— Обязуюсь писать неразборчиво, дабы больной не мог прочесть и употребить мою писанину себе во вред, — вступила снова Марина. — Обязуюсь выслушивать больного с умным видом, кивать и покачивать головой. А похихикивать клянусь, только при наличии марлевой повязки на лице. Разговаривать с больными обязуюсь вежливо, на вы, и не показывать своего истинного отношения к стонущему и ноющему… э-э…

— Сказав «не дышите», обязуюсь потом обязательно сказать «дышите», дабы не нанести больному вред, — подсказала Аня замявшейся подруге. — Использовать медицинский спирт только в медицинских целях…

— Клянусь держать свой белый халат в чистоте, для чего буду носить зеленый. А если выпить и лечь в таком халате на зеленую клеенку, то никто не заметит, — с пафосом перебил ее Алексей. — Обязуюсь не прекращать лечение больного до тех пор, пока у него не кончатся денежные средства…

— Если же я узнаю какую-нибудь людскую тайну, то клянусь не разглашать ее, а изложить в виде юмористического рассказа, — серьезно и строго призналась вдруг Аня.

— Я ни в коем случае не буду делать сечения колбасе или иной пище во время операции или приема больных. Мне, нерушимо выполняющему клятву, да будет дано: счастье в жизни, деньги, женщины и вино на вечные времена! — отчеканивая каждое слово и положив руку на сердце, завершил клятву Алексей и, обведя всех грозным взглядом, залпом выпил свою рюмку.

Барсов развеселился. Он почувствовал себя раскованно в этой дружественной и легкой атмосфере.

— Анекдот о врачах, — громогласно объявил он. — Мужик приходит к хирургу и говорит: «Доктор, помогите, меня жена бросила!» Тот отвечает: «Так это вам, батенька, к психоаналитику». — «К какому, на фиг, психоаналитику?! — возмущается больной. — У меня голова трещит, она меня метров на пять бросила».

— Ого! — воскликнул Леха. — Наш человек. За это надо выпить.

Он снова наполнил бокалы.

— Анюта! — требовательно обратился он. — Твоя очередь рассказывать… на медицинскую тему.

— Ага, — поддержала Маринка. — Как ты это умеешь, коротко и ясно.

Аня повертела в руке бокал, протянула вперед, бокалы звонко чокнулись.

— Вскрытие показало, — задумчиво произнесла она, — что пациент… всего лишь спал.

Барсов заметил, что Виташ подает ему знаки, показывая ключи от машины, что означало — пора увозить Аню. Ему не хотелось заманивать ее в ловушку, он не понимал, чего хочет добиться от нее тесть, но, зная его вспыльчивый характер и манеру добиваться своих целей любыми, не всегда честными и порядочными способами, волновался за Аню. И как этого избежать, тоже не мог придумать. Не выполни он сейчас его волю, на своей карьере можно поставить большой крест, Виташ одним махом перечеркнет все, чего он смог добиться с большим трудом за много лет. Николай Иосифович все настойчивее и выразительнее подзывал его к себе.

— Не хочешь уйти? — тихо прошептал Толя Ане на ухо.

Она согласилась, но, подняв голову, заметила, как Виташ что-то старательно показывает Барсову. Ее это насторожило.

— А твой тесть не станет возражать против того, что мы ушли вместе?

Вопрос Ани застал его врасплох. Как ответить? Не скажешь ведь, что он сам того хочет. Придется многое объяснять, а этого Толя как раз и не может. Аня терпеливо ждала ответа, он, приоткрыв рот от усердия, мучительно придумывал, что же такого сказать.

— Ты ведь женат на его дочери?

— Да.

— Он может ей рассказать о твоих похождениях?

— Наверное.

— Что будем делать?

Последний вопрос и вовсе привел его в ужас. Барсов решил, что она обо всем догадалась. Судорожно глотнув и прикрыв глаза, он ждал теперь самого худшего.

— Нужно уйти незаметно, — предложила она.

Он почувствовал путь к спасению.

— Я подойду к нему, отвлеку, а ты выйдешь и подождешь меня внизу, — быстро прошептал Толя.

Но Виташ уже был рядом.

— Здравствуйте, Анна Сергеевна! — любезно поздоровался он. — Весь вечер пытаюсь к вам подойти, но мне постоянно что-то мешает. Вот — удалось только сейчас…

— Я устала, — сухо ответила Аня. — Сегодня душно. Виташ сунул ключи от машины Толе в ладонь.

