Успокоилась Людмила Александровна лишь после пятого звонка аналогичного содержания. Вернув трубку на рычаг в последний раз, она со злорадством посмотрела на оставленный Петровым снимок и многообещающе прошептала:
— Ну погоди…
… — Итак, следствие закончено — забудьте! — Панкратов тяжело опустился в кресло напротив Виктории. — Помнишь, в дни нашей юности был такой фильм у великого Дамиани? Ну я имею в виду — с таким названием?
— Ты шутишь? — Виктория выпрямилась на своем «президенте» и настороженно уставилась на майора.
— Хотелось бы, чтоб это была шутка… Нет, Вика, не шучу. Меня сегодня утром отстранили от твоего дела. Формально его будет вести кто-то другой, а реально — просто спустят на тормозах…
— Погоди… Значит, ты становишься полноценным частным детективом?
— Увы, нет. Во-первых, я остаюсь сотрудником органов, мне уже поручили другое дело. Во-вторых, как частный детектив я слишком боюсь за свою шкуру, когда сильные мира сего предупреждают: не лезь сюда со своим носом! Предупреждают, заметь, на очень высоком уровне… Собственно говоря, я зашел попрощаться.
— Постой, Валя. — Вика поднялась и вышла из-за стола. — Так нельзя! Объясни, кто и за что тебя отстранил!
— За что? Практически без аргументов, — усмехнулся Панкратов. — А кто — спроси у своего Стаса.
И, встав со своего места, майор развернулся и вышел из кабинета. Виктория некоторое время смотрела ему вслед, закусив губу. Потом, очевидно приняв какое-то решение, взяла в руки блокнот и, полистав его, нашла нужный номер телефона. Прежде чем набрать его на своей сотке, она выдержала паузу, глядя в окно отсутствующим взглядом.
Наконец, решительно тряхнув головой, пробежалась пальцами по кнопкам.
— Здравствуй, дорогой. — В голосе хозяйки салона внезапно появилась мурлыкающая интонация. — Держу пари, ты меня не узнаешь… Не может быть! Да, я… Мне тоже приятно тебя слышать… Сколько лет? Думаю, шесть-семь… Конечно, с удовольствием, страшно хочется повидаться!.. Вот увидишь, изменилась или нет… Я содержу собственный салон красоты, а что касается тебя — наслышана… Да… Да… Ну давай! Это чудо, что наш с тобой любимый ресторанчик до сих пор существует. Целую, дорогой, до встречи… Конечно, как обычно, как в прежние годы — ровно в восемь… Да, целую!
Она отключила трубку и перевела дыхание.
— Посмотрим, — произнесла Вика негромко, — теперь посмотрим, кто кого посмеет отстранить от дела!.. — И злорадно усмехнувшись, нажала кнопку селектора: — Света? Позаботься, чтобы Лиза и визажисты были свободны для меня, ну… скажем, часам к шести… Нет, к пяти!.. Да, по полной программе!..
Панкратов с интересом оглядел кабинет Дрона, прежде чем перейти к разговору. Оленьи рога, горделиво ветвившиеся на стене за спиной хозяина, куда-то исчезли.
— Не ищи — нету, — проследив за взглядом майора, понимающе ухмыльнулся Дрон. — Я их младшему брату подарил!
— Вот уж не знал, что у тебя есть младший брат!
— Я их подарил младшему брату во Христе… Все мы братья во Христе, и некоторые из вас куда моложе меня…
— Ну а теперь, старший братец, слушай меня: кое-кто из младших вознамерился все-таки доказать свое старшинство, а точнее, просто от тебя избавиться.
— Очень свежая информация! — ядовито заметил Дрон.
— А ты не иронизируй, — серьезно возразил Панкратов. — Сейчас расшифрую, тогда и решай, свежая она или с душком… Поскольку бомбы тебя не берут, а пули свистят мимо, некто решил натравить на тебя женщину.
— Которую из них?
— Самую главную.
— Страшное оружие!
— И опять зря шутишь.
— А вот теперь я как раз не шучу! — резко произнес Дрон. — Ибо женские интриги действительно бывают пострашнее ножей и пуль, потому что никогда не известно, что от них ждать…
— А я как раз понял, чего именно мы должны ждать, а заодно — кто, кого и как дергает за ниточки…
— И все-таки, — прищурился Дрон, — вряд ли ты пришел сюда спасать меня от верной гибели…
— Тем не менее это так, — сухо бросил Панкратов.
