Пенни не обратила на нее никакого внимания.

— Как тебя зовут? В какой школе учишься? — спросила она парня. — «Уайлд Хорс»? — в ее голосе мелькнуло отвращение.

— Я Эйден. Эйден Стоун. Переехал сюда совсем недавно. И я не учусь в государственной школе. — Пауза. — А что не так с «Уайлд Хорс»?

Его голос был глубоким и вызывал странную дрожь. Она заставила себя сосредоточиться на его словах, а не интонациях. Он сказал, что не ходит в государственную школу. Значит, он учится в частной школе, или обучается дома?

— Да ты что, это ж наш главный конкурент, и место, где живут худшие люди на Земле, — оттолкнула стул Пенни. — Но если ты не учишься там, то, может, присоединишься к нам, Эйден Стоун.

— Ну, е-е-если ты не возражаешь? — вопрос был обращен к Мэри Энн.

Прежде, чем она смогла не то, чтобы ответить, а хотя бы придумать ответ, Пенни приосанилась и воскликнула.

— Конечно же, она не против. Только сейчас она сказала мне, что надеется, что ты к нам присоединишься. Садись же, расскажи о себе.

Эйден медленно опустился в кресло, будто опасаясь, что оно оттолкнет его. Солнце восхищенно озаряло его, буквально в преклонении перед его прекрасным лицом. И лишь на мгновение Мэри Энн вновь разглядела те разноцветные точки в его глазах. Зеленые, синие, золотистые и коричневые. Удивительно. Но так же быстро, как появились, они исчезли, оставив оттенок пылающего оникса.

От него исходили запахи сосны и новорожденного ребенка. Почему? Возможно из-за влажных салфеток? В любом случае, он был так грязен, что можно было ожидать намного более неприятного запаха. Вместо этого, приятный запах напоминал ей о чем-то… или о ком-то. О ком-то, кого она не могла представить. Она лишь испытывала внезапное желание крепко обнять его.

Обнять его?

От влечения, через любопытство и отвращение к влюбленности? Серьезно, что с ней не так? И что бы сказал Такер по этому поводу? Она бы никогда не стала флиртовать с другими парнями, — не то, что бы сейчас она флиртовала, — поэтому у нее не было ни малейшего представления, как бы Такер отреагировал на подобное. На футбольном поле он был подобен пиранье, но с ней всегда вел себя очень мило.

— Интересно… Я видел тебя около кладбища, — спросил Эйден у Мэри Энн. — Ты… Хм… ты не заметила ничего, что могло бы обеспокоить тебя?

Он был так нерешителен, что это даже казалось привлекательным. И милым. Желание обнять его усилилось. Но она едва взглянула на него, в неуверенности, что правильно поняла его слова. Почувствовал ли он тот странный ветер так же, как она?

— Неважно, — он медленно усмехнулся, и в этом не просто сравнился с Пенни, но и заметно превзошел ее.

«Наверняка он не почувствовал этого,»- подумала она.

— Ты навещал там кого-то из близких?

— Хм… Нет, я там работаю. Просто, знаете ли, в новостях кричат о том, что несколько могил были осквернены. Я… прибирался там.

А могила ее матери в порядке? Лучше бы так и было!

— Это очаровательно-мерзко, — Пенни выдохнула клубы дыма в его сторону. — Никогда не было соблазна немного покопаться и стащить несколько побрякушек?

К его чести, парень даже не вздрогнул.

— Никогда, — ответил он, прикрывая лицо, в то время как невысокий человек подходил к их столику.

Прячется? Может это его начальник, и он должен был работать в это время?

Она с интересом осмотрела его… и ее взгляд наткнулся на кровоподтек на шее и дыхание ее перехватило.

— Ни хрена себе! Что с тобой случилось? — Две глубоких раны черно-синего цвета. Это же отпечатки зубов, — поняла она и покраснела. Вероятно, это девушка оставила их. Наверняка.

— Неважно. Это личное. Ты не должен отвечать.

Он и не ответил. Лишь прикрыл раны рукой, при этом щеки у него покраснели.

— Отлично! Две ханжи за одним столом, — поняла Пенни, многострадально вздохнув. — А как ты развлекаешься, Эйден? В какую школу ты ходишь, если не в государственную? У тебя есть девушка? Я подозреваю, что есть, поскольку ты слегка потрепан, но я надеюсь, что ты скажешь нам, что между вами все кончено.

Он вновь обратил внимание на Мэри Энн.

— Мне более интересна Мэри Энн. Почему бы нам не поговорить о ней?

«Уклоняется от ответа,» — подумала Пенни.

