— Мы собрались сюда, — отчетливо говорил голос, — чтобы присутствовать при закате одной жизни. Это была хорошая жизнь, но, к сожалению, не давшая зрелых плодов. Наша задача — продолжить начатое ею дело и добиться того, чтобы оно послужило будущему — и не только будущему нашего цветного народа здесь, в Америке, но также и будущему всего человечества. У нас, негров, представители свободных профессий, государственные служащие и другие работники умственного труда парализованы — они молчат и бездействуют. Занятые только своей профессией, они — каждый в своей области — упорно трудятся, прилично зарабатывают и потому молчат. Да, на свой заработок они могут купить машину и холодильник, снять лучшую квартиру, нередко даже приобрести или построить себе дом; у них есть свой счет в банке. Но, в конце концов, что все это дает? В лучшем случае о негре можно сказать, что он «поднимается из глубин преисподней в верхний круг ада».
К этому моменту все уже поняли, что голос принадлежит Филипу.
— Все мы в той или иной степени испытываем разочарование. Мелкое предпринимательство, если даже им занимаются толковые негры, у которых есть какой-то капитал, не принесет удачи, так как полностью будет зависеть от белых банков, торговых компаний и вообще «большого бизнеса». При этом, прямо или косвенно, оно основано на эксплуатации бедняков и не дает на деле возможности ни свободно мыслить, ни свободно действовать. Джеки и Энн там, в Миссисипи, не в состоянии существовать в качестве мелких фермеров. Ими помыкают белые торговцы, они только пешки в руках мелких белых политиканов и живут под вечной угрозой расправы со стороны толпы. Даже мой шурин, устроившийся здесь, в Нью-Йорке, в одной из контор «Рокфеллер-центра», в будущем, возможно, вице-президент крупной корпорации, и тот рассчитывает лишь на то, что станет винтиком в огромной машине международного нефтяного треста, не имея решающего голоса в определении целей фирмы и в ее практической деятельности.
Филипа прервал грудной, выразительный голос Энн, полный душевной тревоги:
— Мне стыдно, да, мне стыдно за свой народ. Мы утратили ясность перспективы и цели. Забыли свою славную историю — летопись бесконечной борьбы против террора белых, забыли страдания, закалявшие нас в этой борьбе, которая давала нам большой опыт. Мы пренебрегаем заветами своих великих людей и слепо преклоняемся перед белой Америкой. Ради чего?
Позади Энн чей-то глубокий бас начал едва слышно читать нараспев гимн о пророке Илии: «Тогда Илия пророк понесся вперед, как пламя; его слова казались огненными языками…» Но Энн, откинув капюшон и подставив дождю лицо, продолжала:
— Что представляет собой Америка, перед которой мы пресмыкаемся? Восток США перестал быть светочем литературы, гуманности, культурных традиций. Здесь открыто расцвела наглая финансово-промышленная диктатура. А наш свободный Запад? Там исчезла былая слава пионеров Калифорнии. На Северо-Западе, где вечно жива память о Джо Хилле, рабочими помыкают продажные лидеры, а на Юге, как сто и больше лет назад, по-прежнему царят дикая жестокость и невежество. Разве Америка была предназначена для этого, а не для того, чтобы смягчить нравы, исправить все недостатки, отобрать и слить воедино все лучшее, что имеет Европа, Азия и Африка, даже то, что давно забыто в тяжелых условиях нищеты и отсталости? Может быть, она еще выполнит эту миссию. Но в настоящее время американцы немецкого происхождения уже не помнят о своем богатом духовном наследии. Скандинавы забывают свой фольклор. Множество итальянцев утратили представление о былой славе Древнего Рима и помнят лишь то, чему научили их трущобы Неаполя и притоны Сицилии. Да что там! Наш крупнейший государственный деятель хвастает тем, что в тридцать пять лет совершил с помощью нечестных махинаций выгодную биржевую сделку и присвоил себе миллион долларов, не заработанных личным трудом. Ирландцы, забывающие о кельтском Возрождении и ирландском театре, продолжают покидать одну из красивейших стран земного шара. А что мы, негры и индейцы, можем противопоставить всему этому? Индейцы в США духовно мертвы, у них нет ни литературы, ни истории. Наши негры словно кем-то загипнотизированы. Где тот бурный расцвет негритянской литературы, который так характерен для предыдущего поколения? Где наши поэзия и музыка, балет и драма? За последнее десятилетие мы не создали ни одной поэмы, ни одного романа, ни одной выдающейся пьесы на историческую или современную тему. Ничего, кроме азартных игр, бокса и джаза.
