— Т-ты знаешь, ч-что он с-сказал, ч-что с т-тобой с-случилось? — нет, остановись, пожалуйста, остановись. — Он с-сказал, ч-что п-пришел д-домой с р-р-работы, а дверь б-была в-взломана. Он с-сказал, ч-что нашел т-тебя такой.

Что? Трент сказал, что нашел меня такой? Он сделал это со мной, а не кто-то другой.

— Он с-сказал, ч-что в-ваш дом о-о-ограбили до того, к-как он вернулся д-домой. Он сказал, ч-что ты лежала на п-полу на к-кухне, — голос Макса низкий и еле слышный. — Я ненавижу то, что он сделал с тобой, — его последнее предложение сказано идеально, без заикания. — Я з-знаю, что он с-сделал это, Лили. Н-не п-позволяй этому с-сойти ему с р-рук.

Идеальная тишина накрывает меня. Я ничего не слышу, ни одного слова. Может, я, наконец, сдалась и попала в рай? Но если я на небесах, то это означает, что Бог на самом деле существует. И если он реален, то почему я всю жизнь прожила в боли? Почему я…

— М-мой от-отчим ж-жестоко об-обращался с моей м-мамой. К-когда он бил ее до из-изнеможения, она т-теряла с-сознание, и он п-принимался з-за м-меня. Я з-знаю, что он д-делает с т-тобой, потому что т-такое раньше п-происходило с-со м-мной и моей м-мамой, — он крепче сжимает мою руку, и я что-то слышу в его голосе. — Х-хотел б-бы я ос-остановить его до т-того, как он у-у-у… — Макс замолкает, его голос срывается, и я слышу, как глубоко он дышит. — До того, как он убил ее, — он отпускает мою руку и рыдает. Я представляю, как его голова опускается на руки, и он плачет.

Если бы я могла двигаться и открыть глаза, я бы обязательно обняла его. Я хочу утешить его и сказать, что он не виноват. Я могу представить, как он сидит рядом со мной, плачет так же, как он, наверно, плакал, когда отчим избивал его мать, пока он сидел в углу и наблюдал, как этот акт насилия совершался над тем, кого он любил больше всего.

Проходит много времени, и я начинаю бороться с тьмой. Я не хочу больше этой изоляции.

— Макс, тебе нужно пойти домой. Это неправильно, — нежно говорит ему мягкий женский голос.

— О-она б-без соз-сознания уже т-три дня. Кто-то д-должен быть здесь, на с-случай, когда она о-очнется.

— Ты хороший человек, Макс Стерлинг. Но ты не можешь оставаться здесь, ей нужен отдых, так же, как и тебе.

Я хочу накричать на нее и сказать, чтобы она ушла. Макс разговаривал со мной, говорил о своей боли, и, возможно, это то, в чем он нуждается. И, кроме того, это нужно мне.

— Ее м-муж не п-приходил п-проведать ее с с-самого п-первого дня. Он з-звонил?

— Ты знаешь, я не могу ответить на этот вопрос. Это закрытая и конфиденциальная информация. Но позволь мне сказать, что мало кто звонил и узнавал о состоянии миссис Хэкли. Так что, если бы я не знала, то подумала бы, что у нее нет семьи.

— У-ублюдок, — бормочет Макс.

— Что это было?

— Ничего. Я отойду н-ненадолго.

— Хорошо, Макс. Насколько я понимаю, ты идешь домой.

— С-спасибо.

Я слышу мягкие шаги, а затем дверь закрывается. Я не уверена, сколько времени проходит, но затем я слышу, как стул скребет по полу.

— Детка, ты знаешь, ты на самом деле начинаешь меня бесить. Ты должна проснуться, прийти домой и приготовить мне ужин, — меня передергивает. Я даже не понимаю, как такое возможно, но это чувствуется, как будто с меня слезает кожа. — Я сказал, что прекращу обманывать тебя, почему ты не можешь просто, черт возьми, проснуться? Боже, Лили, ты такая эгоистичная сука. Все всегда лишь для тебя, ты никогда не думаешь обо мне и том, что нужно мне.

И я снова проваливаюсь в сон.

