Гарри Гопкинс откинулся назад и, протянув свой стакан за новой порцией пива, продолжал:
— А вот и еще кое-что. Эйнштейн, знаменитый физик, только что приехавший в Принстон, написал Рузвельту письмо. Он предупреждает президента, что гитлеровская Германия работает сейчас над секретным оружием, и настаивает на том, чтобы мы занялись вопросами атомной энергии. Может быть, именно в ожидании этого оружия немцы еще и не обрушились на Англию всей своей мощью.
— Есть еще такой вопрос, — вставила Салли. — Прошлой осенью я была в Европе и слышала там, что Англия, Франция и Соединенные Штаты, а также Германия зондируют почву у русских лидеров. Они хотят добиться концессий в России и взамен постараются навязать ей всякие свои союзы.
— К этому надо добавить, — сказал Гопкинс, — что Япония прислала к нам полномочного представителя, надеясь заключить сделку с нашим крупным капиталом, и тот, кажется, идет ей навстречу. Одновременно в беседах с государственным секретарем Хэллом этот посол только и толкует что о мире и сотрудничестве. И у меня создается впечатление, что, если наши капиталисты ее пойдут на уступки, Япония может открыто прибегнуть к силе. Ну, мне пора идти!..
Никто не может сказать, как далеко зашел бы Франклин Рузвельт в реорганизации экономики страны, если бы смог продолжать и расширять свою деятельность, начатую в первые восемь лет его правления. Возможно, американцы жили бы сейчас совсем иначе. Но на пути стала война и опять, как это столь часто случалось в прошлом, разрушила все надежды людей на счастливое будущее.
Опираясь на свой третий триумфальный успех в 1940 году, Рузвельт готовил страну к вступлению в войну, оказывая помощь Англии поставкой ей по ленд-лизу военных судов и оборудования. Он ввел в свой кабинет республиканцев, получил миллионные ассигнования на оборону и вместе с Черчиллем составил проект Атлантической хартии на извечных принципах, таких, как отказ от захвата чужих территорий, самоопределение народов, свобода торговли и мореплавания, улучшение условий труда и стремление к сотрудничеству наций.
Монополисты шли на тайные сговоры, чтобы выжать из американской экономики в свою пользу все, до последней капли. Они продолжали политику сотрудничества с германскими картелями по производству каучука, алюминия и стали. Когда правительству Рузвельта поставлялись какие-нибудь материалы, цепы на товары были необычайно высоки, а условия контрактов явно невыгодны для государства. Владельцы медных рудников, в частности тех, которыми управлял Барни Барух, получали колоссальные прибыли. Правительство израсходовало миллиард долларов на самолеты еще до начала их поставок. Листовое железо, стоившее 318 долларов за тонну, продавалось правительству по 400–600 долларов. На нитраты правительство израсходовало 100 миллионов, но до самого момента капитуляции Германии так ничего и не получило от своих поставщиков. 400 миллионов долларов были истрачены на контракты о поставке снарядов, которые так никогда и не попали на фронт. Пароходные компании продавали правительству суда по 2 миллиона долларов за каждое, а позднее покупали их у него по 300 тысяч долларов.
В течение последующих пяти лет Мануэл Мансарт не раз сожалел о том, что был лишен возможности пожить подольше в Нью-Йорке, чтобы разузнать как следует о том, что происходит на свете. Он долго не мог поверить, что Гитлер истребил в Германии 6 миллионов евреев и что гонения против них начались еще в 1933 году и продолжались в то самое время, когда он, Мансарт, слушал музыку Вагнера в Байрейте и беседовал со старым раввином в Берлине. Тогда ему говорили об этом, но он не в силах был постигнуть, как могли совершаться столь ужасные дела в обстановке полного равнодушия и молчания!
В Мейкон проникали кое-какие новости, но они были противоречивы. Франция была разгромлена. Бельгия капитулировала. В Дюнкерке произошла трагедия. Казалось, что ни Соединенные Штаты, ни Англия не заинтересованы в союзе с Россией, и тогда Германия неожиданно для всех заключила с ней соглашение.
