— Конечно, какой разговор, господин Крамер.

Вечером Фогель появился у Крамера. Хозяин встретил его приветливо, угостил рюмкой коньяку и обратился с пустяковой просьбой: сделать ему ключ от книжного склада, примыкавшего к жилым помещениям. Крамер объяснил, что он потерял старый ключ и не может попасть в свой же склад. Фогель с помощью кусочка пластилина снял мерку и на следующий день вручил ключ хозяину.

Нидерпляйс — небольшое местечко, где все друг друга отлично знают. Соседи видели, как 23 марта к дому Крамера подъехал большой крытый грузовик, который вогнали во двор прямо к дверям книжного склада. Прибывшие рабочие не спеша загрузили машину аккуратными пакетами с книгами. Грузили долго. Грузовик медленно выкатил из двора и уехал.

На следующий день, 24 марта, прибыла другая машина, в которую загрузили мебель. Хозяин дома, у которого Крамер снимал помещение, присутствовал при этой процедуре. Затем они с Крамером выпили за счастливый переезд на новое место.

25 марта Хельмут Крамер усадил своего семилетнего сына Стефана в роскошный автомобиль и, вежливо простившись с соседями, покинул Нидерпляйс. Собравшиеся на его проводы отметили, что настроен был Крамер очень оптимистически и, сидя за рулем, приветливо помахал всем рукой. На крыльце его дома стояла жена с четырехлетним сыном Франком. Она уехала лишь на следующий день.

Полиции стало известно о бегстве Крамера уже после того, как он был в полной безопасности. В течение месяца полицейские власти вели упорное дознание, как Крамеру удалось уехать не только самому вместе с домочадцами, но и вывезти всю мебель и все 49 тысяч экземпляров конфискованной книги Реннтира. Когда в печать просочились слухи о сокрытии полицией обстоятельств бегства Крамера, последовало официальное сообщение о необходимости соблюдения тайны в интересах следствия по делу о Крамере.

О цели путешествия семейства Крамеров в Нидерпляйсе не было ни малейших сомнений: там совершенно открыто говорили о солнечной Испании.

Отто фон Гравенау ни в чем не отказывал своему сыну. Леопольд рос избалованным ребенком. С возрастом он научился понимать, что жизнь гораздо более суровая штука, чем это казалось ему в годы безмятежного детства. За пределами семейного круга никто не бросался к нему с вопросом: «Что вам угодно?» — и чтобы добиться малейшего успеха, нужно было тратить энергию, время и немалые усилия. Здоровое честолюбие, заложенное в роду фон Гравенау, у Леопольда было представлено в явно завышенной дозе и рано стало давать себя знать. Отец, подметивший эту черту в сыне, постарался объяснить своему первенцу, на что следует направить свои наклонности.

Молодой фон Гравенау оказался, однако, способнее, чем предполагал папа, и уже на втором семестре был избран в руководство Круга христианско-демократических студентов и выбился в лидеры студенческой корпорации. Отец был доволен сыном, но виду не подавал.

Более всего, однако, Леопольд удивил его в тот мартовский вечер, когда Отто фон Гравенау раньше предполагавшегося срока вернулся в Гамбург из зарубежного вояжа и «вдруг» решил против обыкновения навестить свою загородную виллу. Его появление в гостиной было тогда настолько неожиданным для Леопольда, что он опешил и даже растерялся, — состояние для него из ряда вон выходящее. Зная привычки отца и его точный график, он никак не мог уразуметь такое отклонение от всех норм. Если бы он, конечно, знал отца не как сын, а как коллега или компаньон, и если бы он немного лучше разбирался в психологии старых слуг вообще и отцовского садовода Готфрида в частности, его удивление не было бы столь безмерным. Его опасения по поводу негативной реакции отца не оправдались.

Фон Гравенау-старший, выслушав короткий рассказ сына о характере и целях встречи и о составе ее участников, идею одобрил и просил в дальнейшем подробно информировать его о развитии событий.