— Это из-за н-него я з-заикаюсь, — говорит Макс. — Я-я м-мочился в п-постель до т-тех пор, пока он не с-сел в т-тюрьму, а п-потом стал ж-жить с м-моим папой. М-мой о-тец был довольно спокойным, и я н-никак не м-мог понять, п-почему м-мама и п-папа не м-могли быть в-вместе. Конечно, я был т-тогда с-совсем маленьким м-мальчиком, — он замолкает, и я хочу узнать, о чем он думает. Я отчаянно пытаюсь открыть глаза и узнать, как он держится. Подозреваю, что он сидит рядом со мной, сосредоточив внимание на пятне на стене или на полу, смотрит на него, думая о том, на что было похоже его детство. — Мне потребовались годы, чтобы понять, что у них бы ничего не вышло, — говорит он. Я даже не уверена, говорит ли он все еще со мной, потому что, кажется, что он говорит сам с собой.

Но я опять засыпаю.

— Как она сегодня, Макс? — спрашивает женский голос.

— У н-нее р-розовеют щ-щеки. Я д-думаю, что она м-может оч-очнуться в л-любой момент.

— Думаю, что ты, возможно, прав.

И снова я засыпаю.

Открыв глаза, я моргаю до тех пор, пока не сосредотачиваюсь хоть на чем-нибудь. Я смотрю налево и вижу сидящего на стуле Трента, печатающего смс-ки на телефоне.

— Что случилось? — бормочу я.

Он закрывает крышку телефона и кладет его на свободный стул рядом с собой.

— Детка, о, слава Богу, ты в порядке, — говорит он, поднимается и наклоняется ко мне, убирая волосы с моего лба. — Я был так напуган, думал, с тобой что-то произошло, — он целует меня в лоб, а затем в щеки. — Выглядишь не так уж и хорошо. Тебе повезло, что я люблю тебя.

— Любишь меня? — спрашиваю я. — Если бы ты меня любил, то не избил бы.

— Ты не знаешь, о чем говоришь. Я не делал этого с тобой, — говорит он. Его лицо безразличное и холодное, но глаза подлые и знающие правду.

— Ты избил меня, Трент, потому что я купила обувь на деньги, которые сняла в банке. В банке, где лежат мои деньги, — бросаю я вызов.

— Они, должно быть, ввели тебе что-то, потому что ты бредишь, детка. Я никогда бы не ударил тебя. А если бы и ударил, чего я не делал, то только потому, что этот умный ротик заслужил пощечину или две, — он натягивает на меня одеяло, заправляя его по сторонам.

Я наблюдаю за ним и вижу, как он обращается со мной. Он бесстыдно лжет, даже не моргнув.

— Я больше так не могу, Трент, — шепчу я, продолжая наблюдать за ним.

— Не можешь что?

— Я не могу больше так жить. Это неправильно.

— Ты не знаешь, о чем говоришь, — он снова игнорирует меня. — Я заставлю их выписать тебя, и когда мы вернемся домой, все будет по-другому, намного лучше.

— Ты изменил мнение? Ты сказал, что перестанешь изменять мне.

Он смотрит на меня и делает шаг назад, присаживаясь на выглядящий неудобным пластиковый стул.

— Я не изменял тебе, — говорит он, наблюдая за моей реакцией. — Боже, Лили, зачем ты говоришь такие вещи? Ты хочешь, чтобы я рассердился?

Я чувствую, как хмурятся мои брови, и мысленно возвращаюсь назад к тому, что я слышала.

— Как долго я здесь? — спрашиваю я, меняя тему разговора на случай, если мне все приснилось.

— Тебя довольно сильно избили. Ты была без сознания чуть больше семидесяти шести часов. Я пришел домой и увидел тебя лежащей на полу, — он качает головой и проводит рукой по лицу, а затем по волосам. — Я думал, ты мертва, — шепчет он. — Тебе чертовски повезло, что я врач, я осмотрел тебя, но, черт, ты напугала меня.

Он так убедителен. Может, мне все это приснилось. Возможно, мое подсознание придумало, что Трент бил и душил меня до полусмерти, чтобы скрыть в памяти правду о случившемся.

— Так ты не делал этого? — спрашиваю я.

— Ты думаешь, я мог сделать это с тобой? Детка, я люблю тебя и никогда не смог бы пойти на такую крайность.

— Миссис Хэкли, вы очнулись, — говорит молодая симпатичная медсестра, входя в дверь. Ее глаза округляются, когда она видит, что я проснулась. — Привет, Трент, — она улыбается ему, и ее щеки розовеют. Девушка быстро отводит взгляд и снова смотрит на меня: — Как вы себя чувствуете?

— Я хочу пить, — говорю я, чувствуя сухость в горле. — Думаю, я в порядке.

Она улыбается мне, но это просто искусственная улыбка. Та, что она показывает всем, потому что должна. Медсестра проверяет мои жизненные показатели и говорит, что пошлет за дежурным врачом.