«Ты таки взял и сделал это,» — набросился Калеб.

— Он этого не запомнит, — Это было странно, осознавать, что говорит он один, а слышатся несколько разных голосов. — С нами все будет в порядке, — Он надеялся.

«Ну же, делай, что хотел и валим отсюда,» — произнес Джулиан. «Боже, иногда я не могу тебе доверять.»

Элайджа застонал

«Если бы кто-то когда-то изучил, как ты это делаешь…»

— Никогда этого не будет, — снова выразил надежду Эйден. Он заставил руку Дэна найти и вытащить из кармана сотовый телефон, так, как будто это тело было его собственным. Рука тряслась, но он сумел прокрутить список номеров и найти Тамару Киллерман. Ее номер был на быстром наборе.

Нервно глотая воздух, Эйден нажал кнопку вызова.

— Алло? — социальный работник ответила после трех гудков.

«Ты еще можешь избежать неприятностей, дорогой. Ты не должен этого делать, не должен рисковать тем, что все узнают, какой ты на самом деле.»

— Здравствуйте, Мисс Киллерман, — голова закружилась еще сильнее, а желудок скрутило еще больше. Соберись. — Это Эд-Дэн Ривз.

Пауза. Смех.

Смех? От невозмутимой и сдержанной Киллерман? Он знал ее около года, и она редко когда даже улыбалась. Эйден удивленно сощурился.

— Мисс Киллерман, не так ли? — Что-то безжизненное было в тембре ее голоса, что вызвало у Эйдена приступ тошноты. — Вчера ты называл меня «дорогая».

— Я… ээ…

— Так, как у тебя дела, малыш, и когда я смогу снова тебя увидеть?

Малыш? С чего она — Резко пришло осознание, и он помрачнел, едва справляясь с разочарованием и злостью. Дэн был женат. Единственная кого он мог называть «детка», так это свою жену. Эйдену нравилась Мэг Ривз. Она замечательно готовила, всем улыбалась и никогда его не ругала. Она даже напевала, когда делала дома уборку.

В этот момент Эйден копался в воспоминаниях Дэна, он хотел знать, почему мужчина мог изменить такой замечательной женщине. Но чтение мыслей не оказалось в числе его способностей. Не имеет значения. Закончи разговор до того, как станет совсем плохо.

— Послушайте, Мисс Киллерман. Я хотел бы, чтобы Хейдена Стоуна зачислили в государственную школу. Кроссроудз Хай.

— Хэйдена? — Теперь она была поражена, и Эйден представил ее милое, но холодное лицо, застывшее в замешательстве. — Который шизофреник? Зачем?

Он гневно сжал зубы. «Я не шизофреник!»

— Взаимодействие с другими учениками пошло бы эм… ему на пользу. Кроме того, за то короткое время, что он находится на ранчо, ему стало намного лучше, так что я даже не знаю, почему он здесь. — Достаточно?

— Это, конечно, хорошо, но ты уверен, что он готов? Когда мы вчера говорили с тобой, ты сказал, что он медленно продвигается.

«Он так сказал? В самом деле?»

— Вчера я говорил не об Эйдене. Я говорил об Оззи Хармоне.

«Выкуси, чувак».

— Эйден абсолютно готов.

— Абсолютно? — она снова засмеялась, — Дэн, ты в порядке? Ты как-то… я не знаю, не похож на себя.

Он покачнулся, едва удержался, чтобы не упасть.

— Я в порядке. Просто устал. В любом случае, если бы ты дала делу ход, я был бы очень признателен, — Именно так мог бы сказать сам Дэн. — Хорошо?

— Хорошо. Я подумаю. Но ты все еще хочешь, чтобы Шеннон Росс так же посещал Кроссроудз?

«Шеннон? Почему он? И почему никто ничего не говорил об этом?»

— Да. Поговорим позже, — И добавил прежде, чем она успела что-то еще спросить. — Детка.

Щелк.

Долгое время Эйден стоял, уставившись на телефон, стараясь дышать, его дрожь усилилась. К счастью, мисс Киллерман никогда не перезванивала.

Позже, когда Дэн окажется один, он будет помнить разговор с Эйденом и что собирался позвонить по собственной воле. Он удивится, почему хотел это сделать, но не вспомнит, что Эйден завладел его сознанием. Никогда не вспомнит. Возможно, потому что разум не сможет осознать это. Возможно, потому что Эйден забрал воспоминания с собой.

