Женщина промолчала. Тогда я прижал руку к её телу, и она поспешно проскулила один раз.

— Молодец, — похвалил я. — Судя по тому, что кому-то пришла в голову мысль притащить Тебя сюда, скорее всего в наказание, можно сделать вывод, что Ты была чем-то вроде самки слина.

Из темноты донёсся один короткий стон.

— Но Ты же теперь собираешься измениться, не так ли? — осведомился я.

Однократное мычание в ответ.

— Видишь ли, — сказал я, кладя руку на её бедро, которое она туту же попыталась отдёрнуть, — в действительности это совсем не суровое наказание. С Тобой могли сделать множество других вещей, гораздо хуже этого. Например, из места подобного этому, не было бы большой хитростью, доставить Тебя к какому-нибудь работорговцу. Кстати, не исключено, что ближе к утру работорговцу уже назначена встреча с Тобой в этом алькове. Я не знаю.

Она заскулила в ужасе.

— Тебя могут заклеймить и наградить ошейником прямо здесь, уже следующим утром, — добавил я, — а потом, кляп в рот, мешок на голову, руки в наручники, и едет из города к месту своей первой продажи, ещё одна свеженькая беспомощная рабыня.

Два стона.

— Кстати, — заметил я, — Ты не думала, что, возможно, я и есть тот самый работорговец?

Она в отчаянии пропищала два раза.

— Но я — не он, — успокоил я женщину. — О, да, я занимался работорговлей, и, несомненно, буду заниматься этим и дальше. Мало найдётся занятий, столь же приятных и полезных.

Она вздрогнула всем телом, но промолчала.

— Ты хорошо бы выглядела у ног мужчины? — полюбопытствовал я и, взяв её рукой за горло, предупредил: — Ответь правдиво.

Она проскулила только один раз, но чувствовалось, что это далось ей нелегко.

— Или Ты думаешь, что было бы так? — уточнил я.

Опять один тихий стон, испуганный стон, я бы даже сказал, выстраданный.

— Не бойся, — сказал я. — Нет у меня намерений, по крайней мере, в настоящее время, порабощать Тебя. Ты мне благодарна?

Одинокое облегчённое мычание.

— Правда, я пока не видел Тебя, — усмехнулся я.

Опять в изданном ей звуке появился оттенок страха.

— Так что, оставляю за собой право на твоё порабощение, если мне того захочется, — добавил я. — Как знать, возможно, Ты слишком красива, чтобы быть свободной.

Она промычала дважды, испуганно и недовольно.

— А теперь тихо, — шепнул я ей. — Сюда кто-то приближается.

На мгновение выглянув в туннель, я заметил отблеск света. Несомненно, кто-то двигался по туннелю с лампой в руке. Хотя свет был очень слабым, но после полной тьмы алькова, даже он резал глаза. Снаружи донёсся испуганный женский вздох, подозреваю, она натолкнулась, по крайней мере, на одно тело.

— Ой, — вскрикнула она через мгновение, и отблески света заметались по стенам туннеля, немного разгоняя мрак и внутри алькова.

Подозреваю, что она, обнаружила второе тело, лежавшее немного дальше в туннеле. Заметив, что свет приблизился вплотную к алькову, я бесшумно сместился в сторону от входа.

— Что здесь произошло? — шёпотом спросила она, как если бы не обращаясь ни к кому конкретному.

Я сделал вывод, что она пришла одна. Её удивление казалось неподдельным, и она не предприняла попытки позвать, кого бы то ни было. Теперь женщина находилась у входа в альков.

— Ты в порядке, моя маленькая шлюшка? — проворковала она. — Цепи не жмут? Не хочешь ещё освободиться от этого противного старого рабского кольца? Надеюсь, Ты уже изучила, что значит служить мужчинам? Хорошо извивалась? Твоё соблазнительное маленькое тело достаточно устало быть прикованным цепью? Затекло, наверное? Побаливает? Уже довольно поздно, моя красотка. Хочешь одеться? Конечно, Ты хочешь! Есть у меня для немного симпатичной пеньковой верёвки, вот её Ты и будешь носить, а если Ты доставила мужчине удовольствие, что вполне вероятно к настоящему времени, то есть ещё и отличная монетка, чтобы прикрыть твой животик, а то знаешь, в переулке этим утром холодно и промозгло. Верёвка отлично сохранит тепло твоих запястий.

