— Видите, какая неожиданность на нас свалилась! Но и для вас, Францика, у меня припасен сюрприз: я сняла вам квартиру. Госпожа Хорват только что ушла.

Упомянутая госпожа была владелицей дома, где тетушка Илка давно присмотрела квартиру для будущих молодоженов; Франци ничего не посмел возразить, ведь они единодушно порешили, что из всех наемных квартир в Гадороше эта самая подходящая. До сих пор лишь запрашиваемая хозяйкой высокая цена не позволяла снять ее. Но сейчас, когда настроение у всех было приподнятое, госпожу Хорват удалось обломать, она сделала значительную уступку. А тетушка Илка была не из тех, что упустит случай. Как бы ни занимали ее собственные дела, она никогда не забывала позаботиться о других. Вот и на сей раз она поспешила заключить сделку от имени Франци.

— Вы как будто и не рады, Францика?

— Нет, отчего же… благодарю… — выдавил из себя Франци и, извинившись, удалился к себе в комнату. Но ему и там не давали покоя: барышни сплели цветочную гирлянду и украсили снаружи его дверь, бросали ему через окно розы, а когда он вновь переступил порог своей комнаты, его буквально осыпали цветами.

— Слава жениху! — провозгласила Гизи Балог, и Франци почудилась в ее голосе насмешка. Гизи отбежала в тот уголок сада, который еще носил свою розовую красу, хотя теперь уже и не вызывающе горделиво, а скорее опасливо: уцелевшие цветы подрагивали и словно бы стремились скрыться от глаз людских… Пчелы и бабочки всполошенно кружили средь обкорнанных наголо кустов, время от времени спускаясь к земле, где кучками были сложены розовые лепестки. Одна пчелка застряла в растрепавшихся волосах Гизи, громко жужжа, словно влетела в пылающий огонь: волосы пламенели в лучах полуденного солнца, и вдруг это пламя вздрогнуло, полыхнуло еще жарче, зашипело! Гизи вскрикнула, а подоспевший на помощь Франци, движимый естественным рыцарским побуждением, протянул руку к полыхающему локону. Но Гизи резко тряхнула гривой, строптиво откинула ее назад, и пальцы Франци коснулись девичьей щеки; виновница переполоха, высвободясь из плена, взмыла вверх, словно выстреленная из рогатки. Гизи капризным жестом коснулась рукою своих растрепанных волос и бросила уничтожающий взгляд на неуклюжего спасителя, с коварством завзятой кокетки приписав ему дерзновенные поползновения: еще чего вздумал!

— Вы ведь теперь жених! Вот и держитесь своей невесты…

Ирен во время этой сцены стояла поодаль, и Франци, будто получив пощечину, мрачно ретировался. Ирен и тетушка Илка утопали в блаженстве, строя планы на будущее, и дурное настроение жениха действовало на них гнетуще.

— Какая муха его укусила? — поинтересовалась тетушка Илка; удача с квартирой для молодоженов взволновала ее больше, чем сбор урожая с собственной плантации.

— По своей излюбленной привычке, опять встал в меланхолическую позу.

— Вам нужно поскорее назначить свадьбу, — посоветовала тетушка Илка. — И условиться об этом тоже следует незамедлительно. Хотя бы и сегодня вечером.

Ирен и в самом деле тем же вечером увела Франци к себе домой, а мать дала знать дяде Лайошу, который не замедлил пожаловать.

— Сколько времени вам понадобится, чтобы обставить квартиру? — деловито спросил дядя Лайош.

— О, совсем немного! — воскликнула Ирен. — Мы уже все обсудили с тетушкой Илкой. Она съездит со мною в Шот, и мы приобретем мебель. Франци останется здесь, у него служба, да и вообще в таких вопросах он мало что смыслит. И поездка влетела бы в копеечку… А тетушка Илка эту фирму знает. Мебель мы купим современную и недорогую, в кредит. За доставкой дело не станет, так что обустроимся за несколько дней.

— Значит, нет причины тянуть со свадьбой, — подытожил дядя Лайош. — Для помолвленных хуже нет, чем ждать, вот и не станем испытывать их долготерпение.

Был назначен ближайший день, который, по решению семейного совета, и для Франци окажется «наиболее удобным»; при этом сам Франци и рта не раскрыл. Да и что можно было возразить, когда дело зашло уже так далеко?.. Теперь оставалось обсудить вопрос, кому венчать молодых.

