Ознакомившись с удостоверением, которого капитан так и не выпустил из рук, только развернул и дал прочитать, еще раз поинтересовался, чем вызван интерес к моей персоне.

— Не буду ходить вокруг да около. Нас интересует компания «Крафт Моррис Фудс». Вы должны понимать, что интересы государства и крупнейших транснациональных корпораций не всегда могут совпадать. И в наших силах снизить вероятность таких противоречий.

— Допустим. Но я здесь при чем?

— Нам нужен свой надежный и порядочный человек в этой компании. Никаких секретов выведывать не надо, никаких отчетов и донесений не требуется. Нам нужно, чтобы там работал человек, которому мы доверяем, и в случае необходимости через него можно выйти на контакт с руководством фирмы.

— Вы ошибаетесь. Меня не взяли на работу в «Крафт Фудс», не прошел конкурса.

Александр Алексеевич улыбнулся, точнее, изобразил нечто похожее на улыбку или, скорее, ухмылку.

— Зачем же так? Вы официально приняты в штат. В отдел регионального контроля, где и будете трудиться под руководством прекрасного специалиста и замечательного человека — Михаила Семеновича Аграновского. Хотя праздник железнодорожника вам никто праздновать не запрещает. В этом году вы немного опоздали, он уже прошел пятого августа, но на следующий год — обязательно отметите.

— Вы считаете это порядочным? Доносить на людей, которые тебе платят зарплату?

— Боже упаси! Опять древние замшелые стереотипы. Не нужны нам доносчики и стукачи. Неужели вы думаете, что нас могут интересовать коммерческие секреты о поставках какао или бобов сои? Никаких обязательств и расписок от вас никто не просит. Речь исключительно и только о возможности когда-нибудь обратиться к вам как к посреднику при решении каких-либо проблем.

— И никаких отчетов?

— Абсолютно никаких! Но если вы вдруг когда-нибудь, через полгода, год или полтора, захотите встретиться лично со мной, посоветоваться о чем-либо, попросить помощи или просто поговорить за жизнь — то всегда пожалуйста. Помочь хорошему человеку мы всегда рады.

— Можно мне подумать?

— Разве можно запретить думать? Что за странный вопрос. Тем более что отвечать согласием не надо. Просто запомните номер телефона и, если будет нужно, — позвоните. Или не позвоните — на ваше усмотрение. До свидания, Виталий Александрович… — Что интересно, руки на прощанье мне не протянул. Умный и хороший психолог.

Как поступить? Вопрос непростой. Строго говоря, от меня ровным счетом ничего не требовали и ничего не предлагали. Просто милый разговор по душам, ни к чему никого не обязывающий.

Но странное чувство, что просто так его забыть не получится и надо принять решение, причем прямо сейчас. Промедление тоже о многом может сказать, даже лучше, чем прямой ответ.

Набрал номер.

— Михаил, добрый вечер. Надо срочно переговорить.

— Виталик, выйдешь на работу — там и поговорим. Потерпи до понедельника.

— Нет, это действительно срочно.

На том конце провода громко демонстративно зевнули.

— Ладно, говори. Только коротко и по существу.

— Это не телефонный разговор. Нужно встретиться.

— Я сейчас не в городе. Что там у тебя случилось? Никак не может подождать пару дней?

— Нет. Нужно встретиться, и прямо сегодня.

— Если ты хочешь поговорить о милейшем Александре Алексеевиче, то это точно не к спеху.

Челюсть моя под действием гравитации отпала, словно мне только что сообщили, что президент Белоруссии — это мой двоюродный дедушка.

— Вы его знаете?

Трубка хмыкнула довольным Мишкиным голосом.

— А ты как думаешь? Привыкай, пацан, такие проверки теперь часть твоей жизни.

— Но зачем? — искренне не понял я, для чего такие сложности.

— Экий ты тугодум. Да чтобы когда тебя придут вербовать по-настоящему, ты ни секунды не сомневался и первым делом думал, что это очередная проверка. Тогда и соблазна согласиться не возникнет.

— Александр Алексеевич — он правда из госбезопасности?

