Итак, развалил Сорос коммунистическую систему, за что, наверное, не стоит его осуждать… Что дальше? «После крушения коммунизма изменились и задачи моих фондов, — отвечает Сорос. — …Я сменил основную направленность фондов с разрушительной на конструктивную — это было вовсе не легко, так как сторонники открытого общества привыкли заниматься разрушением».

И вот, разрушив старый мир «до-основанья-а-затем», Джордж Сорос решил строить новый мир — столь любимое им открытое общество. И вдруг великий финансист обнаружил, что… не строится почему-то. Наших сограждан Сорос, в общем-то, извиняет: «Что касается людей, живущих в бывших коммунистических странах, они, возможно, и стремились к открытому обществу, когда страдали от деспотии, однако теперь, когда коммунистическая система рухнула, их больше всего волнуют вопросы выживания…. Наступило всеобщее разочарование в универсальных всеобъемлющих идеях и концепциях, а открытое общество именно таковым и является».

А Запад?.. А Запад оказался, как начал подозревать Сорос, вовсе не заинтересован в построении открытого общества на руинах бывшего соцлагеря: «Большинство моих фондов действовали успешно, однако, к сожалению, они были практически одиноки. Западные открытые общества не чувствовали сильной потребности помогать формированию открытых обществ на территории бывшей советской империи. Напротив, преобладала точка зрения, что людям надо дать возможность самим решать собственные проблемы. Оказалось, что по окончании холодной войны мировое сообщество совсем по-иному относится к подобным вопросам, чем в конце второй мировой войны. Идея нового плана Маршалла даже не обсуждалась. Когда весной 1989 года я выступил с подобным предложением на Потсдамской конференции (тогда все еще в Восточной Германии), меня буквально подняли на смех».

Конечно, мало кто в России подозревает, что Сорос такой, оказывается, за нас радетель. Ну, может быть. Может быть, им действительно движут высокие мотивы высокогуманистического глобализма. В его рассуждениях важно другое — он указал на ту историческую разницу, которая есть между ситуациями окончания войны с фашизмом и войны с коммунизмом. После второй мировой войны капиталистический Запад приложил нешуточные усилия для того, чтобы реанимировать Германию и поставить ее в ряд развитых демократических государств. После холодной войны Запад не предложил России ничего хоть отдаленно напоминающего план Маршалла.

Дело тут не в обиде нашей на Запад. И все же российские демократы, и пуще того, либералы, в своей деятельности серьезно ориентировались на Запад, уповали на западную поддержку. Но такой поддержки, как получили после войны Германия или Япония, Россия не получила.

Конечно, сравнение с Германией 1950-х не совсем корректно. Тогда США и западным союзникам надо было срочно создавать в континентальной Европе противовес продвинувшейся до Берлина коммунистической империи. Поэтому и вбухали в Западную Германию деньги и технологии по детально рассчитанному плану. И все же эти исторические параллели помогают укрепиться во мнении, что развал соцлагеря нужен был Западу не потому, что важно было переобустроить Восточную Европу в открытое общество, а потому, что надо было разрушить соцлагерь. Ну, это тезис достаточно банальный, да и находится он на вооружении российских политиков коммуно-патриотического толка. И тем интереснее, что к подобному же выводу пришел олигарх всемирного масштаба Дж. Сорос.

Чем объясняется такое отношение Запада к России? Сорос считает, что это проявление глобалистской теории социального дарвинизма, согласно которой: а) выживает сильнейший и б) конкуренция сама собой ведет к установлению порядка: «Предполагается, что некий порядок должен возникать в результате того, что каждое государство преследует свой интерес. Однако, следуя принципу выживания сильнейшего, государства думают прежде всего о себе, о своей силе и благосостоянии и не хотят идти на жертвы ради общего блага».

