— Она права, так и есть, — добавляет Лиам.

Я улыбаюсь им обоим. Они действительно хорошие люди.

— Спасибо, — я смотрю в окно, сосредотачиваясь на темноте ночи.

Шейн и Лиам разговаривают друг с другом, иногда вовлекая в разговор меня, но мое молчание говорит им о том, что я не в настроении для разговоров.

Когда мы добираемся до студии Шейн, Лиам целует ее и спрашивает нас, не хотим ли мы, чтобы он остался.

Шейн шепчет:

— Время для девочек, Лиам. Нам с Лили нужно поговорить. Она должна составить план, а не видеть заполненного тестостероном парня, слоняющегося вокруг.

— Хорошо, любимая. Я вернусь утром. При любых проблемах сразу звони мне, — он целует ее в губы, и я отвожу взгляд, предоставляя им уединение. — Увидимся, Лили.

— Пока, и спасибо, что приехал, чтобы забрать меня.

— Не стоит благодарности, — он садится в свою машину и уезжает.

— Ты в порядке? — спрашивает Шейн, пока роется в своей сумочке в поисках ключей.

— Буду в порядке. Я просто должна разобраться в том, что делать. Мы оба идем в один университет, поэтому избегать его не получится. Но если я воспользуюсь твоим компьютером, то узнаю, смогу ли так поздно получить комнату в общежитии. А если нет, то не знаю, что делать. Возможно, я смогу арендовать где-нибудь комнату, и мне нужно будет найти работу.

— Мы сделаем это утром. Как насчет того, чтобы сейчас… — она прекращает говорить и пинает низ двери, который застрял, — чтобы сейчас, — она продолжает, — чтобы съесть тройное шоколадное мороженое из моего морозильника и поговорить о том, что происходит.

— Звучит, как хороший план, — говорю я, смиряясь с тем, что сегодня мне придется все рассказать Шейн.

Мы заходим внутрь, и она показывает мне свой небольшой, но опрятный лофт. Он милый и удобный, и я вижу, почему он нравится ей.

— Итак, — говорит она, когда вытаскивает две ложки из ящика для столовых приборов и коробку мороженого из морозильника.

— Итак, — я сижу на маленьком диване под единственным большим окном в ее комнате.

— Это не мое дело, Лили. Действительно не мое. Но ты прячешь так много секретов за своими прекрасными зелеными глазами. И я уверена, что не хочу их знать, но думаю, что будет лучше, если ты кому-нибудь расскажешь, — она садится рядом со мной и предлагает мне ложку. — Я буду готова тогда же, когда и ты, — она опускает ложку в нетронутое мороженое и захватывает ее уже полную.

— Это своего рода… — я отвожу взгляд и смотрю мимо нее, не на нее. Я не хочу, чтобы она узнала все, через что я прошла. Я боюсь не того, что она осудит меня, а того, что она почувствует жалость ко мне. По мне, это намного отвратительнее, чем осуждение.

— Не торопись, у меня есть вся ночь, — Шейн улыбается и играет бровями, пытаясь смягчить интенсивное и тяжелое настроение, охватывающее нас.

— Я не помню ничего хорошего в своей жизни, — начинаю я, но останавливаюсь, когда Шейн протягивает руку, чтобы коснуться меня. — Пожалуйста, не надо. Просто позволь мне рассказать тебе.

Следующие три часа я рассказываю Шейн историю моей жизни. Каждую часть, не пропуская ничего. Когда я заканчиваю свой рассказ, то смотрю на мороженое; все, кроме первой ложки, которую она взяла, превратилось в шоколадное молоко. Она не притронулась к нему так же, как и я.

— Боже мой, — говорит она, все еще держа контейнер этого месива. — Боже мой, — снова повторяет она. Ее лицо безучастное, оно не выражает никаких эмоций. — Боже мой, — говорит она в третий раз.

— Было также несколько хороших моментов, как, например, встреча с тобой и Лиамом. Ты особенная. Ты сильная и уверенная, я стремлюсь быть такой же.

— Тебе семнадцать.

— Восемнадцать уже завтра, — поправляю я ее.

— Что? Завтра твой день рождения и ты никому не сказала?

Я пожимаю плечами.

— Никто никогда не спрашивал, кроме того, у меня никогда не было причины делать из этого что-то особенное.