— Мой зять отвезет вас, если вы не против, — любезно предложил он.

— Очень великодушно с вашей стороны, — улыбнулась она. — Он тоже мне это предложил, но я, вообразите, начала обсуждать с ним вопросы морали…

— Вот как?

— Да. Меня интересовало, как отнесется к его учтивому поступку ваша дочь.

— С пониманием. И я, и она — мы оба полностью поддерживаем вежливый порыв нашего молодого родственника; уверяю вас, я сумею убедить дочь в том, что в поступке Толи нет ничего, кроме великодушного шага.

— О, да вы заботитесь о воспитании дочери! — заметила Аня.

— Какой у вас великолепный наряд, — сделал комплимент Виташ. — А колье — выше всяких похвал. Агат, если не ошибаюсь?

— Ошибаетесь. Это черный жемчуг.

— Очень редкий жемчуг, — произнес он, подсчитывая в уме, сколько же могло стоить такое колье, в комплект к которому на Ане были надеты еще и серьги, браслет и брошь. — Кажется, вы жаловались на духоту? Толя, принеси, пожалуйста, даме воды.

Барсов встревоженно посмотрел на Аню, боясь покинуть ее. Она лучезарно улыбнулась ему:

— Принеси лучше соку. Ананасового.

— Вы понимаете меня с полуслова, — обрадовался Виташ, когда Толя отошел.

— Чего вы хотите? Хватит рассыпаться в комплиментах, — проговорила она сквозь зубы.

— Обсудить контракт.

— Какой?

— Думаю, вы знаете, что я — владелец предприятия «Биовиталь», которое производит некоторые фармацевтические препараты. А вы — владеете клиникой, которой они нужны…

— Не нужны, — резко отказалась она. — Не хочу, чтобы мои пациенты умирали на операционном столе из-за некачественных лекарств.

— Я не произвожу фальсификаты, еще никто не…

— Прецеденты были, — перебила она его.

Вернулся Барсов со стаканом сока, и Виташ быстро прекратил разговор, перевел его на другую тему.

— Анна Сергеевна, а хотите, Толя для вас споет? — предложил Виташ.

Она усмехнулась:

— Может, вы на пару с ним что-нибудь напоете?

Барсов рассмеялся, пояснил:

— Николаю Иосифовичу медведь на ухо наступил.

— Медведь? На ухо? А может, на всю голову? — смеялась она, сама не понимая почему. — Да еще и потоптался как следует.

— У Толи очень хорошо получается одна вещь, — произнес вдруг Виташ, ничуть не обидевшись на ее выпад, сделал многозначительную паузу. — «Аве Мария».

Аня в этот момент отпила глоток сока и поперхнулась, услышав его слова.

— Скажи, Толя, кто композитор? — спросил у зятя Виташ.

— Шуберт.

Ее рука дрогнула, расплескала сок.

Барсов поддержал ее, ему показалось, что она вот-вот упадет. Виташ взял из ее руки бокал, отвернулся, чтобы поставить его.

— Быстро уходим, — вцепилась в руку Толи она.

— Он все поймет, — пытался Барсов играть по предложенным ею вначале правилам.

— Он уже понял, — досадливо отмахнулась она.

«Откуда он знает о той истории с музыкой Шуберта? — судорожно пыталась понять Аня смысл разговора. — Это не могло быть простым совпадением».

Она так стремительно выбежала в коридор, таща Толю за собой, что охранники не успели среагировать и потеряли Аню из виду. Она тоже не вспомнила о них. Не до того ей было.

Предложение Барсова поехать куда-нибудь она отвергла сразу. Зачем? Они же в гостинице!

Аня подошла к администратору, взяла ключи от номера. Ощущение, что она падает в какую-то бездонную пропасть, не покидало ее с той минуты, как она поняла: Виташ подготовился не на шутку, что-то замыслил, пытается заманить в ловушку, быть может, она уже в ней, не зря же он разузнал о ней так много, даже про «Аве Марию» знает. Эта музыка до сих пор вызывает у нее нервное напряжение. А что это означает? Что нужно выжимать из этой жизни все радости до последней капли! Кто знает, сколько еще осталось радоваться? Значит, надо спешить!

И Аня торопливо затащила Барсова в номер. Такой красавчик — и весь в ее руках! Можно умереть от зависти к самой себе!