Мы оказались впереди! Теперь уже Анатолий тащится за нами и глотает пыль! Как вам такой расклад?

— Сейчас мы остановим эту телегу, — произнес Берни. Ну что сказать, гений, гений, да и только! — А потом оштрафуем за загрязнение окружающей среды.

Про окружающую среду я не очень понял и как раз принялся прокручивать эту фразу в голове, как тут вдруг… Все пошло наперекосяк. Прямо под нами что-то оглушительно грохнуло (проблемы с машиной? Только не это!), а потом из-под капота вырвалось черное облако, жирное и влажное; оно ударило в ветровое стекло и ослепило нас.

После этого все произошло очень быстро. Мы завертелись на узкой дороге, одновременно скользя юзом, ударились о скалу, разбрасывая искры, затем отлетели в противоположном направлении, так что из-под заднего колеса в пустоту посыпался гравий, а край покрышки, возможно, даже повис над обрывом. Берни отчаянно крутил руль, переключал передачи, тормозил, и все это — не меняя выражения лица. Хуже всего, что сквозь закопченное стекло мы ничего не могли разглядеть, и при этом нас продолжало крутить! Кажется, в боковом окошке пронесся «бумер», снова вырвавшийся вперед, но наверняка я сказать не мог, потому что был занят другими мыслями. Мы еще раз ударились о скалу, на этот раз гораздо сильнее, так что я подскочил на сиденье и вылетел из «порше».

Какое-то ужасное мгновение я парил в небе (мне иногда снятся похожие кошмары) — летел вверх, вверх, а потом вниз. Приземлился жестко, но на все лапы. Как хорошо иметь два раза по две лапы! Правда, я тут же упал вверх тормашками и закувыркался на дороге, пока не достиг самой ее середины, целый и невредимый, хотя и ошалевший. Я основательно встряхнулся и увидел впереди наш «порше»: замедляя ход, машина ехала по центру дороги. Значит, Берни вновь держит ситуацию под контролем, и все будет хорошо. Погодите, что это?! Со склона горы прямо перед машиной на дорогу выкатился огромный камень! Неужели Берни ничего не может сделать? «Порше» со всего маху врезался в валун, перевернулся в воздухе, накренился над краем обрыва и рухнул в пропасть.

Берни!!!

Следующее, что сохранилось в памяти: я стою над обрывом и вглядываюсь в пустоту, туда, где «порше», вращаясь, как игрушка, медленно падает вниз, ударяется о широкий выступ скалы и взрывается. Машина исчезает в огне пламени и дыма. Вокруг тихо, я слышу лишь свое дыхание.

Берни…

— Чет!

Я посмотрел вниз. Там, цепляясь за крохотный горный уступ, висел Берни. Лицо все в крови, однако он совсем рядом! Наши глаза встретились. Он попытался подтянуться, мышцы на его плече вздулись, словно тросы, но, увы, при помощи одной руки сделать это было невозможно, а другая на крохотном выступе просто не умещалась. Я перегнулся через край.

— Нет, старик, не надо.

И слышать не желаю. Я наклонился посильней, цепляясь когтями передних лап за камень, а задние, будто якоря, изо всех сил уперев в дорогу. Я опустил голову и как можно дальше вытянул шею, но этого все равно оказалось недостаточно. Я не мог вытащить Берни.

— Назад, дружище.

Ага, сейчас. Мы продолжали глядеть друг на друга, почти соприкасаясь головами. Я видел, как дрожат мускулы на руке Берни. А затем у него появилась мысль, я сразу понял это — не раз видел похожую искорку в глазах напарника. Свободной рукой Берни расстегнул ремень, вытащил его из брюк, обвернул вокруг ладони и перебросил мне свободный конец с пряжкой. Я поймал ее и намертво зажал в зубах.

— Раз-два, — произнес Берни. Я приготовился. — Раз-два, взяли!

Я потянул изо всей мочи. Берни держался за ремень, одновременно цепляясь за выступ и стараясь подтянуться. Медленно, очень медленно, он все же перемещался вверх. Мои собственные мускулы — на шее, спине и в ногах — пылали огнем. Вот уже над обрывом показались глаза Берни. Он отцепил руку от каменного выступа и сделал короткий рывок, держась только за ремень. Свободная рука ухватилась за твердую землю. В тот же миг я со всей силы дернул назад, и Берни выбрался из пропасти, сначала появилась верхняя часть его туловища, потом и ноги!

