Новые выборы пройдут под знаком поиска россиянами своей национальной и государственнической идентичности. Диапазон политических идей, обеспечивающих эту идентификацию, неширок. Но его крайности все-таки разнятся по степени политического конструктива. На одном полюсе — откровенный фашизм. На другом — праволиберальный консерватизм государственнического толка, предполагающий возрождение российской державности на демократической основе.
Сентябрь 1998 года.
Грозят ли Ростову «грязные» технологии?
К думским выборам 1999 г
1999
1999-й был годом ожидания целой череды «больших» выборов — думских, президентских. Одной из активно обсуждаемых тем стала тема «грязных» технологий. Очень были мрачные по этому поводу прогнозы.
Однако по Дону реальная борьба за власть отсутствует. Губернатор и его партия уверенно контролируют ситуацию. А когда нет конкуренции кланов, то некому и применять грязные технологии.
Так оно и вышло: на думских выборах 1999 года вся страна стала полигоном для испытаний новых московских методов предвыборной борьбы, но в самой Ростовской области даже и кандидаты в одномандатных округах вели себя более-менее прилично, без новомодных «грязных» технологий.
Видимо, так оно будет и дальше. По крайней мере до тех пор, пока местная партия власти будет монолитна.
Состязательность выборного процесса в России привела к широкому распространению предвыборных технологий. Российское общество столкнулось с новой проблемой: в погоне за голосами избирателей политики порой не стесняются в выборе средств для достижения выборных целей.
Обеспокоенность общественности вызывает применение так называемых грязных технологий обработки массового сознания, которые, судя по сопутствующим им скандалам, все чаще используются в выборных кампаниях. Эта проблема уже вызвала всероссийский резонанс на декабрьских (1998 год) выборах в Законодательное Собрание Санкт-Петербурга. Под «грязными» здесь подразумеваются технологии, которые нарушают нормы общественной морали, а то и закона. Их применение стало возможным из-за того, что выборы стали реальным состязанием политиков. Борясь за влияние на умы избирателей, политики испытывают соблазн использовать все более радикальные, изощренные средства пропаганды и контрпропаганды, ведут информационные войны, лгут, клевещут, поливают друг друга компроматом или даже прибегают к угрозам, а то и к физическому насилию.
Сфера политической деятельности для обывателя остается сакральной, поэтому вскипающая на выборах грязь вызывает у населения шок. В массовом сознании «грязные» технологии однозначно вызывают порицание, однако они все равно применяются — среди политиков и политических технологов распространена точка зрения, что если грамотно манипулировать общественным сознанием, пусть бы и с применением «грязных» технологий, то можно добиться успеха. Россия подходит к моменту истины: если сейчас вдруг окажется, что «грязные» технологии эффективны, то они распространятся повсеместно.
Естественно, оградить общество от «грязных» политических технологий должен закон. Однако не все эти технологии противозаконны, да и закон в России — не всегда действенное средство. Поэтому интересно проанализировать, насколько восприимчива сама по себе политическая среда российской провинции к распространению «грязных» технологий.
Конечно, в каждом регионе свои особенности. Для Ростовской области характерен патриархальный уклад массового сознания, невысокая степень политизированности даже региональной столицы — миллионного Ростова-на-Дону. Определяющим политическим процессом является противостояние двух политических лидеров — Владимир Чуба и Леонида Иванченко. И хотя победа во всех политических стычках между этими политиками (а также на выборах губернатора в 1996 году, где они были основными конкурентами) всегда оставалась за В. Чубом, накал противостояния не снижается уже долгие годы.
Так сложилось, что осторожные и аполитичные жители Дона в большей степени интересуются хозяйственными проблемами и собственным благополучием. В начале 90-х у Леонида Иванченко был имидж крепкого хозяйственника, противостоявшего Москве, которая, дескать, вывозила с Дона продовольствие. Тогда Леонид Иванченко, даже уже и отстраненный от должности, пользовался большим авторитетом. Однако его последующая политизация, его активная коммунистическая позиция, а также, как считают многие, зацикленность на желании отомстить В. Чубу, несколько снизили его авторитет. Владимир Чуб, наоборот, с самого начала своего правления сконцентрировался на построении крепкой управленческой вертикали. До последнего времени он активного участия в политических процессах старался не принимать.
Многолетняя работа губернатора по укреплению своей власти, а также предрасположенность областных элит к «номенклатурному», непубличному типу политики привели к тому, что в Ростове оформилась и набрала большую силу «партия власти». На Дону действуют и добиваются успехов на выборах «Яблоко», КПРФ, ЛДПР, развиваются Республиканская партия Лебедя и «Отечество» Лужкова, однако главной политической силой, регламентирующей все процессы в экономике и в политике, остается «партия власти», сплоченная вокруг сверхфигуры Владимира Чуба.
Такое политическое устройство оберегает Ростовскую область от политических потрясений, а потому вполне соответствует консервативному, собственническому укладу сознания жителей Дона. Ведь, переменись власти или случись какие-то другие катаклизмы, пострадают не только многие влиятельные лица, но и представители среднего класса, втянутые в эту систему общественных отношений, где кумовское право, право «знакомства» и причастности к власти гораздо эффективнее и человечнее права юридического.
Показательны наиболее масштабные трансформации, которые переживала донская «партия власти». Например, в марте 1998 года перед ней встала серьезная проблема. Близились выборы в Законодательное Собрание области, а по новому законодательству чиновники больше не имели права совмещать административную работу с депутатством. В старом Собрании чиновники разного уровня имели 18 мандатов из 45 — больше трети. При том, что оппозиция обладала там всего лишь тремя мандатами, Собрание было чрезвычайно спокойным и работоспособным. Естественно, с точки зрения «первой» власти — исполнительной.
Ситуация усугублялась тем, что коммунисты намеревались выступить на тех выборах серьезно и даже, по слухам, собирались провести Леонида Иванченко в спикеры, что давало ему возможность встать чуть ли не вровень с В. Чубом и вернуться в Совет Федерации, где он уже заседал с 1995-го по 1999 год. Для того чтобы провести «своего» спикера, коммунистам надо было получить 20–22 мандата. Собрание без чиновников, да еще и с коммунистами — это была серьезная угроза для администрации В. Чуба.
И вот «партии власти» предстояло решить задачу — как сохранить «политическую стабильность» на Дону и «не допустить раскола между ветвями власти». Номенклатурные технологи нашли изящное решение: они решили, что в Собрание надо провести… чиновникозаменителей. Влиятельным промышленникам, предпринимателям, руководителям ведомств было явно или исподволь предложено баллотироваться в Собрание. Тем самым была уловлена еще и общая тенденция массового сознания: избиратели к тому времени уже разочаровались в «чистых» политиках и верили только людям дела — крупным руководителям-практикам. По итогам тех выборов директора, предприниматели, генералы, ректоры вузов и руководители ведомств получили большинство в донском парламенте чуть более 30 мандатов. Они не составляют единой политической фракции и вообще в большинстве своем аполитичны. Но по роду своей деятельности достаточно сильно зависят от исполнительной власти и потому выступать против нее вряд ли будут. Левая оппозиция получила лишь 10 мандатов. «Политическая стабильность» сохранена.
Другое испытание донской «партии власти» на прочность было связано с тем, что после муниципальных выборов 1996–1997 годов все главы муниципальных образований стали формально независимы от областной власти. Если раньше они подчинялись губернатору напрямую и губернатор мог снять их за плохую работу или нелояльность, то теперь он был лишен этой возможности. К тому же из 63 муниципальных «самоизбранных» глав Ростовской области более десяти так или иначе представляли левую оппозицию.