Она подняла лампу, направляя её свет в альков.

— Ты здесь ещё? Почему молчишь? — насмешливо полюбопытствовала она.

Теперь я смог разглядеть девушку, с которой находился в одном алькове. Белокурая, стройная, с прекрасной соблазнительной грудью и красивыми бедрами и икрами, она сжалась у дальней стены своей темницы. И я упустил возможность поиметь такую красотку! Знай я, насколько она привлекательна, и она бы от меня никуда не делась! Она действительно выглядела как шлюха, шея которой просто предназначена для ошейника.

Фигура женщины была достойна того, чтобы хоть сейчас делать из неё рабыню. Даже на мой придирчивый взгляд, это был прекрасный образец рабского мяса, который окажет честь любому невольничьему рынку. Я бы не удивился, например, увидеть её голый на рабском прилавке, в цепях, принимающей соблазнительные позы, танцующей и похотливо извивающейся пытаясь завоевать внимание мужчин, чтобы быть проданной с аукциона тому, кто предложит самую высокую цену. Да, за такое тело, возможно, я и сам сделал бы предложение. Мне даже пришлось напоминать себе, что она свободная женщина. Пока.

Рука женщины, вместе с лампой, просунулась внутрь алькова, и попала в мой захват. Сильный рывок, поражённый вскрик, и она, пролетев сквозь узкий лаз, приземлилась на живот уже внутри алькова. Лампа, выпавшая из руки женщины, прокатилась по полу, оставив за собой мгновенно вспыхнувшую, и столь же быстро погасшую струйку масла. Альков снова погрузился во тьму. Я встал на колени по обе стороны от её тела, прижимая женщину к полу. Быстро ощупав её, нашёл, что кроме плети и нескольких ключей ничего интересного у неё не было. Отложив в сторону находки, я уделил внимание самой пленнице. Боролась она отчаянно, но беззвучно. Надо признать, что для женщины она была довольно сильна. По крайне мере, значительно сильнее, чем прикованная здесь к стене девушка. Однако, что ни говори и не делай, её сила была всего лишь силой женщины. Это показалось мне забавным, и я позволил ей побороться какое-то время, до тех пор, пока до неё не дошла тщетность её усилий. Наконец, с рыданием она прекратила напрасную борьбу. Я быстро сдёрнул с неё кожаный костюм, решив, что он мог бы пригодиться для другой свободной женщины, находившейся здесь.

— Веди себя тихо, — на всякий случай предупредил я свою пленницу.

Нащупав моток верёвки, я в мгновение ока связал руки женщины за спиной, а затем и её щиколотки, скрестив их и притянув к запястьям. Теперь она уже никуда не денется, решил я и слез с её спины.

— Кто Вы? — прошипела она, перевернувшись на бок, и дёргаясь в путах.

— Тэрл, — представился я, — из Порт-Кара.

— Они искали Вас, — сообщила она.

— Зато нашли друг друга, — усмехнулся я, пихнув свою пленницу в бок.

Поводя руками по полу в поисках лампы, и почти сразу найдя искомое, я немного встряхнул её. Внутри ещё осталось немного тарларионового жира. Я запалил лампу, воспользовавшись своей зажигалкой, или как говорят гореане «производителем огня». Это — обычное устройство, представляющее собой кремень и колёсико-кресало, крошечный фитиль и резервуар с маслом. Гореане не курят, но, поскольку они обычно используют огонь для приготовления пищи и освещения, они находят такое устройство, и другие подобные ему, использующие подпружиненные кремни и пропитанный жиром трут весьма полезными в своём хозяйстве. Кстати обычных серных спичек, столь распространенных на Земле, я никогда не встречался на Горе. Химия, вовлеченная в такой способ добывания огня, что достаточно интересно, на Горе запрещена. Это расценивается как одно из нарушений Законов об Оружии, наложенных на гореан Царствующими Жрецами. Это не столь уж далеко от истины, как могло бы показаться сначала. Ведь сера, является одним из основных компонентов пороха.

— Вы! — поражённо воскликнула пленница. — Но Вы же сказали мне, что Вас зовут Боском!

— Меня действительно зовут Боском, — признал я. — А Ты, кажется, хорошо связана.