— Да, Мэри Энн, — Пенни поставила локти на стол, с восхитительной насмешкой.

— Расскажи нам о своем замечательном пятнадцатилетнем плане!

Мэри Энн понимала, чего добивается подруга: та пыталась заставить ее признать свое занудство и понять, что ей нужны эмоции. Сколько раз Мэри Энн говорила ей, что принять проблему — значит сделать первый шаг к ее решению. Должно быть, Пенни слушала внимательно, потому что в этот раз она вела себя как психотерапевт.

— Еще одно твое слово и я приму твое предыдущее предложение. Твой язык, приколоченный к стене у меня над кроватью, будет отлично смотреться.

Пенни подняла руки и разыграла полную невинность.

— Я просто хотела расслабить атмосферу, сладкая, — ухмыляясь, она бросила сигарету на бетон и затушила ее ногой. — Но, возможно, я сделаю это только, если уйду. Тогда вы сможете познакомиться.

— Нет, — поспешно ответила Мэри Энн, как только ее подруга встала, — останься.

— Нет уж. Я только делаю хуже. — Эйден наблюдал за этим диалогом, кивая головой взад и вперед с ошеломленным видом.

— Ты этого не сделаешь, — Мэри Энн схватила Пенни за руку, и дернула ее обратно в кресло.

— Ты… — От внезапной мысли ее дыхание перехватило. — О нет, который час? — Она поставила кофе на стол, вытащила мобильник из кармана и взглянула на экран. Этого она и боялась.

— Мне пора. — Если не поторопиться, она не успеет вернуться в «Лейку» вовремя.

— Я провожу тебя, мне неважно, куда идти сейчас. — Эйден вскочил на ноги так быстро, что кресло, которое он оттолкнул, ударило мужчину, проходящего сзади. — Прошу прощения, — пробормотал он.

— Я ужасно спешу, поэтому… Я думаю, я лучше пойду одна. Извини. — Так будет лучше всего, сказала она себе. Ее кровь по-прежнему кипела в жилах, а живот сжался. Прежде, чем встать, она наклонилась и поцеловала Пенни в щеку. — Приятно было познакомиться, Эйден.

— Взаимно, — в его голосе звучало уныние.

Она отошла на шаг, остановилась. Отошла еще на шаг, голос из темного уголка ее сознания пытался докричаться до нее, чтобы она осталась, несмотря ни на что.

Эйден приблизился:

— Я позвоню тебе? Мне бы очень этого хотелось.

— Я… — Она открыла рот, чтобы сказать «да». В глубине души она хотела увидеть его снова и понять, почему испытывает одновременно боль и привязанность в его присутствии. Но остаток ее личности, ее рациональная сторона перечисляла все причины, по которым ей стоит держаться подальше от него: Школа. Оценки. Такер. Пятнадцатилетний план. А еще ей нужно было отстоять право на работу.

— Нет, прости, — вырвалось из ее горла.

Она помчалась к «Лейке», размышляя, не сделала ли она только что огромную ошибку. Такую ошибку, о которой будет сожалеть остаток всей своей жизни, как Пенни и предсказывала.

Эйден смотрел, как Мэри Энн удалялась от него.

— Вот ее номер. Если ты все еще хочешь позвонить ей, несмотря на ее невоспитанность, — сказала Пенни, бросив листок бумаги Эйдену. — Второй номер — мой. Если тебе нужен кто-то немного доступнее. — Затем она встала и тоже ушла.

— Спасибо, — крикнул он. Затем усмехнулся и засунул листок в карман. Однако усмешка ненадолго задержалась на его лице. Он не много знал о девушках, но понял, что Мэри Энн Грэй была ему не рада. Что она не хочет иметь с ним дела.

Она почувствовала, насколько другим он был? Стоит надеяться, что нет, так как тогда ему будет невозможно уговорить ее, провести с ним время. А она должна, Эйдену нужно было поговорить с ней и познакомиться. Это новое спокойствие, которое он почувствовал, по факту наступало благодаря ей.

Это тоже было странно. Чем дольше он сидел рядом с ней, тем сильнее ему приходилось сражаться с желанием убежать прочь. Это не имело никакого смысла. Вблизи она была еще красивее, чем он представлял, у нее были свежие щеки и зелено-карие глаза. Она была умна и могла выступить против подруги. Любой другой парень предпочел бы свидание с Пенни, но, когда Эйден разговаривал с Мэри Энн, в нем внезапно проснулось такое расположение, как будто он должен был растрепать ей волосы и дразнить ее друзьями. (Ему действительно не нужно больше доказывать, как странно это было.) И тогда было еще это странное глупое чувство, что он должен бежать, спасать свою жизнь.