— Возможно. — Я почувствовал, что Михаил весело ухмыляется. — Но ни в чем нельзя быть до конца уверенным. А сейчас — давай, до свиданья. И поздравляю — ты прошел последнюю проверку.

Почему-то я не поверил ему ни на грош.

Пасмурное настроение окончательно испортил мобильник, сообщивший тонким противным писком, что у него разряжена батарея. Понятия не имею, насколько «сел» аккумулятор, поскольку индикатор заряда в принципе отсутствует, но если мигает иконка «Энергосбережение», то ничего другого это означать не может. Совсем забыл, что его надо раз в сутки выкладывать на освещенную поверхность, чтобы он набрался сил, так сказать. Последние же дни мобильник провел в кармане — вот и результат.

Интересно, другие источники — это какие? Теплом мантии Земли или гравитацией питается? Мне не жало — пусть потребляет.

Ответ пришел тут же. Причем очень наглядный. В квартире погас свет. Если и были сомнения, чья это заслуга, то переставшая мигать довольная и сытая иконка «Энергосбережение» прямо подсказала, кто виновник локального конца света, окромя Чубайса, само собой.

Надо же — пробки выбило! Мощный гигант скрывается в этой скромной серой коробочке. И если восстановить освещение оказалось довольно просто — автомат защиты не пострадал, — то вторая неприятность поставила меня в тупик. Сгорел мой старый сотовый телефон! Может, и не окончательно, но признаков жизни теперь не подавал никаких. Присоединение зарядного устройство не помогло. Аккумулятор, похоже, сдох.

Кроме всего вышеперечисленного, на электросчетчике появилась пара сотен свежих, набежавших откуда-то киловатт. Между прочим, это как бы не тысяча рубликов сверху к моей квартплате.

Ну его в баню — в следующий раз пусть заряжается в общественном месте или рядом с бесплатной высоковольтной линией — «дурных нема» платить за зверский аппетит китайского чуда.

Бли-и-ин! У меня же все контакты в телефонной книге сгорели. Бо́льшую часть номеров можно восстановить с новой симкой, но это только завтра можно сделать, в офис сотового оператора ехать надо.

По памяти, вручную, набрал номер Сереги — узнать, доехали до дома или забурились куда-то по дороге. Заодно предупредить, что я временно без связи, чтобы не волновались и не искали.

Судя по музыке и звону бокалов, верным оказалось второе предположение: не доехали мои други до дома. Не хватило душе лекарства.

— О, Виталик! Только что о тебе вспоминали. Бросай компьютер и учебу к черту. Дуй к нам, мы сейчас в «Лапти-Сохо» завсаем, завесаим, тьфу, висим, короче.

— Не, с меня хватит. Завтра дел много, да и вам пора за… Стоп! Как ты догадался, что это именно я звоню? Ничего сказать не успел, а ты уже точно знаешь, кто это. У меня сотовый сгорел, с чужого говорю.

— Да? У меня пишет, что Виталик звонит. Ты чет путаешь. Переутомился от учебы. Давай лучше к нам, здесь такие тыковки — мечта поэта, пальчики оближешь. Саркисян набрался уже, а девчонок две штуки. Выручай, а?

— Какие тебе тыковки — ты сам как овощ уже, кто бы до дома довез.

Отключившись, я попытался сосредоточиться. Алкоголь хоть и выветрился, но головной процессор соображал медленно, со скрипом.

— Вот, значит, ты какой, северный олень!

Если бы кто со стороны увидел, что я разговариваю с телефоном, непременно вызвал бы добрых милосердных людей в белых одеяниях и на машине с красным крестом. Но, слава богу, никто не видел.

Что же, пора признать очевидное. Хватит бегать от правды, какой бы странной она ни была. Найденный мобильник — это не совсем телефон, точнее, совсем не телефон. Не спорю, звонить он может, изображать из себя китайскую дешевую поделку тоже. Но с обычным сотовым он соотносится примерно так же, как биплан братьев Райт с истребителем Су-35.

С самого начала у меня было три версии.

Первая — что это магический прибор, что-то типа а-ля палочка Гарика Поттера. Но никаких признаков волшебства или колдовства обнаружить не удалось, и вообще штука насквозь технологическая. Поэтому эльфов, магов и прочую чушь отбрасываем сразу.