И тут же заметил ящерицу — зелененькую, с крохотными глазками. Ящерка тоже увидела меня и метнулась вверх по склону. Я рванул за ней, мгновенно покрыл разделявшее нас расстояние и, вытянув лапы, прыгнул прямо на нее. Или не прямо. В чем дело? Ящерица юркнула в нору, круглую дырочку в земле. Я принялся работать когтями, быстро и энергично, всеми лапами, вошел в хороший ритм и вскоре вырыл довольно глубокую ямку, но внезапно кое-что учуял: противный запах с примесью аромата бекона. Он мог принадлежать только одному созданию в мире: пекари.

Я поднял морду, принюхался. Вне всяких сомнений, пекари; запах шел снизу холма, со стороны тропинки. Я покрутил головой, увидел свежевырытую яму, хотя уже позабыл, зачем, собственно, ее рыл. Опустив нос, я взял след и двинулся по склону.

Запах становился все сильнее. Славная будет добыча! Охота — самое увлекательное занятие на свете, ничто другое с ним не сравнится. Я почти догнал хрюшку…

— Чет! Чет!

Я посмотрел вниз. Берни стоял на тропинке, уперев руки в бедра, и тяжело дышал.

— Спускайся, мы идем домой.

Что, оздоровительная пробежка уже закончилась? Как раз в тот момент, когда партнер объявил мне об окончании забавы, я таки заметил крупного жирного пекари, совсем рядом. Я погнался за жертвой с такой скоростью, что в ушах засвистел ветер. Пекари оскалил клыки — можно подумать, это меня остановит! — и нырнул куда-то вбок. Вздыбив шерсть, ощущая одновременно жар и холод, я повторил его маневр и…

Оу-у-у! Налетел на кактус, тощий и зеленый, с длинными иголками.

На кухне Берни щипчиками вытаскивал из меня иголки, по одной, начиная с носа.

— Я намерен бегать три-четыре раза в неделю, поэтому, если хочешь составить мне компанию, веди себя благоразумно.

Напарник собрался бегать без меня? Ни в коем случае. Конечно, я буду вести себя благоразумно, что бы это ни означало.

Берни вытащил последнюю иголку. Мне стало намного лучше. Боль быстро спадала, я почти забыл о неприятных ощущениях.

— «Неуклюжий»? Я докажу ей, что…

Зазвонил телефон. Берни не поднял трубку, дождался, пока сработает автоответчик. На аппарате замигал огонек, раздался женский голос:

«— Мистер Литтл? Говорит Синтия Шамбли. Мэдисон опять пропала. Ее нет уже больше суток. Я ничего не предпринимала, учитывая, как все сложилось в прошлый раз, но сейчас волнуюсь всерьез».

Берни снял трубку и прижал ее к уху. Пошарил в поисках сигарет. Нашел, прикурил.

Берни расстегнул пластиковый пакет.

— Помнишь, что это? — Он извлек из пакета сложенную наволочку и поднес ее к моему носу.

Я понюхал. Молодая самка человека, оттенки меда, вишни и того цветка, что растет у дороги, похожего на солнце. Разумеется, я помнил этот запах, даже стало немножко обидно, что напарник во мне усомнился.

— С чего вдруг гримаса? — спросил Берни.

Гримаса? Какая гримаса? Я гордо выпрямил спину, задрал хвост и чинно прошагал на задний дворик, где угостился прохладной водичкой из фонтана, устроенного Ледой. Вода вытекала из клюва каменного лебедя. Живых лебедей я никогда не видал. Интересно, легко ли их поймать? Я как раз размышлял на эту тему, когда услышал лай Игги. Лай у Игги пронзительный, этакое противное «тяв-тяв-тяв». Я гавкнул в ответ. После короткой паузы он тоже гавкнул. Я гавкнул. Он гавкнул. Я гавкнул. Он гавкнул. Я гавкнул. Он гавкнул. Мы ускорили ритм перелая. Я гавкнул. Игги гавкнул. Я…

— Господи, Игги, да что на тебя нашло?! — раздался женский окрик.

Хлопнула дверь. Игги замолчал. На всякий случай я гавкнул еще раз. Так, а это что? Откуда-то издалека донесся ответный лай, которого я прежде не слышал. Судя по звуку, он принадлежал собачьей леди, хотя наверняка утверждать я не мог. Тишина. А потом: да, она гавкнула. Лай-весточка — весточка, полная самого восхитительного смысла, который только может подразумевать самка. Я радостно гавкнул. Она гавкнула. Я гавкнул. Она гавкнула. И вдруг: тяв-тяв-тяв. Это вернулся Игги. Он гавкнул. Она гавкнула. Я гавкнул. Он гавкнул. Она…

— Чет! Что за шум? Нам пора.

