Мэри Энн положила щеку на плечо матери, новый центр ее вселенной.

— Эйден был добр к тебе? — Она хотела знать все, мельчайшую деталь, о второй жизни матери.

— Более чем. Он — сокровище, вот кто он. Мы погубили бы кого-то другого благодаря тому, что связаны, но ему удалось успешно развиваться. А теперь хватит пока обо мне и юноше. Я хочу поговорить о тебе, все узнать.

Они болтали часами, смеясь и немного плача, не отпуская друг друга. В конце концов, яркие лучи солнца проникли в комнату. Ни Райли, ни Виктория не двинулись с кроватей. Они и не говорили, и Мэри Энн предположила, что они отдыхали.

Она никогда не была так счастлива, как в тот момент, когда слушала о детстве матери и рассказывала о своем собственном. Они легли на кровать, обнявшись, вдыхая друг друга. Она не хотела, чтобы время, проведенное вместе, закончилось. На самом деле, она больше не видела Эйдена, когда смотрела «на тело». Она видела Еву с длинными темными волосами, острыми скулами, маленьким носом и ртом в форме сердечка. Созданная ею иллюзия, скорее всего, но ее это не заботило.

Ева убрала прядь волос со щеки Мэри Энн и заправила ее за ухо.

— После родов тебя укутали и дали мне в руки. Я помню, как посмотрела вниз на тебя и подумала, какая же ты красивая. Я чувствовала, как постепенно угасаю, но сумела найти в себе силы, чтобы склониться и поцеловать тебя в лоб. В моей голове была всего одна мысль: один день. Дайте мне только один день с ней. Это — все, что мне было нужно для полноты жизни.

— Теперь он есть у нас, — произнесла Мэри Энн с широкой улыбкой.

Ева ответила улыбкой с объятием.

— Теперь есть.

— И как замечательно, мы столько всего можем сделать! Мы столько всего сделаем. Несомненно, Эйден будет выглядеть забавно, когда я наложу на его лицо косметику и уложу его волосы, но он будет… Ева? Анна? Мама?

Ева перестала улыбаться, даже закрыла глаза.

— Что случилось? — спросила она, и сначала Мэри Энн подумала, она говорит с ней. — Эйден? Ты знаешь? — Тишина. Затем: — Аах. — Выражение ее/его лица стало подавленным, покорным. — Теперь понимаю. Это к лучшему. Для тебя, для Эйдена.

— Что происходит? — Мэри Энн смотрела на свою мать с беспокойством. Ее глаза потускнели, синий просочился в карий. Райли внезапно оказался за ней, утешая и поддерживая. — Эйден, не отбирай пока у нее тело. Пожалуйста.

— Я люблю тебя, Мэри Энн, — сказала Ева мягко, с сожалением, смотря на нее своими прекрасными глазами цвета лесного ореха. — Это не Эйден. Это я. Пришло мое время уходить. Мое последнее желание исполнилось, теперь очередь других, чтобы у Эйдена мог быть мир, которого он всегда хотел. Мир, которого он заслуживает.

— Ты собираешься возвратиться в его голову, верно? — спросила она отчаянно. — Ты все еще будешь там. Мы еще сможем поговорить.

— Мне жаль, ангелочек. Я… покидаю тело. Я уже чувствую, как отделяюсь. Эйден, милый, — сказала она, закрывая глаза, — ты должен отпустить. Я люблю тебя, но так будет правильно. Это то, что должно было случиться. Я теперь понимаю это. Ты вернул мне дочь, выполнил мое последнее желание, и теперь я отдаю тебе то, что должно. Тебя.

Очередная пауза.

— Эйден, мой милый мальчик. Ты будешь в порядке без меня. Я знаю, что будешь. Ты сильный, умный и у тебя есть все, что любая мать желает видеть в своем сыне. Я буду скучать по тебе больше, чем смогу когда-либо выразить. Все, чего я прошу — позаботься о моем ангелочке.

— Ева. Мама! — Мэри Энн обхватила себя за плечи и дрожала, пока Райли не разомкнул ее руки. — Не делай этого. Пожалуйста, не делай этого. Останься. Ты нужна мне. Я не могу потерять тебя снова.

Ресницы взмахнули еще раз, и Ева потянулась, коснувшись ее лица, улыбнулась мягко.