Англия в Франция предлагали помощь Советскому Союзу лишь в том случае, если он откажется, хотя бы частично, от принципов социализма. Но даже и в этом случае их предложения были очень туманны. Так в этой азартной игре выиграл Гитлер — он беспрепятственно двинулся на Запад. До Мансарта доходили смутные слухи об ужасных бомбардировках, которым подверглась Англия в период с июля по декабрь 1940 года.
В июне 1941 года Мансарт был потрясен, узнав о том, что Германия напала на Россию. Эта внезапная перемена политики казалась ему необъяснимой. Он не мог поверить, что вероломство Гитлера вызвано тем, что английские летчики якобы стали сражаться активнее.
Между тем Западная Европа вздохнула свободнее. Она надеялась на передышку, пока Гитлер воюет с Россией. Ведь именно ради этого она пренебрегла Лигой Наций, уступила Японии Маньчжурию, отдала Эфиопию Италии, а Испанию — Франко, позволила Германии перевооружиться и захватить Австрию, Чехословакию и Рейнскую область. Американский посол в Германии писал: «Демократические страны хотели бы, чтобы на Востоке разразился серьезный, вооруженный конфликт между Германией и Россией… Германии пришлось бы вести длительную и изнурительную войну». В «Дневнике» американского представителя в Берлине говорилось, что «Англия, нацисты и Буллит стоят за раздел мира, который позволит Германии владеть всей Европой, а Японии контролировать Азию».
И вдруг, подобно грому среди ясного неба, раздался взрыв в Пёрл-Харборе!
Поправ международные нормы, Япония вероломно напала на Соединенные Штаты, которые упорно воздерживались от прямого участия в войне. Соединенные Штаты запугивали и унижали Японию, льстили ей и восторгались ею, но отказывались признать равной себе и вынудили Великобританию аннулировать свой первый шаг к такому признанию. Однако невысокие желтокожие японцы отличались настойчивостью; они создали могучую империю и потребовали равных прав с белым миром. Военная мощь и необычайно быстрое развитие промышленности делали Японию опасным соперником английского и американского империализма в Азии. В конце концов Япония заключила союз с Германией и Италией. Отказавшись временно от своих военных замыслов против Советского Союза, она подписала с ним пакт о ненападении и в момент мирных переговоров с Соединенными Штатами уничтожила американский военно-морской флот на Гавайях. Это обстоятельство сделало войну не только возможной, но и неотвратимой.
Япония знала о трещине в американской броне. Перед войной Ревелс Мансарт познакомился с Ясунчи Хакида. Этот всесторонне образованный молодой японец посещал негритянские школы, переводил на японский язык книги о негритянской проблеме и подыскивал себе друзей среди цветных по всей стране. Он не совершал никаких подрывных действий, а серьезно пытался убедить негров в том, что японцы сочувствуют их борьбе против расовой дискриминации, так как сами тоже от нее страдают.
Позднее судья Мансарт познакомился я Нью-Йорке с одним белым американцем, женатым на цветной, который приобрел — вероятно, на средства, поступившие из-за границы, — два старейших американских журнала — «Ливинг эйдж» и «Норс америкен ревью». Действовала ли здесь японская или немецкая рука, судья Мансарт так никогда и не узнал. Сам он никакого отношения к этому делу не имел. Но не забывал о гостеприимстве, оказанном в Японии его отцу в те времена, когда у того даже не возникала мысль о возможности войны.
В тот момент Япония вела с США серьезные переговоры о мире и дружбе между двумя странами на взаимовыгодных условиях и о широком культурном обмене. Эти переговоры выглядели тем более убедительно, что японский представитель Курусу сам верил в то, что говорил, и, следовательно, не имел никаких задних мыслей. Но к 1941 году военная клика осуществляла уже полный контроль над Японией. В соответствии с тайным соглашением между мировыми картелями на долю Японии выпала роль помешать американским вооруженным силам прийти на помощь Англии. Гитлер в ожидании нового секретного оружия воздерживался от нападения на Англию. Вместо этого он решил присоединить территорию Советского Союза к «Великой Германии».
