Я вновь был вынужден выкинуть из своей головы женщину на скамье. Но её место сразу заняла Боадиссия, интересно, как бы она выглядела лёжа голой на скамье, оказавшись в таком затруднительном положении. Скорее хорошо, как мне кажется. Конечно, я мог бы покинуть города без них, таким образом, не подвергая их опасности. Думаю, это было бы самым разумным с моей стороны. Но в любом случае, серьёзного разговора с Хуртой и Боадиссией мне не избежать. Может было бы правильней ускользнуть из города втайне от них? Я не знал, как мне следует поступить. И сон никак не шёл.

— Ой! — вскрикнула женщина на скамье, напрягаясь, почувствовав на своём теле мою руку.

— Не расслабляй тело, — приказал я. — Держи его в напряжении под моей рукой.

Она застонала.

— Ты ведь — свободная женщина, не так ли? — поинтересовался я.

— Да, — ответила она.

— Ты можешь расслабить своё тело, — скомандовал я, но вместо этого

Испуганная женщина попыталась отползти вперед по скамье. — На место.

Она застонала, и чуть-чуть сдвинулась назад.

— Больше, — приказал я, подкрепляя свои слова увесистым шлепком.

Она испуганно подчинялась.

— Ещё, — потребовал я, и она, наконец, вернулась, на прежнее место.

— Я не знаю, где Ваша рука, — всхлипнула женщина.

— Вот она, — сообщил я, прикасаясь к ней пальцем.

— Ой! — вздрогнула она.

— Ты хорошо выглядишь в ошейнике и цепях, — заметил я.

— Пожалуйста, — взмолилась она. — Не трогайте меня.

— Почему, — полюбопытствовал я, не прекращая своего занятия.

— Моя дочь рядом, — сказала она.

— И какое мне до этого дело? — усмехнулся я.

— Она может видеть и услышать! — прошептала женщина. — О-о-охх!

Женщина задрожала под моей лаской.

— У Тебя соблазнительно сложенное тело, — похвалил я. — Не сомневаюсь, что Ты принесёшь своему продавцу хорошую прибыль.

— О-о-о! — простонала она.

— Когда Тебя сюда привели, мне показалось, что твои запястья были связаны за спиной, несколько туже, чем это обычно принято, и сильнее, чем было бы вполне достаточно для того, чтобы удержать женщину в полной беспомощности.

— Сэр? — не поняла она.

— Ты могла бы называть меня Господином, — намекнул я.

— Господин? — быстро исправилась она.

— То как Ты растирала запястья, предлагает, что Ты была не просто связана, как обычно связывают рабынь, но была наказана связыванием.

— Возможно, — признала женщина.

— Может, Ты имела неосторожность, выказать уважение к мужчинам меньшее, чем абсолютное? — предположил я.

— Нет, Господин, — ответила она. — Я же не дура.

— В таком случае, я предположил бы, — сказал я, продолжая ласкать её, — что, узел предназначался, чтобы быть информацией к размышлению, или предостережением, чтобы Ты задумалась о чём-то, что могло быть причиной понижения твоего статуса.

— Да, — признала она.

— Подозреваю, что прежде Ты имела некую значимость.

— Да, — согласилась женщина. — Я была важна.

— А как сейчас, Ты всё ещё чувствуешь свою значимость? — спросил я.

— Нет! — простонала она, задыхалась.

— Ты уверена в этом? — уточнил я.

— Да, да-а-а! — тяжело задышала прикованная женщина.

— Кто Ты? — спросил я.

— Я — номер 261! — объявила она.

Взяв женщину за волосы, я принудил её сесть передо мной, а затем выгнул назад, и слегка довернул тело.

— Да, Ты действительно номер 261, - признал я и, толкнув ее вперёд укладывая на живот, поинтересовался: — Номер твоей дочери?

— 437, - ответила 261-я.

— Кто из вас двоих красивее, Ты или твоя дочь? — спросил я.

— Я не знаю, — проскулила женщина, сжимая скамью в объятиях.

До меня донёсся судорожный вдох справа, из кучи сидящих женщин. На время прервавшись, я встал со скамьи, и окинул фигуры вмиг замерших женщин.

— Ты, — ткнул я пальцем в девушку сидевшую поблизости. — На колени, спину прямо, подбородок выше, волосы за спину.

Девушка послушно и быстро исполнила мои команды.

