— К выполнению задания готова, — объявила Джейни, сильная женщина с широким лицом, крупными руками и чернотой под ногтями. Обожаю ее!

— У нас на сегодня назначено? — спросил Берни.

Джейни проворно достала из сумочки какое-то устройство с маленьким экранчиком и показала его Берни.

— Совсем вылетело из головы, — виновато произнес он.

— Матч отменяется из-за дождя? — улыбнулась Джейни.

Я ничего не понял. Какой матч, какой дождь? В Долине вообще не бывает дождей.

— Нет-нет, — возразил Берни. — Похоже, Чету не терпится пройти процедуры.

Я сел и выжидающе посмотрел на своего партнера.

— Привезу его через два часа, — сказала Джейни.

Поразительно, скажете вы: не успел я подумать о встрече с грумером, а она уже тут как тут. Однако удивляться нечему: такое случается со мной постоянно.

— Тише, тише, приятель, — приструнила меня Джейни по пути к фургончику.

Ростом она почти с Берни, и чтобы достать языком до ее лица, нужно подпрыгнуть довольно высоко. Впрочем, это проще простого. Джейни рассмеялась, точь-в-точь как Чарли, звонким тоненьким смехом, немного странным для женщины ее размеров, но мне все равно ужасно понравилось. Кто решится спорить с тем, что жизнь прекрасна? Скорей бы уж почистить зубы.

Джейни привела меня в свою студию, славное местечко в торговом центре, расположенном неподалеку. Мы отправились в помывочную, где стояла большая металлическая лохань с мыльной водой. Джейни скребла и терла меня, да я и сам терся о щетку. Непередаваемое удовольствие!

— Где ты был, Чет? — спросила Джейни. — Собрал на себя песок со всей пустыни!

Я вспомнил ранчо мистера Гулагова, вспомнил, как пробирался по ужасной заброшенной шахте, но сразу отбросил неприятные мысли — не стоит портить визит к Джейни.

Далее по программе следовало ополаскивание: лохань поменьше, где с меня смывали мыльную пену. Джейни отпрыгнула как раз вовремя, и брызги (должен же я отряхнуться) на нее не попали: мы хорошо знаем друг друга. Я выбрался из маленькой лоханки, перешел в сушильню и завалился на спину.

Джейни опять засмеялась:

— Усвоил порядок тютелька в тютельку, хитрец!

Как скажешь, Джейни, что бы ни означало твое «тютелька в тютельку». Главное, продолжай. Сушка — это тоже здорово. Сначала Джейни вытирает меня полотенцами, а потом включает фен и водит им вдоль моего тела, одновременно вычесывая шерсть большой жесткой щеткой — медленно-медленно, так что сердце замирает от наслаждения. Ах, блаженство! Джейни, случайно, не выдает купоны на повторную процедуру забесплатно?

— Тебя пора подстричь, — сказала она.

Что ж, пора так пора.

Джейни взяла ножницы и немного подровняла мне шерсть, затем остригла и обработала пилкой когти и только потом взялась за зубную щетку. Когда мы чистим зубы, Джейни обязательно поет песенку:

Чудесная песенка, одна из моих любимых. Я поднял голову и начал подпевать: у-у-у-у! Пению я научился во время наших с Берни пикников. В глазах Джейни засверкали веселые искорки, она расхохоталась и ласково меня погладила. Одни люди питают слабость к животным, другие — нет. Джейни относится к первому типу. Она вдруг перестала смеяться, а ее рука замерла где-то на середине моей спины, прошлась еще разок взад-вперед и вновь стала что-то ощупывать.

— Чет, у тебя тут вроде какой-то комок или шишка, — сказала Джейни.

Комок или шишка? Не знаю, не знаю. А это можно вычесать? Я ждал, что Джейни сейчас опять возьмет щетку, однако она этого не сделала. Шишка. Я вспомнил Шишку Фланагана — преступника, которого мы с Берни как-то поймали, но не стал размышлять о нем чересчур долго (уродливый грубиян с неправильным прикусом и полным отсутствием подбородка) и вскоре совсем позабыл.

— Ну вот и все, Чет.

Мы с Джейни вышли на парковочную площадку и уселись в грузовичок. Я чувствовал себя замечательно. Проходившая мимо болонка настолько заинтересовалась мной, что хозяйке пришлось оттаскивать ее силой. Понятное дело, кто же устоит перед таким красавцем, как я!

Мы свернули на Мескит-роуд и припарковались на нашей подъездной дорожке за пикапом. Джейни выпустила меня через заднюю дверь — ездить на переднем сиденье в ее грузовичке мне не разрешается, кажется, из-за страховки. Что такое страховка, я не понимаю, но в курсе, что люди из-за нее очень волнуются, а у нас этой страховки нет, и все по той же причине: финансы.

Я повернул голову в сторону соседского дома и увидел за окном Игги. Он тоже меня заметил и залился лаем, долгим пронзительным «тяв-тяв-тяв-тяв». Я гавкнул в ответ, чисто поздороваться. Игги разошелся еще больше, даже принялся подпрыгивать и бегать туда-сюда по подоконнику.

— Твой приятель явно хочет что-то сообщить, — сказала Джейни и постучала в нашу дверь.

Никто не открыл. Она нажала кнопку звонка. Опять ничего. Правда, звонок не всегда срабатывает, в нем что-то неладно с предохранителем. Замена предохранителя, между прочим, значится в списке Берни. Он держит этот список в нижнем ящике письменного стола, периодически добавляя туда новые пункты. Часто после обновления списка Берни достает бутылку с бурбоном.

Джейни постучала снова, на этот раз сильнее. Игги по-прежнему разрывался от лая.

— Берни? — позвала Джейни. — Берни! — крикнула она громче и забарабанила в дверь (довольно громко, учитывая размер ее кулака). — Берни! — Она прислушалась. Я тоже навострил уши: ни звука. — А где «порше»? — удивилась Джейни и, помолчав, добавила: — Наверное, Берни куда-то отъехал.

Она слегка поджала губы — типичный признак недовольства у людей, — взялась за дверную ручку и повернула ее. Э-э, да тут открыто. Таков уж Берни: никогда не позаботится о безопасности.

Джейни заглянула внутрь:

— Берни! Берни?

В доме было тихо. Я забежал в коридор, обнюхал кроссовки напарника, попил воды из плошки, взял в зубы мячик-пищалку, несколько раз сжал его: звучит отлично.

— Думаю, он оставил дверь незапертой специально для нас, — сказала Джейни. — Не возражаешь, если я оставлю тебя здесь одного?

Я пикнул пищалкой. Конечно, не возражаю, ведь я у себя дома.

— На всякий случай оставлю Берни записку, чтобы он позвонил мне насчет… — Джейни оборвала фразу на середине. Такое нередко происходит, когда кто-либо из людей бывает со мной наедине. У меня неизменно возникает ощущение, что в человеческой голове разговор еще продолжается. Признаюсь по секрету, только не обижайтесь: ни за что не хотел бы родиться человеком.

Джейни написала записку на небольшом листочке бумаги с клейкой полоской (до появления белой пластиковой доски Берни обклеивал такими листочками кабинет) и прилепила ее на дверь с внутренней стороны.

— Пока, Чет. Веди себя хорошо.

Джейни ласково погладила меня, закрыла дверь и вышла. Заурчал мотор ее грузовичка, потом рокот начал удаляться и стих. Игги все тявкал и тявкал.

Я двинулся в кухню. После банных процедур всегда испытываю голод, независимо от времени суток. Я решил проверить, не осталось ли чего-нибудь в миске (ха, когда это такое случалось?), и вдруг учуял запах чужих людей. И не просто чужаков, а чужаков, от которых пахло вареной свеклой! Я гавкнул так грозно, что звук эхом разнесся по дому, вернулся в кухню и напугал меня самого. Гавкнул еще раз, громче, и принялся носиться из комнаты в комнату, вздыбив шерсть и беспрестанно лая.

Все выглядело как обычно. Кухня: в миске пусто; столовая: ею никогда не пользовались; гостиная: диван и большой телевизор, который мы, я и Берни, смотрим вместе; главная спальня: здесь, как всегда, беспорядок; комната Чарли: все чистенько и аккуратно, как с иголочки. (Странная фраза. Однажды укололся иголкой: при чем тут чистота и аккуратность?) Но главное, понимаете, главное то, что нигде ничего подозрительного.