— Если я не запамятовал, твоя задача — спасать ее, а не меня.
— Верно. Только эти две задачи сегодня совпали.
— Теперь ясно, — сказал Дрон после паузы. — Ты пришел предложить мне союз против… него.
Остается только один вопрос: если ты что-то нарыл, почему на него нельзя накатить официально?
— Потому что официально он оказался мне не по зубам…
— Это как? Звонок из Кремля, что ли?
— Считай, что так… Вызвали на ковер и отстранили от дела.
— М-да… — Дрон задумался, прежде чем заговорить снова. — Что ж, поскольку иных вариантов у тебя не осталось, вынужден буду согласиться: есть у меня кое-какие скрытые резервы… Прижмем человечка. Но!..
Он посмотрел Панкратову прямо в глаза.
— Но!.. Конечно, мы сейчас оба понимаем, о ком идет речь. Однако имя заказанного ты должен произнести первым. Ты, а не я… Итак?
Майор не колебался ни минуты. И ответил, тоже глядя прямо в глаза Дрону:
— Я прошу тебя разобраться со Стасом Веригиным, пока не поздно, и по возможности с минимальными потерями для Виктории.
— Это — про Вику — ты мне объясняешь?
— Ну если не тебе, значит, моржовому клыку, который ты вывесил вместо рогов… Больше тут никого нет!
— Теперь ты на шуточки сорвался, — улыбнулся Дрон. — Значит, нервничаешь… Ладно, Валентин, будем считать — перетерли. Можешь ехать, об исполнении доложу…
— Мам, ты когда окончательно к Кедычу собралась? — Настя посмотрела на мать, а затем незаметно подмигнула Марии Петровне.
— Ты меня что, торопишь? — Эмма Павловна мгновенно надула губки и отодвинула от себя чашку с чаем.
Чай они сегодня пили совершенно по-семейному, втроем, в гостиной учительницы.
— Что ты, мамусь! Просто интересуюсь.
— Да, я что-то тяну и тяну, — вздохнула Эмма. — Володя даже нервничает из-за этого… Господи, как же хорошо иногда вот так спокойно посидеть, попить чаю в тишине и при этом никуда не спешить.
— Особенно если ничего не болит! — не удержалась и подколола мать Настя.
— Да, представь себе, у меня действительно ничего не болит!
— Ну, я тебя поздравляю, мама!
— Вот язва! — сердито посмотрела на дочь Эмма. — Рассказала бы лучше что-нибудь про свой салон, какие новости, что вообще слышно…
— У нас там слышно исключительно, как ножницы щелкают.
— Настя! — Мария Петровна отодвинула от себя газету, в которую изредка заглядывала. — Ты почему с матерью все время в бутылку лезешь?.. Эмма, хотите свежую газетку почитать?
— Ей газеты нельзя, она расстроится! — никак не могла уняться Настя.
— Перестань! Это уже даже не смешно, — рассердилась учительница.
— Ну ладно, перестала… А в салоне у нас никаких новостей нет, если не считать, что Панкратова отстранили от дела Виктории. А так — даже Лева еще не нашелся, но теперь его ищет Боб…
— А мой обормот? — Эмма с интересом подняла голову от газеты. — Он, я слыхала, тоже ищет?
— Какой он теперь твой? — удивилась Настя. — Твой теперь, скорее, Кедыч. А папой, похоже, Ирина Михайловна завладела…
— Какая Ирина Михайловна?!
— Левина мама…
— Бедная женщина! — Эмма покачала головой.
А Настя решительно проигнорировала это замечание.
— Вот еще новость: Завьялова обещала отцу помочь с размещением его картины на выставке. А если Людмила обещала, то сделает! Но я почему-то думаю, что она готовит ему какую-то пакость: я давно заметила, что папу она за что-то не любит… А богатые тетки — они все такие, на разные пакости скорые…
— Ох, Настя, — Мария Петровна покачала головой, — ты, по-моему, становишься циничной.
— Ничего не поделаешь, Марьюшка Петровна, жизнь заставляет!
— Хотите, любопытную заметочку прочту? — Эмма Павловна уже довольно давно отвлеклась от разговора и уткнулась в газету.
— Ну давай… — Настя вздохнула и посмотрела на мать раздраженно.