Так или иначе, он сомневался, что Дэн перезвонит Киллерман и отменит свое решение. А вот выполнит ли она свое обещание и даст делу ход?

Только время покажет.

Все, что сейчас оставалось Эйдену, так это ждать.

«Ждать и стараться выжить,» — думал он, а пока его и Дэна скрутило и стошнило. Отлично. Его сражение с ядом, наконец, началось.

Следующие шесть дней Эйден то приходил в сознание, то снова проваливался в забытье. Несколько раз он хотел сдаться, просто чтобы все это закончилось, и его тело перестало быть комком обжигающей боли. Но он не сдавался, продолжая бороться. Бороться сильнее, чем когда-либо. Одна мысль удерживала его: покой, который придет вместе с Мэри Энн.

Несколько раз, во время галлюцинаций, ему казалось, что он видит ее парящей над ним, и ее длинные темные волосы щекотали его. Или способности Элайджи расширялись, и он получил, не доступную обычным смертным, возможность заглянуть в будущее. Только, в отличие от реальности, ее кожа была бледной, а не загорелой и горячей, словно ожившее пламя. Кроме того, глаза были ярко-голубыми, вместо карих.

Эти различия можно было объяснить по-разному. Все его видения могли быть вовсе не о Мэри Энн, и ему еще предстояло встретить свою брюнетку, или в его болезненном состоянии сознание просто все перепутало.

И то, и другое было вполне возможно. Эйден понимал, что бесчисленное количество раз он видел брюнетку в темных глубинах своего разума, но так и не смог сохранить в памяти черты ее лица.

Но лицо, которое видел на этот раз, он никогда не забудет.

— Спи, — сказала она, нежно проведя по лбу кончиками пальцев, за которыми остался обжигающий след. — Когда ты поправишься, нам многое надо будет обсудить.

— О чем? — еле прохрипел Эйден.

«О том, как ты вызываешь моих людей. О том, как я все еще чувствую вибрации от тебя. Также о том, как эти вибрации прекратились на некоторое время. О том, почему мы нужны тебе. О том, позволим ли мы тебе жить или нет. Мы поговорим, как только твоя кровь перестанет пахнуть мертвечиной».

Смысл этой беседы он никак не мог объяснить.

В отличие от его прошлых встреч с Мэри Энн, сейчас у него не было желания убежать от этого ведения, Эйден только хотел крепко обнять ее, как будто бы сестру. К тому же, он не почувствовал неприятный порыв ветра. Эйден хотел взъерошить ее волосы, притянуть ближе к себе, совсем близко, чтобы впитать ее запах — жимолости и розы — поцеловать так, как в своих прошлых видениях.

В конце концов, все же лихорадка прошла, мышцы перестало сводить, и галлюцинации прекратились. Все, что он чувствовал — это слабость и голод.

Наконец, Эйден с трудом смог подняться с кровати, его единственная одежда — боксеры — пропитались потом и липли к коже. В тайне от всех, в душе стеная от боли, ему удалось пережить худшее — только бы избежать больниц и врачей, которые мучают, колют иголками и задают вопросы. Боже, эти вопросы.

Эйдена освободили от занятий и дежурства в коровнике на всю неделю. Дэн присматривал за ним, то и дело заходя к нему в комнату. На его лице читалась недоверчивая обеспокоенность. Эйден не помнил, говорили ли они по душам, а том, что происходит. Он помнил только, что Дэн спрашивал его, знает ли он что-либо об осквернении кладбищ. Очевидно, несколько таких кладбищ обнаружили, как он и боялся. Но ему хватило хладнокровия сказать нет.

Эйден накинулся на сэндвич с арахисовым маслом, что принес Дэн во время своего последнего визита и умял его за три укуса. Желудок успокоился, он быстро принял душ и переоделся в джинсы и чистую серую футболку. Дэн собирался взять его и Шеннона за покупками. Это, действительно, он помнил. Шеф никогда не делал этого раньше, и Эйден смог придумать только одну причину для этой поездки: Дэн собирался дать свое разрешение на посещение Кроссроудз Хай.

Его намерение было очевидным. Но многое могло пойти не так: мисс Киллерман могла изменить свое мнение и решить не следовать рекомендациям Дэна, Дэн мог списать свое «решение» направить Эйдена в государственную школу на минуту помешательства и отозвать документы.