— Ты неправа, Энн. Разве издатели выпустят в свет, разве критики отметят в своих рецензиях, а книготорговцы станут продавать негритянскую книгу, если в ней не будет восхваляться гуманность белых? Могут ли Стерлинг Браун или Рейфорд Логан опубликовать свою книгу, будь она даже шедевром?
— Правильно, а почему так? Потому что сами негры не покупают книг, предпочитая им «кадиллаки», весенние шляпки и танцульки. Наши издательские фирмы ежегодно тратят миллионы на издание религиозной макулатуры и иллюстрированных журналов, игнорирующих миллионы тружеников и превозносящих до небес наглых дельцов и светских выскочек. Негритянские ежегодники исчезают. Вы сами знаете, было время, когда знаменитый европейский композитор сидел у ног нашего Берлея, постигая в его музыке глубокий смысл негритянских народных песен. Теперь же мы торгуем музыкальным хламом, сплавляя его любому идиоту, который в состоянии за него заплатить, а один из наших прославленных поэтов, человек огромного таланта, кривляется на подмостках Бродвея, позволяя кретинам потешаться над страданиями своего народа! Приезжая в Европу, мы копируем дурные манеры, заносчивость и безудержное расточительство белых американцев. А когда заходит речь о вопросе, в котором европейцы могут нам посочувствовать и готовы помочь, то есть о положении негров в Соединенных Штатах, мы храним молчание либо проявляем сдержанность, а то и сознательно лжем с целью скрыть звериный облик своих угнетателей. Ведь это же парадокс нашего времени, что мы, наиболее многочисленная в мире группа негров, с приличным образованием и таким уровнем культуры, которого вполне достаточно, чтобы поставить нас в один ряд с цивилизованными народами, фактически отстаем от нашей исторической родины — Африки. Эфиопия и Судан превзошли нас своей политической сознательностью. Гана и Нигерия, жители которых получали образование в наших колледжах, теперь лучше нашего разбираются в современных проблемах и уже установили на равных началах взаимоотношения с Европой и Азией. Наше детище — Либерия — заседает и голосует в Организации Объединенных Наций, куда мы не вправе даже подать петицию.
Чувствовалось, что взгляды Энн близки всем; в разговор вмешались и другие, кому не терпелось высказаться.
— Почитайте нынешние негритянские газеты и журналы и сравните их с журналом «Эйдж» Тима Форчена до того, как Букер Вашингтон принудил его к молчанию. Или сравните их с гордым и бесстрашным «Крайсисом» в период его расцвета.
— Умерли мечты Дугласа, Чеснатта и Данбара. Где последователи Таннера? Что сейчас делать Барту?
Кто-то процитировал библейский текст:
— «О, если бы голова моя стала океаном, а очи мои — фонтанами слез, чтобы я мог день и ночь оплакивать гибель дочери моего народа!»
— Когда-то в Гарлеме ставили Шекспира, — послышался мужской голос, — когда-то Уильямс и Уокер показывали нам настоящую, полноценную комедию. Теперь мы отравляем наши легкие сигаретным ядом, а наши желудки — семи десятиградусным виски, разъедающим внутренности. И, подражая нашим белым соотечественникам, растрачиваем свой досуг на азартные игры, на бульварные газеты и рекламное телевидение, на церковь и публичные дома.
Заговорила и молчавшая до сих пор Соджорнер.
— Не забывайте, родные мои, что нас, негров, теперь шестнадцать миллионов. По своей численности мы почти равны народам Канады, Эфиопии и Ирана и вдвое превосходим население Португалии, Австралии, Австрии, Цейлона, Болгарии, Греции и Венгрии. Свыше половины стран — членов ООН уступают нам по численности населения. Однако мы лишены права голоса и молчим, нас не замечают, и мы не можем напомнить миру о себе. В международных массовых движениях: за мир, за охрану здоровья, за ликвидацию неграмотности и величайшего врага человечества — нищеты наши организации не участвуют.