Но точно такие же проблемы Сорос видит и внутри капиталистической системы Более того, Сорос вдруг обнаруживает, что капитализм и открытое общество — далеко не одно и то же: «Хотя лично я своим благосостоянием обязан финансовым рынкам, у меня возникают опасения, что неограниченное развитие капитализма laissez-faire (англ, „невмешательство, попустительство“; имеется в виду саморегулирующийся в результате свободной конкуренции капитализм) и распространение рыночных ценностей во все сферы жизни представляют угрозу для нашего открытого и демократического общества. Я думаю, что главным врагом открытого общества теперь является не коммунизм, а капитализм».

«В соответствии с теорией капитализма laissez-faire общее благо наилучшим образом достигается на пути необузданной погони за собственным интересом.

И если не уравновесить ее признанием общего интереса, преобладающего над частными, нашей сегодняшней системе, которую, при всех ее несовершенствах, все же можно признать открытым обществом, грозит катастрофа».

Чем опасен капитализм? «Я утверждаю, — пишет Сорос, — что для открытого общества существует угроза и… со стороны гипертрофированного индивидуализма. Слишком жестокая конкуренция и слишком вялая кооперация могут привести к крайней степени поляризации богатства и вызвать нестабильность».

И далее он приводит интересные теоретические аргументы, которые отчасти объясняют и многие последние мировые финансовые кризисы.

«Основной научной базой идеологии laissez-faire является теория о том, что свободная рыночная конкуренция приводит спрос и предложение в равновесие и таким образом обеспечивает оптимальное распределение ресурсов». При этом теория саморегулирующегося рынка рассматривает и спрос, и предложение как данное, причем спрос удовлетворял какие-то объективные потребности людей. «Но в современной рыночной системе это далеко не так, — пишет Сорос, — по крайней мере в отношении финансовых рынков, а финансовые рынки играют ключевую роль в распределении ресурсов. Покупатели и продавцы на финансовых рынках стремятся прогнозировать и учитывать при принятии решении будущее поведение акций или валют, которое на самом деле зависит от этих решений».

То есть, другими словами, цена, понимаемая как компромисс между спросом и предложением, все чаще диктуется не потребительским спросом и объемом предложения, а ожиданиями или порой паническими настроениями участников рынка: «…На финансовых рынках цены представляют собой не просто пассивное отражение независимых данных спроса и предложения; они играют активную роль в формировании и выбора, и возможностей. Это рефлексивное взаимодействие придает финансовым рынкам внутреннюю нестабильность».

Нечто подобное можно наблюдать на товарных рынках: «Реклама, маркетинг, даже упаковка, — пишет Сорос, — все это направлено на активное формирование вкусов и предпочтений людей и на однозначное определение их выбора, а вовсе не на простое соответствование имеющимся у людей потребностям как утверждает теория laissez-faire».

Сорос не оперирует понятиями информации и информационного общества, о можно продолжить его логику. Когда регулирование спроса и предложения все больше зависит не от объективных потребностей, а от субъективных ожидании-решении, то возникающая нестабильность цен сама становится фактором порождения новой нестабильности. Происходит возгонка ценовых нестабильностей, никак не объясняемая реальными традиционными спросопотребительскими факторами, такими как неурожай или локальный конфликт в местах производства того или иного товара. Эту самовозгонку нестабильностей можно наблюдать в последние годы на мировых финансовых рынках.

Принцип саморегулирования рынков, уравновешивания спроса и предложения в свободной конкуренции, как и предвещал Сорос, не срабатывает. «Нет необходимости пугать предсказаниями об ожидающем нас крахе системы мировой торговли, чтобы показать, что идеология laissez-faire несовместима с понятием открытого общества. Достаточно вспомнить о том, как свободный мир не протянул руку помощи странам, где рухнула коммунистическая система. Система грабительского капитализма, воцарившаяся в России, настолько чудовищна, что в случае появления сильного харизматического лидера люди вполне могут пойти за ним, если он пообещает национальное возрождение даже за счет ущемления гражданских свобод».