Голос друга Памяти поэта Михаила Кульчицкого Давайте после драки Помашем кулаками: Не только пиво-раки Мы ели и лакали, Нет, назначались сроки, Готовились бои, Готовились в пророки Товарищи мои. Сейчас все это странно, Звучит все это глупо. В пяти соседних странах Зарыты наши трупы. И мрамор лейтенантов — Фанерный монумент — Венчанье тех талантов, Развязка тех легенд. За наши судьбы (личные), За нашу славу (общую), За ту строку отличную, Что мы искали ощупью, За то, что не испортили Ни песню мы, ни стих, Давайте выпьем, мертвые, Во здравие живых! Лошади в океане Лошади умеют плавать. Но — нехорошо. Недалеко. «Глория» по-русски значит «Слава», — Это вам запомнится легко. Шел корабль, своим названьем гордый, Океан старался превозмочь. В трюме, добрыми мотая мордами, Тыща лошадей топталась день и ночь. Тыща лошадей! Подков четыре тыщи! Счастья все ж они не принесли. Мина кораблю пробила днище Далеко-далёко от земли. Люди сели в лодки, в шлюпки влезли. Лошади поплыли просто так. Что ж им было делать, бедным, если Нету мест на лодках и плотах? Плыл по океану рыжий остров. В море в синем остров плыл гнедой. И сперва казалось — плавать просто, Океан казался им рекой. Но не видно у реки той края. На исходе лошадиных сил Вдруг заржали кони, возражая Тем, кто в океане их топил. Кони шли на дно и ржали, ржали, Все на дно покуда не пошли. Вот и все. А все-таки мне жаль их — Рыжих, не увидевших земли. Бухарест Капитан уехал за женой В тихий городок освобожденный, В маленький, запущенный, ржаной, В деревянный, а теперь сожженный. На прощанье допоздна сидели, Карточки глядели. Пели. Рассказывали сны. Раньше месяца на три недели Капитан вернулся — без жены. Пироги, что повара пекли — Выбросить велит он поскорее, И меняет мятые рубли На хрустящие, как сахар, леи. Белый снег валит над Бухарестом. Проститутки мерзнут по подъездам. Черноватых девушек расспрашивая, Ищет он, шатаясь день-деньской, Русую или хотя бы крашеную, Но глаза, чтоб серые, с тоской. Русая или, скорее, крашеная Понимает: служба будет страшная. Денег много и дают — вперед. Вздрагивая, девушка берет. На спине гостиничной кровати Голый, словно банщик, купидон. — Раздевайтесь. Глаз не закрывайте, — Говорит понуро капитан. — Так ложитесь. Руки — так сложите. Голову на руки положите. — Русский понимаешь? — Мало очень. — Очень мало — вот как говорят. Черные испуганные очи Из-под черной челки не глядят. — Мы сейчас обсудим все толково. Если не поймете — не беда. Ваше дело — не забыть два слова: Слово «нет» и слово «никогда». Что я ни спрошу у вас, в ответ Говорите: «никогда» и «нет». Белый снег всю ночь валом валит, Только на рассвете затихает. Слышно, как газеты выкликает Под окном горластый инвалид. Слишком любопытный половой, Приникая к шелке головой, Снова, Снова, Снова слышит ворох Всяких звуков, шарканье и шорох, Возгласы, названия газет И слова, не разберет которых — Слово «никогда» и слово «нет». «Пристальность пытливую не пряча…»
Пристальность пытливую не пряча, С диким любопытством посмотрел На меня угрюмый самострел. Посмотрел, словно решал задачу. Кто я — дознаватель, офицер? Что дознаю, как расследую? Допущу его ходить по свету я Или переправлю под прицел? Кто я — злейший враг иль первый друг Для него, преступника, отверженца? То ли девять грамм ему отвешено, То ли обойдется вдруг? Говорит какие-то слова И в глаза мне смотрит, Взгляд мой ловит, Смотрит так, что сердце ломит И кружится голова. Говорю какие-то слова И гляжу совсем не так, как следует. Ни к чему мне страшные права: Дознаваться или же расследовать. |