— Ты должен понять, мой мальчик, для меня отнюдь не безразличен твой политический старт. Хотя он и не всегда определяет финиш, но тем не менее крайне важен для успешного развития операции. Кроме того, лично для меня важно знать, что за люди встречаются под моей крышей. Иначе легко может возникнуть крайне ложная ситуация.

После создания Национал-демократической партии Отто фон Гравенау, встретившись с сыном, многозначительно сказал:

— Очень влиятельные люди проявляют интерес к новой партии. Не исключено, что они захотят узнать о ней поподробнее. Я думаю, тебе стоит подумать над этим и быть готовым к детальной информации.

И вот этот день наступил. 20 апреля на вилле «Зюлльберг» собралось небольшое, но изысканное общество. Леопольд знал немногих. Но если судить по ним об остальных и если принять во внимание поведение отца, который был необычайно взволнован, то можно было легко представить, что на старинных диванах и креслах стиля ампир расположились финансовые и промышленные тузы первой величины. Леопольд впоследствии пытался узнать у отца, кому первому принадлежала идея этой встречи. Фон Гравенау-старший только улыбнулся на это.

— В таких случаях, мой мальчик, никто не согласится признаться в приоритете даже самому себе. Это пример хорошо организованной стихийности. Кстати, дата встречи тоже не случайна. Кто-то в шутку предложил отметить день рождения фюрера. («С ним ведь так много связано у каждого из нас».) — Предложение пришлось всем по душе, тем более что предмет разговора был не так уж далек от его временного повода. Среди гостей Леопольд узнал финансового советника Рудольфа Аугуста Откера. Был также Карл Вальради принц цу Зальм, хороший знакомый отца и почти родственник Откера, — он был женат на его бывшей же-не. Леопольд узнал и фабриканта Карла Ундерберга и его швагера, крупного землевладельца Шмитц-Винненталя. Среди гостей находился президент Всеобщего немецкого автомобильного клуба Зигфрид Корнелиус барон Хейл цу Херрнсхайм, который владел большими земельными угодьями. Рядом с ним сидел князь Бентхайм, владелец замка в Бургштайнфурте, известный летчик-истребитель в «третьем рейхе». На такой встрече не могло не быть своего «серого преосвященства»: таковым оказался незнакомый Леопольду седеющий господин лет пятидесяти, весьма непримечательной наружности. Присутствовавшие, однако, относились к нему с крайним почтением.

— Доверенное лицо Германа Абса, — успел только шепнуть Леопольду фон Гравенау-старший.

После короткого вступительного слова хозяина виллы, который сердечно приветствовал высоких гостей, слово для информации было предоставлено фон Гравенау-младшему.

Леопольд фон Гравенау коротко рассказал о предыстории создания НДП. При этом он отметил, что Немецкая имперская партия по указанию своего председателя фон Таддена полностью предоставила свой партийный аппарат в распоряжение НДП.

В результате пятимесячной напряженной работы НДП создала организации во всех землях и к середине апреля включала в свои ряды 7,5 тысячи человек. Партия активно готовилась к первому съезду, намеченному на 7–9 мая 1965 года в Ганновере.

Леопольд фон Гравенау коротко охарактеризовал руководство НДП. Председателем партии избран Фридрих Тилен, 1916 года рождения, выходец из буржуазных кругов Бремена, владелец бетонного завода.

Его заместителем с формально одинаковыми с ним правами стали Генрих Фасбендер, 66 лет, член НСДАП с 1 октября 1931 года, Вильгельм Гутман, 65 лет, член Национал-социалистской партии с 1 марта 1932 года, и Адольф фон Тадден.

Здесь Леопольд фон Гравенау решился на смелый шаг. Он сказал следующее:

— Господа, еще рано делать какие-либо серьезные прогнозы. Партия делает лишь первые шаги. Ей неизбежно предстоят серьезные испытания, и будут изменения в ее руководстве. Но мне бы хотелось высказать свое мнение: как бы ни сложилась дальнейшая судьба партии, одним из ее лидеров первой величины будет Адольф фон Тадден. Гарантией тому его прошлая политическая карьера, его организаторские способности и влияние среди значительной части членов партии, которые называют фон Таддена мозгом НДП.