— Берни, это я, Сьюзи. Если все-таки получишь это сообщение, пожалуйста, позвони мне. Я сейчас у тебя дома. Дверь оказалась не заперта… Чет, по всей видимости, какое-то время провел один. В общем… позвони.

Из-под стола мне было видно, как Сьюзи подняла раму, выглянула в открытое окно и даже потянула носом воздух — люди иногда так делают, хотя, по-моему, совершенно без толку.

— Что здесь произошло, Чет? Что ты видел?

Ничего я не видел, однако, несомненно, случилось что-то плохое, раз этот воняющий свеклой мистер Гулагов и его…

На столе, прямо над моей головой, зазвонил телефон. Он звонил и вибрировал, потом послышался знакомый голос:

— Здорово, Берни. Это Никсон Панеро. Кажется, подыскал замену твоему разбитому «порше». Перезвони.

Щелчок.

— «Порше» разбился? — недоверчиво спросила Сьюзи. Я выполз из-под стола. — Как это понимать? — Ее глаза еще больше расширились и потемнели. — Машины больше нет? Я думала, Берни ненадолго отъехал…

Я покружил по комнате, затем остановился перед пустым местом на стене, где раньше висела доска, и громко гавкнул. Сьюзи пристально посмотрела на меня. Чувствовалось, что она напряженно размышляет.

— Я звоню в полицию.

Мы сидели на кухне и ждали. Сьюзи насыпала мне в миску немного сухого корма, но я не прикоснулся к еде. Вскоре приехал Рик Торрес — в джинсах, футболке и туфлях для боулинга (как-то раз Берни взял меня с собой в боулинг-клуб, но это не очень хорошо закончилось), — и еще один полицейский в униформе.

— Привет, Чет, — поздоровался со мной Рик и потрепал по холке. Он улыбался и совсем не выглядел встревоженным.

Сьюзи заговорила с ним, очень быстро и сбивчиво, так что я почти ничего не разобрал, затем провела обоих мужчин по комнатам. Я следовал за ними. Наконец мы вошли в кабинет.

— Как вы объясните тот факт, что окно было не заперто? — задала вопрос Сьюзи. — И парадная дверь тоже?

— Дело в том, — сказал Рик, — что Берни порой довольно непредсказуем.

По лицу полицейского в униформе промелькнула короткая усмешка.

— Я такого за ним не замечала, — возразила Сьюзи. — Совершенно ничего такого. Наоборот, Берни Литтл — очень надежный человек.

— Полностью с вами согласен, — сказал Рик, — в том, что касается важных вопросов. Однако после развода на него время от времени что-то находит.

— В каком смысле?

— Помнишь тот случай в «Красной луковице», Рик? — вмешался второй полицейский. — Он еще был с девицей, которая играла на гавайской гитаре, ну той, с огромными…

Рик предупреждающе поднял ладонь, и полицейский умолк.

— Не важно, — сказала Сьюзи. — В любом случае Берни никогда бы не оставил Чета одного в доме надолго.

— Насколько мне известно, такое пару раз случалось, — вздохнул Рик. — Правда, приятель?

Правда. Но я не держу обиды на партнера, всякое ведь бывает. Я замер на месте, ничем себя не выдавая.

— Даже если это действительно так, — упрямо продолжала Сьюзи, — в чем лично я очень сомневаюсь, почему он не взял с собой мобильник? — Она взяла телефон в руку.

— Тут просто, — сказал Рик. — Берни ненавидит мобильные телефоны, как и весь технический прогресс в целом.

— Но он же ведет расследование! А если поступит важный звонок?

— Какое расследование? — удивился Рик.

— По делу пропавшей девушки, Мэдисон Шамбли.

Рик покачал головой:

— Нет никакого дела. Девчонку видели в Вегасе, она неплохо проводит время. Кстати, недавно позвонила матери и сообщила, что собирается домой.

— Берни в курсе?

— Разумеется. А вот переварил эту информацию или нет — другой вопрос.

— То есть?

— Берни — страшный упрямец. В работе это качество здорово ему помогает, но в обычной жизни порой делает несносным.

Сьюзи бросила на Рика неприязненный взгляд.

— Возможно, он занимается другими расследованиями, — сказала она. — Думаю, стоит проверить его компьютер.

— Зачем?

— Вдруг Берни оставил какие-нибудь записи, которые помогут нам выйти на него?

— Кгхм, — кашлянул Рик.

