснялся чисто практическими целями - дабы не портить хорошие вещи брызгами крови. Сам Хьюго в своей обнажённости видел некое символическое сродство с обнажённостью тех, кого он пытал. К слову сказать, палач он был очень хороший. Искусство его было такого, что причиняя сильную боль, он никогда не повреждал своих подопечных до инвалидности, и таким образом оставлял им шанс на выживание и полноценное функционирование.

Вернувшись в "пыточную", палач снял с гвоздя фартук, одел, и завязал его тесёмки у себя за спиной. Обстоятельно натянул перчатки. В этот самый момент входная дверь резко открылась, в неё борзо забежали "охотники" из охранного сопровождения королевы, и следом с брезгливой миной вступила сама Элишия. Секретарь и фрейлина остались топтаться у дверей.

Ошеломлённый Лянски приподнялся со стула. Эльф-врачеватель и Хьюго Херш склонились в глубоких поклонах.

--- Кто тут у нас? --- Спросила Элишия, рассматривая голого уборщика, расцвеченного пятнами крови и белёсыми пятнами мази.

--- Это ны-ы я-я-а!!! --- Немедленно взвыл уборщик.

Элишия удивлённо подняла брови. Она его узнала. Сложно забыть того кто практически снял с тебя юбку. И в отличие от товарища Лянски она прекрасно помнила, что отдала распоряжение освободить этого дурачка.

Королева обратила свой испепеляющий взор на следователя. Тот в поклоне упал животом на столешницу поверх бумаг.

--- Кажется я, ничтожная... просила вас униженно... отпустить этого..., --- голос Элишии звучал нарочито жалобно.

Лянски понял, что он попал...

--- Разве нет? --- Её Величество сделала два маленьких шажка и растеряно развела руки в стороны.

--- Я забыл... Вы не дали письменный указ, --- проскулил Маха, не поднимая головы.

--- Ах вот как... Что же делать ... у меня нет с собой пера... а вашим пером я писать брезгую. Э-эй, палач...

Хьюго Херш с готовностью выступил вперёд.

--- Напишите приказ, --- любезно попросила его королева.

Хьюго несколько раз растерянно мигнул.

--- На лбу нашего забывчивого следователя... так и пишите: Отпустить ...как его...

--- Роро Майю!! --- Выкрикнул Роро, который со всем вниманием отслеживал нежданную перемену в своей судьбе.

Элишия усмехнулась, кивнула. --- Отпустить Роро Майю. Невиновен! Постом я распишусь, и поставим печать.

--- Чем писать? --- Прохрипел Херш. Элишия оглядела инструменты, разложенные на столах у стен. --- Вот этим, --- указала она пальчиком на заострённый железный прут.

Сопровождавшие Элишию охотники, подошли к следователю и завалили его тут же на столе животом вверх. Херш взял указанный прутик, взгромоздился Махе на грудную клетку и начал карябать остриём по коже лба: "Отп...

--- Мельче пиши, --- потребовала королева, перекрикивая вопли Лянски. Палач послушно начал царапать более мелкие буквы.

Её Величество удовлетворённо вздохнула. --- Замечательно получается...

Она оглянулась на Майю и подмигнула ему хитрым серым оком. Роро в ответ пучил глаза полные восхищения, обожания и рабской преданности.

Как только процесс написания приказа был закончен, королева процарапала свою роспись тем же прутом. Печать прижгли (то есть, поставили) поверх указа обычным клеймом для лжецов. Маху Лянски отпустили. Он остался лежать, испуская стоны и протирая глаза от крови.

Элишия ходила по пыточной туда сюда, время от времени бросая на следователя невинные взгляды. --- Получил приказ? --- Мягко спросила она.

Лянски слабо кивнул.

--- Выполняй...

Махе пришлось встать и самолично отвязать уборщика от стула. Потом ещё тридцать минут, охая и всхлипывая, он докладывал о ходе расследования убийств Тарусы и Мишры. Толком ничего не рассказал.

--- Ты полный идиот, --- пришла Элишия к заключению. Минуту она разглядывала его окровавленную рожу с разбухшими багровыми каракулями на лбу. Надо было выгнать мерзавца... но она решила быть милостивой... в уплату за приобретённую им красоту.

--- Даю тебе... три недели. Не принесёшь внятный доклад, пойдёшь отдыхать от профессии за стенами дворца без содержания. Понял?

Маха жалко кивнул.

Элишия со свитой торжественно покинула помещение. Лянски плюхнулся на стул. Быстро написал подтверждение на освобождение кухонного уборщика Роро Майю, поставил печать и кинул ему бумагу через стол. Майю подхватил лист и как заяц голышом умчался прочь. Грустный Лянски с надеждой обратил свой взор на эльфа врачевателя. Всё это время ошеломлённый Кира стоял у стены.

--- Можно что-нибудь сделать? --- Спросил следователь и покрутил пальцем у лба.

--- Только пересадку, --- ответил Кира.

--- Что?

--- Пересадить лоскут кожи с ягодицы на лоб, а со лба на ягодицу. Операцию можно проводить после того как надпись и ожог заживут, --- мстительно добавил он.

Лянски испустил длинный горький вздох. Увы, ночь не задалась.

Суббота

Утро застало Тецуя на обломке крыши, кусок которой сохранился на угловом стыке двух цеховых стен. Внизу под ним стоял Касперо.

Последние два часа Рюй провёл очень приятно. Он лежал на спине и смотрел, в пламенеющее восходом небо, и он думал о Клаусе, который ни сегодня-завтра станет его любовником и другом. (Рюйодзаки очень на это надеялся). Прекрасный образ артиста не позволял отвлекаться на такие мелочи, как сырость и холод камня под ним.

Он нашёл их - пропавшую семейку Санчесов! Осталось убедиться, что малыш Нико тоже здесь.

Его поиски начались в три часа ночи, когда Шитао спал глубоким сном праведника. Тецуй тихонько встал, оделся и на цыпочках вышел из дома. Во дворе он постоял под деревом, которое странным образом за один миг выросло из куста. Прямо на земле у подножия дерева, прижавшись к нему спиной, спал Стокла. Стараясь быть очень тихим, Тецуй несколько минут гладил ствол и прижимался к гладкой коре щекой и губами. Это было приятное ощущение. Потом он заполошно подумал, что у дерева больше нет защиты из прония, и соседские коты могут воспользоваться сим обстоятельством, чтобы точить свои когти о кору... Тут Рюй с облегчением вспомнил: коты вместе с хозяевами переехали в неизвестные дали. Слава Мирозданью!

В три двадцать Рюйодзаки вывел скутер со двора и некоторое время шёл по улице, ведя машину за руль. А всё для того, чтобы не разбудить звуком работающего электромотора своих спящих постояльцев. Для Шитао он оставил записку, что мол, де, у него появились очень срочные дела и вернётся он не раньше обеда.