Капитализм является как раз лучшим рассадником хозяйственных людей. Благодаря конкуренции и возможностям выгоды или убытка, он создает ту благоприятную психологическую атмосферу, в которой проявляются свойства хозяйственной предприимчивости, соревнования и расчетливости. Из людей, воспитанных и закаленных в этой атмосфере, могут быть почерпаемы кадры подходящих служащих для государственных, общественных и акционерных предприятий.

Капиталистическое хозяйство характеризуется непрестанным совершенствованием и изменением техники. Капитализм поощряет изобретательность и питается ею. Но изобретения могут быть, конечно, поощряемы и государством и в этом отношении развитие государственного хозяйства будет гарантировано не хуже, чем частное. Однако в хозяйстве важны не одни только патентованные изобретения. Хозяйский глаз замечает тысячи мелочей, вносит множество улучшений, поощряет полезную инициативу служащих и рабочих, наталкивает их на новые улучшения. Все это мало вероятно в хозяйстве, управляемом чиновниками.

Капитализм требует расчетливости. Там, где происходит ожесточенная борьба за рынки, соревнование в отношении качества и цены, там нужна наибольшая производительность при наименьших затратах.

Хозяин-собственник, существование которого зависит от того, будет ли прибыльным его дело, расчетлив до мелочности, ни один чиновник не сравняется с ним в этом отношении.

Итак, капитализм поощряет сбережения, которые идут — непосредственно или через посредство банков — на создание новых ценностей, на увеличение народного богатства. Капитализм подготовляет кадры хозяйственников. Капитализм содействует постоянным улучшениям и усовершенствованиям и одновременно расчетливости и экономии. Никакая другая система хозяйства не может заменить в этих отношениях капитализм; с ним вместе либо вовсе исчезнут, либо чрезмерно ослабятся все указанные выгоды. Русский опыт полностью подтвердил это.

Для применения капитализма в его чистом виде остается еще много просторов. На земном шаре еще много стран и народностей, не прошедших школы капитализма. Говорить о пресыщении капитализмом еще рано.

Но это не значит, конечно, что существующая капиталистическая система должна оставаться неизменной. Хозяйственная система должна соответствовать условиям, в которых она применяется. Расстройство мировой торговли и враждебные отношения держав вызывают необходимость в организации хозяйств. Не может остаться бесследным и процесс концентрации предприятий, создавший грандиозные концерны. Возможно, что многие промышленные предприятия, достигшие зрелости в своем развитии, работающие на массовый спрос и применяющие шаблонные методы, могут безболезненно переходить в руки наемных служащих. И все же это не значит, что капитализм завершает свое существование, он лишь вступает в новую фазу развития. Разумные меры контроля и организации в народном хозяйстве ограничивают капитализм в некоторых отношениях, но не устраняют возможности и необходимости его существования.

Утописты верили, что можно придумать идеальный строй и силой разума создать на земле рай. На смену им пришли марксисты, которые убеждали в том, что новый строй придет сам собой, как закономерное и неизбежное завершение и перерождение капиталистических форм. В наше время становятся все более популярными идеи плана, сознание необходимости и веры в возможность некоторых реформ, расширяющих организационную власть государства и вносящих равновесие и упорядоченность в хозяйственную жизнь.

Вопреки утверждениям Маркса и его последователей, вырождения капитализма не наблюдается и предсказания о его скорой гибели преждевременны. Но если капитализму не угрожает естественная смерть, то это не значит, что он не может погибнуть от смерти насильственной.

Увлеченные верой в могущество своего разума, опьяненные мечтой создать идеальный строй, исполненные революционной дерзости, люди начинают жестокие разрушения и в результате теряют и то благополучие, которое имели. Озлобленные в своем бессилии, они ищут виновных и не хотят понять, что виной всему является их безумное желание подчинить жизнь искуственно созданным нормам, желание столь же роковое в своей дерзости и невыполнимости, как в свое время "строение Вавилонской башни".

Мы имеем теперь живое доказательство этому на примере большевизма в России. Но нужно ли было дожидаться этого жестокого опыта, чтобы убедиться в неосуществимости идеи переустройства всего народного хозяйства по разработанному в кабинете плану, началом которого являются величайшие разрушения?

В самом деле, ожидающие конца капитализма представляют себе его конец, как отмену собственности и свободы договоров. Конец капитализма — это конец собственности и конкуренции. Это звучит просто, но это означает, в действительности, величайшее потрясение. Замена одной формы правления другой, например, превращение монархии в республику, гораздо меньше отражается на общественной жизни, чем отмена права собственности. На это было уже обращено внимание многими юристами[41].

Так, например, в свое время выдающийся русский государствовед Чичерин предупреждал, что колебание основ гражданского права значительно опаснее политической революции:

"Все, что колеблет собственность, подрывает самые основы гражданского порядка. Политические революции далеко не имеют такого значения. Они касаются только вершины, оставляя ненарушимыми все бесчисленные нити, связывающие людей в их частных отношениях. Но как скоро дело касается собственности, так все колеблется, человек не может быть уверенным ни в чем, он чувствует, что посягают на весь его личный мир, на его свободу, на его деятельность, на его семью, на все, что ему дорого, на его прошедшее и будущее. Разлагаются первоначальные элементы общественного быта. Все бесчисленные отношения, связывающие людей, разом порываются. Общество трепещет за самое свое существование, как скоро поднимается такого рода вопрос"[42].

Смелость, с которой некоторые мечтатели строят планы общественных преобразований при посредстве упразднения основ современного правопорядка, проистекает из непонимания гениальности действующей системы, созданной опытом нескольких тысяч лет, и, наоборот, из переоценки возможностей, какие может дать искусственная и не испытанная еще система планового хозяйства.

Систему хозяйства, основанного на собственности, свободе договоров и праве наследования, Петражицкий удачно назвал хозяйством децентрализованным, ввиду отсутствия в нем связующего и руководящего управления из центра.

Систему регулированногохозяйства, предполагающегоподчинение частных хозяйств общему плану и руководящей и властной руке государства, Петражицкий назвал хозяйством централизованным. Его называют также, не вполне точно, плановым[43].

Идея плана очень соблазнительна. Подчинить стихию неорганизованного хозяйства хорошо обдуманному плану — это кажется как будто новой победой человека, не меньшей, чем победа над физической стихией.

И вот в ослеплении блеска этой, пока еще воображаемой, победы люди склонны излишне мрачно описывать недостатки децентрализованной системы частной собственности и переоценивать возможности централизованного или планового хозяйства. Противопоставление в этом духе двух систем: существующей и воображаемой, можно провести в отношении всех проявлений хозяйственной жизни.

Отрицательные явления существующей системы хозяйства в действительной жизни растворяются в значительно большей массе явлений положительных, но подбор отрицательных фактов производится противниками существующего экономического строя тенденциозно, с расчетом создать благоприятный фон для столь же сознательного преувеличения привлекательных сторон воображаемой системы планового хозяйства.