— Ты номер 437, - прочитал я число на её груди.

— Да, — пролепетала она.

— Да, что? — переспросил я.

— Да, Господин, — поспешно исправилась 437-я.

— Да, — сказал я женщине обнявшей скамью, — ей досталось кое-что от твоей красоты.

— Что-то! — девица даже задохнулась от возмущения.

— Вы обе довольно красивы, — сообщил я женщине на скамье, возвращаясь к ней. — В настоящее время трудно сказать, кто из вас двоих, в конечном счете, после надлежащей рабской дрессировки, окажется самой красивой и способной, но, лично для меня совершенно ясно, что если вас обеих выставить на торги сейчас, то Ты уйдёшь по гораздо большей цене.

— Я? — спросила женщина, лежащая передо мной с явным любопытством в голосе.

— Да, — сказал я. — Однако, в ней присутствует нечто вроде твоего стиля и особенностей строения, и она уже сейчас довольно красива. Так что думаю со временем, поднабравшись жизненного и любовного опыта, она сможет приблизиться к твоей красоте.

Судя по звуку за моей спиной, девица задохнулась от возмущения.

— Пожалуйста, — взмолилась женщина. — Мы — мать и дочь.

— Вы — всего лишь две женщины, — пояснил я. — Причём обе в ошейниках. И на данный момент, Ты, моя закованная в цепи красавица, уйдёшь с аукционной площадки по более высокой цене, по цене, с которой она в течение долгих лет не сможет даже надеяться сравняться, не говоря уже о том, чтобы превзойти. Впрочем, на мой взгляд, вы обе превосходная плоть для ошейника.

Женщина вдруг застонала. Это я вновь уделил внимание к её телу.

— Вынужден сделать вывод, что с тех пор как Тебя касался мужчина, прошло весьма долгое время, — заметил я.

— Да, — призналась она. — Вы разочарованы во мне? Я требую слишком много времени, чтобы ответить на Ваше прикосновение?

— Мама! — выкрикнула шокированная девушка.

— Ты не рабыня, — сказал я. — У Тебя нет вышколенных, отточенных рефлексов. Тлеющие угли рабского огня не были зажжены в твоём животе. В Тебе пока нет ничего, что могло бы бросить Тебя в пламя страсти от малейшего прикосновения. Ты — свободная женщина. Я не ожидаю от Тебя многого.

— О-о-о! — внезапно закричала она.

— Тем не менее, в Тебе, кажется, есть намёк на жизненную энергию.

— О-ой, — дёрнулась она.

— Интересно, — протянул я.

— О-о-охх! — простонала женщина. — Ой-ой!

— Возможно, как и во всех женщинах, в Тебе есть рабыня, — предположил я, прислушиваясь к её стонам. — Или возможно, я ошибаюсь, что в Тебе есть рабыня, ибо всё выглядит так, как будто Ты — просто рабыня.

— Пожалуйста, не вынуждайте меня отдаться Вам! — внезапно, внезапно взмолилась она, но я, не обращая внимания на мольбы, продолжил ласкать её.

— Мама! — возмущённо крикнула её дочь.

— Молчи! — простонала женщина. — Молчи! Неужели Ты не видишь, что я нахожусь в руках мужчины!

— Мама!

— О-о-о! — завыла женщина.

— Ты извиваешься как шлюха! — бросила девушка.

— Что Вы со мной делаете! — ошеломлённо воскликнула женщина, наполовину поднимаясь на руках.

— Лежать, — скомандовал я ей, и она послушно опустилась грудью на прохладный мрамор, обхватив его руками, прижавшись к сиденью правой щекой. Тело напряжено, глаза дикие, рот открыт, дыхание тяжёлое.

— Что-то не так? — осведомился я.

Она замерла, почти окаменела, лишь сильнее стиснула мрамор в своих объятиях. Казалось, что она не смела пошевелиться.

— Ну? — поощрил её я.

— Не заставляйте меня кончить, — вдруг взмолилась она.

Какой она стала красивой в своей беспомощности. Да, такая женщина действительно могла бы заслужить высокую цену.

— Почему это? — полюбопытствовал я.

Она застонала.

— Почему? — уже требовательнее спросил я.

Не было необходимо избивать её за то, что она сразу не ответила на мой вопрос. Всё же она пока была свободной женщиной. Такая задержка от рабыни, конечно, является не приемлемой, и может закончиться для неё поркой.