— Это потому, что ты была сломлена, Лили. Вся твоя жизнь была растоптана.

— Были и хорошие моменты, я уверена в этом. Иногда мне снится, что когда я была маленькой девочкой, мы были в парке. Мама, папа, я и маленький мальчик.

— У тебя есть брат?

— Нет. Всегда была только я, — я беру контейнер мороженого из ее рук. — Я сожалею, что ты потратила впустую свое мороженое, я куплю тебе новое.

— Нет, не купишь. Это просто мороженое, — хмурится она на меня. Я снова улыбаюсь, потому что это то, какая Шейн на самом деле. Она добрая, красивая и сострадательная. Я понятия не имею, почему боялась ей все рассказать.

— Спасибо, что выслушала.

— Завтра я помогу тебе найти работу. Эй, у меня есть идея, почему бы тебе не спросить Стейси, сможет ли она отправить твое резюме в один из сетевых магазинов, находящихся рядом с твоим колледжем? Она сможет сделать это для тебя, я уверена. Ты нравишься ей, потому что она предлагает тебе каждую свободную смену.

— Я могу спросить.

Но Стейси знает, что я в курсе того, что происходит между ней и мистером Хэкли, поэтому сомневаюсь, что она сделает что-либо для меня.

— Хорошо, как насчет того, чтобы найти для тебя что-нибудь переодеться, чтобы ты могла пойти в душ и лечь спать?

Я осматриваю ее комнату, и кроме двухместного дивана, на котором мы сидим, есть еще ее двуспальная кровать и мини-кухня со столом и двумя стульями.

— Гм, ты уверена, что я могу спать здесь? — спрашиваю я.

— Да, не волнуйся. Нам придется спать на одной кровати, — она встает и идет к комоду, открывает его и бросает мне какие-то шорты для сна. — О, и мне нравится лежать в обнимку, так что если ты проснешься через несколько часов и мои руки будут на тебе, просто притворись, что ничего не произошло, — хихикает она, ее заразительный смех заставляет меня засмеяться в ответ.

— Поняла, если что, ты не обнимала меня, — дразня, я отдаю ей честь.

Она бросает в меня футболку и затем дает мне полотенце. Шейн показывает мне ванную и оставляет меня одну. Я захожу в горячий душ и позволяю ему смыть весь ужас сегодняшнего дня.

Завтра перед работой я позвоню в университет и узнаю, есть ли у них свободные комнаты в общежитии. Надеюсь, я смогу пораньше добраться до работы и поговорить со Стейси.

Тревожное чувство бурлит у меня в животе. Горячая вода, текущая по мне, не снимает напряжения в плечах. Мысли роятся в голове, и я, кажется, не могу просто отключиться и ни о чем не думать.

Буря надвигается. Я знала тьму в прошлом, но это чувство надвигающейся катастрофы, гибели…

Кажется, будто оно прямо на моем пороге. Что я найду, если открою дверь?

— Могу я одолжить твою униформу? Мне осталось отработать пару смен, а все мои вещи остались в доме Трента, — спрашиваю я Шейн утром.

— Да, хорошо, — она потягивается на кровати и протирает глаза. — Хочешь, чтобы Лиам подвез тебя? Или, если что, чуть дальше по дороге есть автобусная остановка.

— Все в порядке, я поеду на автобусе. Эй, спасибо за прошлую ночь.

Она снова протирает глаза и затем смотрит на меня.

— Не за что.

Я сажусь на кровать рядом с ней, туда, где я спала прошлой ночью:

— Раньше у меня никогда не было подруги, Шейн. Я всегда боялась впустить кого-нибудь в свою жизнь. Мне потребовалось восемнадцать лет, но я думаю, что нашла свою лучшую подругу.

— О, мой Бог, сегодня — твой день рождения! Нам нужно это отпраздновать. Я отведу тебя на ужин.

— Нет необходимости, я никогда ничего не делала для себя в этот день, поэтому, на самом деле, мне ничего не нужно и сейчас, — я отворачиваюсь, поэтому она не видит моего смущения.

— Никто не должен делать что-то для себя сам на свой день рождения. В этот день ты празднуешь свое рождение.

— В этом нет ничего особенного, чтобы праздновать. Поэтому, может, мы пропустим это? Пожалуйста?

Шейн садится в постели и проводит рукой по своим длинным темным волосам.