— Вы против? Почему?

— Потому что он в любой момент может войти в эту дверь, а мне очень не хочется объяснять, с какой целью я роюсь в его файлах.

— Мы не роемся, мы стараемся помочь. Кстати, где его лэптоп? Разве у Берни нет лэптопа?

— Вероятно, взял с собой, — сухо сказал Рик. — И вообще, Берни умеет о себе позаботиться и не нуждается в чьей-либо помощи. Может быть, вы еще плохо его знаете, но он — настоящий кремень.

— Кто, Берни?

— Вам просто не приходилось видеть его в деле, — заверил Рик Сьюзи. Та ничего не ответила. — Кроме того, он отсутствует всего… несколько часов, так? Скорее всего бренчит где-нибудь на гавайской гитаре, пока мы тут суетимся.

— Берни не играет на гавайской гитаре, — сказала Сьюзи.

— Играет, — возразил Рик, — притом очень хорошо.

Хорошо — не то слово! Правда, Берни уже давно не брал гитару в руки… Сьюзи и Рик в упор глядели друг на друга. Полицейский в униформе зевнул, я — тоже, хотя ни капельки не устал.

— Я остаюсь с Четом, — заявила Сьюзи.

— Как угодно, — сказал Рик. — Когда Берни появится, передайте ему, что я пробил автомобильный номер, как он просил. Машина зарегистрирована на какую-то компанию, которая инвестирует строительство природоохранных сооружений. Хуже не придумаешь.

Мы сидели на кухне вдвоем, я и Сьюзи.

— Интересно, у него есть кофе? — спросила она.

В дороге Берни покупает пластиковые стаканчики кофе на заправках и в магазинах, но дома процесс усложняется: кофейные бобы в морозильнике; кофемолка, которая включится, только если нажать на кнопку с определенным усилием; кофеварка, которая непременно протечет… Сьюзи, однако, быстро разобралась, что к чему, и вскоре по кухне разнесся аромат свежеприготовленного кофе — между прочим, один из моих любимых, хотя ко вкусу этого напитка я совершенно равнодушен.

Сьюзи долго сидела за стойкой, потягивала кофе и смотрела в никуда, а потом наконец бросила взгляд на часы.

— Ну зачем я полетела в Лос-Анджелес! — вдруг воскликнула она.

Ох ты, я даже вздрогнул от неожиданности.

— Что на меня нашло?

Понятия не имею.

Сьюзи налила себе вторую чашку.

— Тебе не нравится сухой корм? — спросила она.

Если честно, не очень. Больше всего я люблю мясо, да и других предпочтений много. Просто чтобы сделать Сьюзи приятное, я подошел к плошке и схрумкал немного корма. Я как раз дожевывал, когда Сьюзи вдруг резко поставила чашку, так что часть кофе расплескалась на стойку. Она растерла лужицу локтем и сказала:

— Нет, я так не могу. Нужно что-то делать.

Сьюзи прошла в кабинет (я не отставал от нее ни на шаг) и включила компьютер. Дисплей, однако, почему-то не загорался. Сьюзи наклонилась, проверила, подключен ли кабель, пощелкала выключателем.

— Компьютер неисправен? — спросила она у меня.

Мне-то откуда знать? Внезапно я почувствовал слабый, почти неразличимый запах маркера, которым Берни писал и рисовал на доске. Вообще этот запах очень острый и всегда проясняет голову. Тоненькая ниточка следа привела меня к окну. Я гавкнул.

— Хочешь во двор, Чет?

Хочу.

Сьюзи выпустила меня через парадную дверь. Я побежал к боковой части дома, через короткую аллею между нашим участком и землей старика Гейдриха. Усиливающийся запах маркера привел меня к свернутому садовому шлангу, всего в нескольких шагах от окна кабинета. Шлангом, понятное дело, никогда не пользовались (тема воды, вы же помните). Рядом с ним в пятне света, падающем из окошка, я обнаружил небольшой иззубренный обломок белой пластиковой доски, на котором виднелся рисунок Берни — тот самый бородатый дикарь — и какая-то подпись внизу. Я взял обломок доски в зубы и обернулся.

— Чет, что там у тебя? — спросила подошедшая Сьюзи.

Я показал находку. Сьюзи поднесла ее к свету и, щурясь, прочла:

— «Распутин… Призрак, шахта. С.В.». С.В.? — Она перевернула обломок другой стороной, там ничего не было. — С.В.? Шахта?