21. 1. 82 «Как бездарно ходит судьба…» Как бездарно ходит судьба Собирать оброк! Двадцать пять годов без тебя — Это первый срок. Десять суток с тобою врозь — Это срок второй. Ну, так что же третий, Который не за горой? Ведь не дольше первого, И второго не голодней… Отвори бедняжке — Грешно смеяться над ней. 14. 2. 82 «Кому дано понять прощанье…» Кому дано понять прощанье — Развод вокзальных берегов? Кто может знать, зачем ночами Лежит отчаянье молчанья На белой гвардии снегов? Зачем название — любовь? А лучше б не было названья. «Ах как холодно в нашей долине…» Ах как холодно в нашей долине — Здешним ангелам снега не жаль. Злые ящерки пляшут в камине И не греет зеленая шаль. Ты не в духе, ты пишешь и правишь — В черных брызгах рукав и тетрадь, И в досаде касаешься клавиш… Я уйду, я не буду мешать. Присмотреть за домашней работой Со старушечьей связкой ключей, Для тебя переписывать ноты Да срезать огонек на свече… В нашей церкви, добротной и грубой — Ни лампад, ни лукавых мадонн. Неподвижны органные трубы И безгрешен суровый канон. Да четыре стихии впридачу, Да засаленный мудрый колпак… Я не плачу, мой милый, не плачу! Ты пиши, это я просто так. Ну пускай не веронское лето, И не черного кружева вздох — Напиши для меня канцонетту, Мой любимый, — одну канцонетту! За одну не обидится Бог. «Где вместо воздуха — автобусная брань…» Где вместо воздуха — автобусная брань, Где храп барака вместо новоселья… Ах, родина, зачем в такую рань, Как сонного ребенка из постели, Ты подняла меня? Татары ли насели? Да нет — молчок! Лишь тьма да таракань, Да русский дух. А гуси улетели. «Что же стынут ресницы…» Что же стынут ресницы — Еще не сегодня прощаться, И по здешним дорогам еще не один перегон — Но уже нам отмерено впрок Эмигрантское счастье — Привокзальный найденыш, Подброшенный в общий вагон. Мы уносим проклятье За то, что руки не лобзали. Эта злая земля никогда к нам не станет добрей. Все равно мы вернемся — Но только с иными глазами — Во смертельную снежность Крылатых ее декабрей. И тогда Да зачтется ей боль моего поколенья, И гордыня скитаний, И скорбный сиротский пятак — Материнским ее добродетелям во искупленье — Да зачтется сполна. А грехи ей простятся и так. «Не берись совладать…» Не берись совладать, Если мальчик посмотрит мужчиной — Засчитай как потерю, примерная родина-мать! Как ты быстро отвыкла крестить уходящего сына, Как жестоко взамен научилась его проклинать! Чем ты солишь свой хлеб — Чтоб вовек не тянуло к чужому, Как пускаешь по следу своих деловитых собак, Про суму, про тюрьму, про кошмар сумасшедшего дома — Не трудись повторять. Мы навек заучили и так. Кто был слишком крылат, Кто с рождения был неугоден — Не берись совладать, покупая, казня и грозя — Нас уже не достать. Мы уходим, уходим, уходим… Говорят, будто выстрела в спину услышать нельзя. «Отчего снега голубые?..» Отчего снега голубые? Наша кровь на тебе, Россия! Белой ризой — на сброд и сор. Нашей честью — на твой позор Опадаем — светлейший прах. Что ж, тепло ль тебе в матерях? 1981 «Ненавистная моя родина!..» Ненавистная моя родина! Нет постыдней твоих ночей. Как тебе везло На юродивых, На холопов и палачей! Как плодила ты верноподданных, Как усердна была, губя Тех — некупленных и непроданных, Осужденных любить тебя! Нет вины на твоих испуганных — Что ж молчат твои соловьи? Отчего на крестах поруганных Застывают слезы твои? Как мне снятся твои распятые! Как мне скоро по их пути За тебя — родную, проклятую — На такую же смерть идти! Самой страшной твоей дорогою — Гранью ненависти и любви — Опозоренная, убогая, Мать-и-мачеха, благослови! |
