«Я вернусь в Одессу, вернусь…» Я вернусь в Одессу, вернусь — Я знаю когда. Я знаю, как это будет: вечер и плеск. Как легко выходить из моря, Когда вода Теплым камешком шевелит. Как легко выходить без Ложной памяти — Стоит ли плакать, вот и домой. Вот эти две скалы — их никто не взрывал. Стоит ли так бежать — Бог с тобой! Все хорошо — дыши — здесь перевал. Здесь уже не достанут — Дыши — помнишь траву? Красная пыль обрыва. Вечер и плеск. Здесь вода ничего не весит. Но я живу. Вот и тропинка вверх. Как легко выходить здесь. 11. 9. 81. «Ни в топот твоего коня…» Ни в топот твоего коня Не брошусь, Ни вослед не гляну. Не дрогну, зажимая рану — И кандалы не прозвенят. Не поменяться городами — Своя судьба, своя сума. И сводит губы холодами Жестокой выучки зима. Что ж, за руки! Уже немного Отпущено на суету. Избравшего свою дорогу Превыше спутников почту! Как знать, кто уцелеет в битвах? Но про тебя был вещий сон… Моя вечерняя молитва Вся состоит из двух имен. 31. 10. 81 «Отпусти мой народ…» — Отпусти мой народ. (Нет моего народа). — Отпусти в мои земли. (Нет земель у меня). — А иначе мой бог (Я не знаю Бога исхода) — Покарает тебя, И раба твоего, и коня. Посмотри — Я в змею обращаю свой Посох (О, я знаю — твои жрецы Передразнят стократ!) — Не чини мне преград, Ибо мне этот путь Послан. (О, я знаю — мне не дойти.) — Да не сверну назад. «Почему…» Почему Половина побегов — во сне? (О, не бойся — не настигают!) Темнота пересохла. Дожить бы! Но в завтрашнем дне — Половина другая. От живых, что холодными пальцами правят судьбой, Из ловушки зеркал, Что, как устрицы, жадные створки Приоткрыли — беги! Не печалься, что там — за тобой. За тобой ничего. Вот они уже рвутся на сворке. По пустыне асфальта, По тверди — Нестынущий след Оставляя, Сбиваясь, Защиты просить не умея — Мы уходим, бежим, задыхаемся… Нет Впереди Моисея. «Вот он над нами — их жертвенный плат…»
Вот он над нами — их жертвенный плат, Мазаный кровью. Выйди пророчить мор и глад — Никто и бровью… Стоит ли спрашивать, что тебя ждет На повороте? Молча Кассандра чаю нальет, Сядет напротив. Молча постелет, Заштопает рвань, кинет на кресло, Молча разбудит в бездонную рань И перекрестит. Нет еще колера для твоего Смертного флага. Больно уж молод — да что ж, ничего! Гож для ГУЛага. 3. 11. 81 «Что-то грустно, и снов не видно…» Что-то грустно, и снов не видно. Не дождусь рассвета и встану, И надену свой старый свитер, И уйду собирать каштаны. Карий глянец косматых парков — Ни за что ни про что награда — Бесполезней царских подарков И бездомней ветра и града. Ах, невысохшие цыплята! Пересмеиваются — кто подымет? И толпятся стволы как шляхта — В пышной щедрости и гордыне. Разорившись, пустив по ветру Горы золота, звон и пламя — Ни единой не дрогнут веткой Под калеными холодами! Прорастая сквозь юг России Из расстрелянных поколений — Не допустят пасть до бессилья Гефсиманских слез и молений. Не позволят забыть осанку, Не изменят и не устанут. Я за тем и приду спозаранку, Я приду собирать каштаны. 5. 11. 81 «Сколько мне ни приходится смахивать снег…» Сколько мне ни приходится смахивать снег С беспризорных скамеек — Но я не привыкну к вашей зиме, Хоть иной не имею. Я не стану убийцу отчизною звать — И другой не желаю, и этой. Не признаю ваш суд, Не приму от раба благодать — У раба ее нету. И любую облаву раскиньте — уйду, И убейте — с пути не вернете. И подслушайте, что там — В последнем бреду — Все равно не поймете. 2. 12. 81 «Ну возьми же гитару…» Ну возьми же гитару, Возьми на колено свое, Как ребенка — И струны потрогай. И склонись к ней щекою, И гриф охвати, как копье — Всей рукой. Остальное от Бога. Через несколько дней Я забуду мотив и слова И уйду В сумасшедшее лето. Мне охватит колени волной — И морская трава Перепутает Вечер с рассветом. А потом — За снегами снега — Все тесней и тесней Полетят На опальные крыши. И за сотни ненужных земель И потерянных дней Неужели Тебя не услышу? Я с твоей телеграммой В пути разминусь, прилечу — И на миг Задохнусь у порога… Ну возьми же гитару, Настрой — И помедли чуть-чуть. Помолчим Перед дальней дорогой. |