Берни открыл ворота. Я промчался мимо него и запрыгнул в «порше» на сиденье переднего пассажира.

Капитан Кранч сидел на жердочке и молча глядел на нас. Мы опять находились в комнате Мэдисон. Берни задавал вопросы, Синтия отвечала, но толку от ее ответов было мало — я видел это по лицу Берни: мой напарник все больше хмурился.

Я втянул носом воздух. В комнате пахло не так, как раньше. Я заглянул под телевизионный столик. Пакетик с марихуаной исчез.

— Вы обращались в полицию? — спросил Берни.

— Пока нет. Я хотела сперва поговорить с вами.

— Позвоните в полицию. — Берни что-то написал на обороте своей карточки. — Спросите вот этого человека.

— То есть вы отказываетесь мне помочь?

— Хотите откровенно?

— Разумеется. — У Синтии дрожали руки, совсем чуть-чуть, но на секунду или две этот факт поглотил все мое внимание.

— Давайте присядем, — предложил Берни.

Синтия опустилась на кровать Мэдисон, Берни устроился за столом. Я остался там, где и сидел, на мягком коврике с цветочным рисунком.

— Ваша дочь производит впечатление развитого ребенка, — начал мой партнер, — и я не сомневаюсь, что, в сущности, она хорошая девушка. Однако в какой-то момент все подростки начинают вести собственную жизнь, в детали которой предпочитают не посвящать родителей.

— Что вы имеете в виду?

— В прошлый раз, когда Мэдисон вернулась домой поздно и объяснила, что смотрела в кино «Доктора Живаго», это была… мягко говоря, выдумка.

Синтия побледнела. «Побледнеть» — это «покраснеть» наоборот, когда кровь отливает от лица. По обоим этим признакам можно многое сказать о состоянии человека.

— Откуда вы знаете?

Берни начал что-то говорить про теннисный корт. Кажется, я уже слышал это от него раньше, но не придал значения. Наклонив голову набок, я почесал за ухом. Класс. Для порядка пару раз лизнул шкуру.

— Итог, на мой взгляд, таков, — продолжил Берни. — Мэдисон скоро вернется и расскажет очередную историю.

Синтия покачала головой.

— Как бы там ни было, она ни за что не ушла бы на всю ночь. В крайнем случае она могла остаться у подружки, но я обзвонила всех ее друзей и знакомых — никто не знает, где Мэдисон.

— Включая Тима? — уточнил Берни.

— Кто такой Тим?

— Старшеклассник, который, по словам вашей дочери, подбросил ее домой из торгового центра.

Синтия открыла рот, потом закрыла. Мне всегда нравится наблюдать за этим движением, сам не знаю почему.

— А с бывшим мужем вы связывались?

— Этот ублюдок тоже ее не видел.

Берни почесал за ухом (за своим собственным).

— Похоже, вы им… несколько недовольны.

— Он утверждает, что я — плохая мать!

Берни развел руками — у людей это один из способов ничего не говорить. Синтия посмотрела на него и вдруг разрыдалась. Мой напарник в удивлении вздернул брови. Я встал и потрогал лапой комок пыли.

— Ради всего святого, — всхлипнула Синтия, — пообещайте найти мою дочь. Я заплачу любые деньги.

— Поймите же, я не думаю, что с ней что-то случилось, — произнес Берни. — Она может вернуться в любой момент, как в прошлый раз. А когда она придет, я бы посоветовал вам троим — вам, Дэймону и Мэдисон — сесть вместе и…

Синтия расплакалась еще сильнее.

— Хотите, чтобы я умоляла вас на коленях?

— О нет, — смутился Берни, — ни в коем случае. — Партнеру явно не терпелось убраться отсюда. Мне, кстати, тоже. — Для расследования понадобится та информация, о которой я говорил: имена и номера телефонов друзей Мэдисон и всех прочих, с кем она так или иначе связана. Ваша дочь занимается каким-нибудь спортом?

— Стреляет из лука. — Синтия промокнула глаза. — Заняла третье место на городских соревнованиях.

— Где ее лук?

Теперь удивленно поползли вверх брови Синтии, две тонкие дуги, более темные, чем волосы. Вопросы Берни часто вызывают у его собеседников похожую реакцию.