Великолепие Великих Дионисий в V-IV вв. до н. э. обеспечивалось частными лицами; богатые афиняне брали на себя обязанность (литургию) оплатить хор или постановку пьес. Последняя стоила особо больших денег, так как кроме трат на обучение и одежду певцов, требовалось еще оплатить учителей для актеров, нарядить артистов в роскошные костюмы, изготовить декорации и др.

Три заключительных дня Дионисий проходили в театре и посвящались в основном драматическим состязаниям, славившимся во всей греческой ойкумене. О них будет рассказано в следующей главе. В первый день из храма приносили и устанавливали в театре статую Диониса Элевтерия. Зрителей подвергали ритуалу очищения, окропляя их кровью жертвенных поросят так же, как перед открытием Народного собрания. В V-IV вв. до н. э. прежде, чем начать драматический агон, исполнялось несколько торжественных церемоний, имевших большое воспитательное значение, и «возбуждавших желание приносить пользу государству» (Dem. XVIII, 120).

Сначала 10 стратегов, высших должностных лиц государства, совершали возлияние Дионису. Затем на орхестру выходили сыновья граждан, отдавших жизнь за отечество в промежуток времени после предыдущих Великих Дионисий. Глашатай возвещал, что государство берет на себя содержание сирот до их совершеннолетия, а затем совершеннолетние юноши-сироты появлялись на орхестре в полном вооружении гоплитов, сделанном за общественный счет (Aeschyn. III, 153-155).

В годы существования Афинского морского союза на орхестру выносили множество монет и слитков, полученных от союзников в качестве обязательных взносов (Isocr. VIII, 82) и в их числе деньги из Ольвии, Нимфея и других городов Северного Причерноморья (МИС. 1). Наконец, последняя церемония состояла из всякого рода торжественных объявлений. Глашатай читал постановления о награждении золотыми венками соотечественников и иностранцев за их особые услуги Афинам. Здесь иногда звучали имена граждан из государств на северном побережье Понта. В 288 г. до н. э. в театре огласили постановление о награждении золотым венком и постановке двух статуй боспорского царя Спартока Третьего (МИС. 4). Это считалось особенно почетным актом, потому что в театре сообщали только о наградах от имени всего афинского народа, а в прочих случаях относительно венчания золотым венком объявляли на других менее престижных собраниях (Dem. XVIII, 120).

Сведения о награждении Спартока и о членстве в Афинском морском союзе Ольвии, Нимфея и, возможно, еще нескольких городов Северного Причерноморья дают надежное свидетельство о том, что официальные лица из этих полисов участвовали в афинской дионисийской процессии и присутствовали в качестве гостей на театральных представлениях.

В письменных и эпиграфических источниках Дионисии занимают первое место по количеству немногих упоминаний о праздниках в Северном Причерноморье. Здесь до появления местных виноградников древние праздники виноградарей отмечались лишь по традиции. На Боспоре и в Херсонесе уже в V-IV вв. до н. э. колонисты сумели акклиматизировать виноград[396], а в Нижнем Побужье и Поднестровье с их более суровым климатом количество винограда, достаточное для производства вина, удалось выращивать лишь в первые века нашей эры[397].

Древнейшее письменное свидетельство о местных праздниках Диониса содержится в ольвийской новелле о скифском царе Скиле. События, записанные в «Истории» Геродота (IV, 79), относятся ко второй четверти V в. до н. э. Ольвиополиты рассказывали, как Скил пожелал принять посвящение в таинства Диониса Вакхического и стал участвовать в священных процессиях, проходивших по улицам Ольвии. Вместе с прочими поклонниками бога царь впадал в вакхическое исступление, и это вызвало негодование скифов, наблюдавших шествие с городской стены.

Итак, праздники Диониса в Ольвии сопровождались процессиями, сходными с подобными в других греческих городах. Надо полагать, что в VI – середине V в. до н. э. дионисийские празднества в Ольвии, Тире и на Боспоре в основном повторяли ритуалы, принятые в их метрополии Милете. Это косвенно подтверждается упоминанием в рассказе Геродота о Дионисе Вакхическом и той же эпиклезой бога на обломке килика V в. до н. э., найденном в Ольвии[398]: именно в этой ипостаси Диониса более всего чтили в Милете и других малоазийских греческих полисах[399].

Шествия вакхантов сопровождали все дионисийские празднества, поэтому нельзя выяснить, какую именно процессию наблюдали скифы. В ней мог принять участие любой человек, предварительно прошедший акт инициации. Посвящение (на него указывает употребленный в новелле глагол τελεσθη̃ναι), вероятно, совершалось во время тайных мистерий. Их устраивали и в других государствах Северного Причерноморья. На это указывают находки в погребениях масок Диониса и его спутников: маски надевали во время мистерий, а уменьшенные терракотовые копии вешали в святилища как символические предметы мистериальных действий. Такие маски в качестве символа перевоплощения использовались в погребальном обряде; они знаменовали переход покойного в новое состояние, в котором смерть оказывается началом нового цикла бытия[400].

Праздники ольвийского союза орфиков, почитавших Диониса, по-видимому, носили тайный характер[401]. О них известно по надписям на трех костяных табличках первой половины V в. до н. э., обнаруженных при раскопках центрального ольвийского теменоса. На всех трех начертано имя Диониса; на одной оно сочетается со словом орфики, на другой читаются орфические речения дуалистического характера: «мир – вражда», «истина – ложь». Кроме того, на табличках прочерчены магические рисунки и цифры[402].

Возможно, мистерии орфиков справлялись также в Пантикапее. Такое предположение основывается на посвятительной надписи Дионису Арею (КБН. 15), потому что такое редчайшее словосочетание встречается только в орфических гимнах (Orph. Hymn. XXX, 4). Во время орфических мистерий вспоминали миф о Дионисе Загрее, сыне Зевса и Персефоны. Там рассказывалось о битве Диониса с титанами, во время которой он превращался в разных животных. Когда бог принял образ быка, титаны сумели схватить его за рога и ноги, и, разорвав на части, стали поедать. В это время появилась Афина, она спасла сердце Загрея, вложила его в гипсовую фигуру и вдохнула в нее жизнь, а Зевс наказал титанов, поразив их молниями. Воскрешенный обрел бессмертие, став Дионисом-Загреем, кости же его растерзанного тела погребли в Дельфах (Eur. Fr. 472 Nauck; Diod. Sic. V, 75, 4; Nonn. VI, 155; Firm. Matern.VI, p15).

Трагическая судьба Диониса-Загрея и его возрождение после гибели аллегорически истолковывались посвященными в мистерии как символ новой жизни, которая ждет их после смерти. Орфики полагали, что каждого человека можно считать частью одного космического существа; подобно Дионису Загрею мист умирает, распадаясь на части, и затем вновь возрождается в загробном царстве.

Религиозное учение орфиков, включавшее культ Диониса Загрея, широко распространилось среди греков в VI-V вв. до н. э. Посвящение в союз орфиков проходило во время мистерий, и там своим адептам сулили счастливую жизнь в потустороннем мире[403]. Основателем этого учения считался мифический поэт и музыкант Орфей. В некоторых преданиях ему приписывали учреждение вакхических оргий (Eur. Hippol. 953) и изобретение мистерий Диониса (Apollod. Bibl. I, 3, 2), а в других мифах рассказывалось, как вакханки убили Орфея, растерзав его на части за то, что он считал величайшим богом Аполлона, а не Диониса, но последний наказал их за это, превратив в дубовые листья (Ovid. Met. IX, 67, 84).