— Я так люблю тебя. Ты — лучшее мое творение, моя самая большая радость и единственный смысл моей жизни. Я всегда буду любить тебя. Пожалуйста, не забывай об этом. — Она потянулась к лицу Мэри Энн и поцеловала в лоб, так же, как после ее рождения. Прощаясь.

— Нет. Нет! — закричала Мэри Энн, резко оттолкнула Райли, освобождаясь, и бросилась к матери.

Внезапно Виктория оказалась рядом, двигаясь так быстро, что она не могла увидеть ее, толкнуть в спину.

— Ты не причинишь ему боль, — произнесла вампирша, защищая тело Эйдена своим.

Ее взгляд вернулся к Эйдену. Эйдену… больше не Еве.

Он напряженно сел, его взгляд был таким же диким, как ее, мучительное «нет» с криком сорвалось с его губ.

— Ева! Ты слышишь меня? Ева! Ты должна вернуться. Я думал, что хотел быть свободным, но я ошибся. Я ошибся. Ты нужна мне.

Мэри Энн, молча, ждала в надежде, что он улыбнется и скажет, что ее Ева все еще там, все еще говорит с ним. Минуты тянулись, время казалось живым, существующим рядом с ней, и что-то внутри шептало ей — еще несколько секунд. Но реальность оставалась неизменной.

Наконец, его плечи резко опустились, голова упала на руки.

— Она ушла. Она действительно ушла.

Неделю спустя

Эйден шел по лесу в окружении Виктории, Мэри Энн, Райли и Шеннона. Занятия в школе только что закончились, но с таким же успехом они могли бы остаться в классе, пребывая в молчании.

В ночь, когда Ева покинула его, все изменилось. Они поехали потом к домам, в которых жили их родители в те годы. Родители Эйдена переехали, как и предположила Ева. Все это время Мэри Энн держала глаза зажмуренными, была молчалива и отказывалась говорить о своей матери.

Так что после этого они доехали до больницы Святой Марии. Немного исхитрившись, Виктория и Райли получили распечатку всех людей, которые умерли в день рождения Эйдена. Список из пятидесяти трех человек, многие из которых погибли в автобусной аварии в тот день.

Всю эту неделю список находился в его распоряжении, но, похоже, он забил на это. Депрессия тяжелым грузом легла на его плечи. Он скучал по Еве, хотел, чтобы она вернулась.

Что было глупо. У него были ответы, которые он искал все эти годы. Люди в его голове были душами, убитыми в день его рождения. Теперь он мог освободить оставшихся трех. Эйден всегда думал, что хотел быть один, но без Евы чувствовал себя пустым. И если вскоре он выяснит, кем были Джулиан, Элайджа и Калеб, и какими были их последние желания, он останется и без них.

Они заслужили свободу и осуществленные мечты, и он тоже, но… Это было слишком тяжело! Даже другие души скучали по Еве. Они вели себя тише, чем обычно. Он думал, это будет нечто, чем он будет наслаждаться. До сих пор.

Эйден вздохнул. Бедная Мэри Энн. Как ему, как всем остальным, ей все же придется прийти в себя.

К сожалению, в ближайшее время дела не собирались улучшаться у любого из них. Завтра будет Хэллоуин. Праздник, которым он когда-то наслаждался, поскольку это была единственная ночь в году, когда странности поощрялись. И даже были предметом восхищения. Однако, на этот раз, Хэллоуин означал ночь — он вздрогнул — Вампирского Бала, и он, наконец, познакомится с Владом Цепешом. Эйден предположил, вечное навощенное тело могло бы быть преимуществом.

— Парни, вы слышали о Такере? — спросила Мэри Энн, нарушая тишину и привлекая его внимание.

— Нет. — Эйден пнул камешек мыском ботинка. — Что-то случилось?

— Он исчез из больницы сегодня утром. В одно мгновение он был в своей палате, а в следующее пропал, но никто не видел, как он уходил.

— Ладно, это странно. То же самое произошло с парнем, к-который жил в Д и М со мной и Эйденом, — сказал Шеннон. — Сегодня утром Оззи исчез из колонии для несовершеннолетних.

Шеннон ничего не знал о недавних событиях, об истинной природе Виктории и Райли, но даже он признал, что происходило что-то невероятное.

— Я не слышал и об этом, — заявил Эйден. Такер и Оззи сами по себе, и оба, вероятно, охотятся на него. Какой кошмар. — У меня сегодня сеанс терапии, но, возможно, я смогу поговорить с Дэном об этом позже. Посмотрим, узнал ли он что-то еще.