Крепко обняв меня, он сказал:

— Все хорошо, Чет, можешь отпускать.

Я попытался отпустить пряжку, но не сумел, поскольку она застряла у меня между зубами. Берни помог мне высвободить ее. Я облизал его лицо, почувствовал на языке вкус крови и пота. Он взял меня за голову и еще раз стиснул в объятиях.

— Надо сбросить фунтов десять, — задумчиво сказал мой партнер, — а то и пятнадцать.

Не знаю, много это или мало, для меня Берни хорош в любом виде. С другой стороны, доведись мне когда-либо еще тянуть его из пропасти, дело пойдет быстрее, если он будет весить чуточку меньше.

Стояла тишина. Безмолвие нарушал только приглушенный рокот автомобильного мотора. Мы двинулись на звук и увидели вдалеке синюю точку, которая ползла по дороге вдоль горного хребта.

— По крайней мере я запомнил номер, — сказал Берни.

Как бы то ни было, мой напарник обставил этого типа! Он погладил меня по голове, я прижал уши.

— Ты спас мне жизнь, приятель…

О чем разговор, мы же партнеры!

Мы встали, подошли к обрыву и устремили глаза на дымящиеся останки «порше».

— Все равно он уже дышал на ладан, — грустно сказал Берни. — Ничего, купим другую машину.

Что такое ладан и зачем на него дышать? И где мы найдем такой же замечательный автомобиль? Нет, это нереально. Кроме того, откуда взять денег? У нас же нет денег! Берни — гений, так почему же он не запомнит такую простую вещь и не поймет, что нам придется довольствоваться стареньким никудышным пикапом?

— На «бумере» был номерной знак Невады, — вдруг улыбнулся Берни. — C3P2Z9. Смотри не забудь!

Положительно, на Берни нельзя долго сердиться! Мы побрели по дороге.

Вернулись домой усталые, изнывающие от голода и жажды. Берни расплатился с таксистом (помимо такси, мы добирались автостопом на грузовике и в машине священника, а также дважды ехали рейсовым автобусом) и отпер дверь. На телефоне мигал огонек автоответчика. Я подошел к своей плошке с водой и вылакал все досуха. Берни достал из ящика над раковиной бутылку бурбона и нажал кнопку воспроизведения записи.

«— Говорит Синтия Шамбли, — раздался возбужденный голос. — Мэдисон звонила мне по телефону. Сказала, что у нее все в порядке и она скоро вернется домой, только уладит какие-то дела. Дочь просила не волноваться за нее и не тратить время и деньги на поиски. Гм… Пожалуй, я должна сказать… Вы еще не посылали Дэймону счет за услуги? Если бы вы знали, как я благодарна за…»

Берни схватил трубку и набрал номер.

— Синтия, здравствуйте. Это Берни Литтл. Я прослушал ваше сообщение и… — Он умолк. Синтия что-то нервно прострекотала в трубку.

— Да, в порядке, — ответил Берни, — а что со мной может случиться? — Пауза. — Кто вам сказал? — Мой напарник отставил нераскупоренную бутылку. — Послушайте, Синтия, вы, случайно, не записали свой разговор с Мэдисон? — Опять пауза. — Очень умно с вашей стороны. Я хотел бы послушать запись. — На другом конце трубки замолчали. — Это не займет много времени. Мы сейчас подъедем.

Синтия начала было говорить что-то похожее на «нет», но Берни быстро положил трубку и обернулся ко мне:

— Дэймон сообщил ей, что я погиб в автомобильной аварии. — Он протянул руку и взял ключи от пикапа, висевшие на крючке возле холодильника. — Интересно, откуда у него такие сведения?

Понятия не имею. Нам обязательно нужно в этом разбираться? А как насчет поесть?

— Зажги мой огонь, — проскрипел Капитан Кранч своим отвратительным голосом.

Будь моя воля, приятель, еще как зажег бы, прямо под твоими чешуйчатыми желтыми лапами. Птица сидела на жердочке — клетку перенесли из комнаты Мэдисон на кухню к Синтии — и пялилась на меня маленькими злыми глазками С тех пор как я в последний раз видел попугая, его дурацкий острый хохолок, кажется, еще вырос и теперь был такого же размера, как голова, если не больше. Ясное дело, Капитан Кранч не пылает ко мне любовью. Погоди, амиго, я до тебя доберусь!