— Каноник Грубер в Шоте — твой родственник, верно ведь? Напиши-ка ты ему! — предложил дядя Лайош. — От Шота до Гадороша рукой подать, а если родичу твоему недосуг будет приехать именно в тот день, то мы под него подладимся и назначим другой срок.

Франци стоило немалых усилий подвигнуться на такое дело. Дядю своего он в сущности почти и не знал, хотя с ранних ученических лет чувствовал его поддержку. Однако просьба обвенчать их с Ирен была вполне обычной и естественной, а кроме того, и очень важной с точки зрения престижа в глазах местной публики. Так что Ирен, как и в первом случае, когда надо было известить матушку Франци, не давала жениху спуску, пока тот не написал своему дяде.

Каноник отозвался незамедлительно. В елейных словах он выразил свое благословение, ласково посулив в означенный день явиться в Гадорош, дабы собственноручно возложить на выю любимого племянника сладостное ярмо священного брака. Свадьба обещала быть торжественной. Тетушка Илка и Ирен занялись лихорадочными приготовлениями; на следующий же день они отбыли в Шот за мебелью, и Франци узнал об этом лишь под вечер, когда не застал дома ни одну, ни другую. В Шоте они задержались, переночевав у сестры тетушки Илки, и возвратились обе в приподнятом настроении; им не терпелось поскорее попасть в пустую квартиру, чтобы прикинуть, как получше расставить мебель. А когда обстановка была наконец получена, женщины изо дня в день часами пропадали на новой квартире, обустраивая гнездышко. К счастью для Франци, ему не нужно было при этом присутствовать. Женщины без него чувствовали себя вольготнее, а так как он не проявлял интереса к новому жилью, обе они сочли за благо представить дело таким образом, будто бы это они не позволяют ему удовлетворить свое любопытство.

— Вы, Францика, в хозяйственных хлопотах только помеха. Мы уж как-нибудь и сами управимся. Зато какой для вас сюрприз: придете на готовенькое, когда все будет позади…

Ирен спешила покончить с приготовлениями, не находя себе места от нервной взвинченности и нетерпения. С некоторых пор у нее появилось ощущение, что победа ее не столь надежна, как ей казалось, и она пришла в ужас при мысли о возможном поражении… Уж хоть бы скорей состоялась свадьба!.. А свадьба приближалась день ото дня с неотвратимостью смерти. Во всяком случае, так казалось Франци: даже смерть своей заведомой неизбежностью и все же непостижимостью бессильна превзойти эту катастрофу. Но приход смерти хотя бы не торопят учтивыми вопросами, и от человека не требуется делать вид, будто он ждет не дождется своего конца. Понапрасну старался Франци избегать людей, понапрасну его мрачный вид и угрюмая неразговорчивость стали в городе притчей во языцех; не проходило дня, чтобы на службе, за обедом или в доме у тетушки Илки кто-нибудь не задал ему безжалостный вопрос:

— Когда же свершится великое событие? — И какая-либо из присутствующих дам непременно добавляла со вздохом: — Воображаю, как вы заждались!

А Франци иногда ловил себя на том, что он и в самом деле ждет не дождется назначенного срока. Должно быть, с таким же чувством осужденный на смерть дожидается дня казни, чтобы поскорей избавиться от нравственной пытки.

Переживания Франци отнюдь не напоминали нетерпеливость влюбленного, каковую предполагал в нем дядя Лайош. Наитягчайшие страдания причиняла ему та процедура, которой, согласно светским условностям, следовало радоваться. Закладка семейного очага превращалась для него в сущую муку. Незамутненной радостью она оборачивалась лишь для тетушки Илки, которая заново переживала свою молодость и наслаждалась приготовлениями так, словно сама была невестой. Девушкам юным и легкомысленным их будущий дом представляется игрушечной комнатой, а каждый предмет обстановки или утвари — очередной забавой. Ирен совсем не походила на таких невест, она уже загодя выказала себя расчетливой и мелочной хозяйкой. У Франци было такое чувство, будто обставляют для него тюрьму, а о подробностях он и слышать не желал. Лучше уж в карты играть с пожилыми дамами. Ирен эта его склонность была не по душе, ей приходилось заботиться о деньгах, а Франци по-прежнему без конца проигрывал. Иногда она пыталась помочь ему, издали делала знаки, чтобы предостеречь от слишком явного промаха. Но госпожа Баринович тотчас же выказывала недовольство: