...Он делает мне выговор за общение с Мелией?

Несмотря на ярость по отношению к Дарибедору, который хоть и не ведал о трудностях общения с Мелией, но говорил всё, что вздумается, юноша сохранял хладнокровие.

Дешёвые попытки старика спровоцировать его изрядно докучали ему. Но в таких делах он был довольно опытным. Вообще, его способность сохранять бесстрастное лицо и терпеть шутки большинства старших по званию сослуживцев помогла ему выглядеть старше, чем он есть на самом деле.

Если бы я знал, можно было бы обойтись без проблем? Или... У Дарибедора на меня зуб, несмотря ни на что?

— Выглядишь так, словно хочешь что-то сказать, — сказал Дарибедор, распрощавшись с улыбкой. Во тьме его рана на месте носа выглядела темнее дула пистолета.

Муору ответил: «Вряд ли... Просто я подумал. Вы ведь не предупреждали меня о том, что ночные прогулки могут плохо сказаться на моей работе».

— Разумеется. Я делаю это лишь при спаде в работе. Но, уважаемый заключённый, вы превзошли мои ожидания уже давно и показали себя молодцом. Да, значительно превысили поставленные нормы... — Пока он говорил, палец его оставался на спусковом крючке. — В любом случае, поддерживать умиротворение в сердце девочки не входит в наши полномочия.

Прогремел выстрел.

Все мышцы в теле Муору рефлекторно напряглись, и он неосознанно зажмурился.

Менее чем за секунду парень понял, что в него не попали. На его теле не было никаких дыр.

Он открыл глаза и увидел маленькое отверстие в земле у своих ног. От неё поднимался дым, подмешивающий в воздух запах пороха.

— Но не могли бы вы запомнить это для меня? — Дарибедор вновь улыбнулся, буквально перекосив лицо. — Ни к чему использовать девочку и пытаться убежать. Даже если используете её, пытаться что-то изменить будет бессмысленно... Нет, скажу доходчивее, я могу заполучить столько работников, сколько захочу. И вы далеко не первый копатель могил, которого похоронят в собственноручно вырытой яме.

Дарибедор выстрелил ещё раз, создав другую дыру в земле, на этот раз куда ближе к башмаками Муору. Затем старик с удовлетворённым видом направился обратно к поместью.

Муору остался стоять неподвижно, уставившись в два отверстия у своих ног, хотя разум его совершенно не заметил их.

...Умиротворение?

В его ушах звучали вовсе не огнестрельные выстрелы и даже не угрозы Дарибедора, а фраза, которой он описал Мелию.

Ещё долгое время Муору стоял в том месте, размышляя над смыслом сказанного стариком.

Чего я хочу?

И что мне следует для этого сделать?

Муору поймал себя на том, что задаёт себе снова и снова одни и те же вопросы. Выбирать-то было особо не из чего.

Я должен бежать.

Сколько раз он нашёптывал себе это с тех пор, как прибыл сюда? Эта фраза должна была служить движущей силой его мыслей, но сейчас она заполняла его разум, стирая нерешительность.

Точно, мне нужно валить отсюда.

Но разве не странно, что я вообще стал заключённым?

— Эй, скажи мне, Муору, какое преступление ты совершил? — спросила девочка, осторожно коснувшись кончиком пальца его ошейника.

Муору рефлекторно подался назад к дереву, немного заёрзав от её прикосновения. Он хотел, чтобы она простила ему его беспокойство, но в то же время прекрасно понимал, что ошейник соединён с кожей и снять его будет очень непросто. И даже если он доверял Мелии, если ошейник случайно сместится не туда — его жизнь оборвётся.

И впоследствии Муору с огромной неохотой говорил на эту тему, которую девочка всё пыталась поднять. Но девушка была настроена серьёзно. Нет, не совсем так. Хотя она позволила себе пошутить лишь единожды, теперь её глаза сияли ярче, чем когда-либо. Он чувствовал: Мелией двигало не простое любопытство. Она жаждала знать больше.

С большим трудом, словно его губы потяжелели на тонну, Муору сказал: «Убийство. Вот что». Ну, так думал весь мир и так было написано в постановлении суда.

Однажды утром старший лейтенант Геджер Рив был найден мёртвым в дальнем углу траншеи. Поскольку соседствующие страны не решались выводить войска из своих крепостей, а руководство не горело желанием прорываться через линию обороны врага, ситуация на поле боя большей частью была стабильной. Так что убийство старшего лейтенанта 16-ой пехотной части вызвало шумиху. Во время всей той неразберихи исчезновение любимой лопаты пехотинца второго класса посчитали сущим пустяком.

Потом, спустя где-то тридцать часов после обнаружения тела, поисковые собаки военной полиции обнаружили лопату в куче древесных отходов. И на ней была кровь старшего лейтенанта. К несчастью, у молодого, незанятого работой солдата не было приемлемого алиби, и через неделю трибунал посчитал Муору Рида преступником.

Нечего сказать, реально смышлёный хрен, раз взял мою лопату.

Парень, ставший заключённым 5722, засмеялся.

Не то чтобы не было достаточного мотива. Геджер Рив был тем ещё мусором.

Он носил на шее снятые с трупов сапфиры и позвякивающие золотые безделушки, вымазанные в грязи. И множество раз хвалился жуткими деталями о том, как ими разжился. Он был худшим пьяницей и часто избивал своих подчинённых, если у него вдруг портилось настроение. Он также любил играть, и если крупно проигрывался, краснел, как рак, и переворачивал стол. И хотя он командовал кротами, с лопатой в руке его никто никогда не видел. Ему больше нравилось с важным видом наблюдать за копающими из прохладной тени.

Когда старшего лейтенанта наконец похоронили, по всему лагерю наделали праздничных кострищ, и Муору со своими товарищами-кротами веселились всю ночь. Точно, это было именно когда труп Геджера Рива закопали где-то на отшибе поля боя.

Во время расследования и суда задержанный юноша не прекращал утверждать: «Я не делал этого, это ложное обвинение». Но чем я ещё мог заниматься? Они обвинили его в том, о чем он не знал практически ничего. И конечно, за неимением алиби или доказательства невиновности ему никто не поверил.

— Это неправда, — сказала Мелия. Её спокойный голос, как будто сотрясший кладбищенский воздух, вырвал Муору из его тёмных воспоминаний.

— Ты точно не делал этого, — продолжила она, смотря прямо на него. Глядя на нее, парень не заметил ни малейшей тени сомнения в сказанном... Он понял: она верит ему.

— Ахаа, — что-то похожее на зевок вырвалось из горла Муору. Юноша почувствовал, как его решимость начала слабеть.

Он напомнил себе о своих целях. Я должен бежать... Затем во второй раз... и в третий.

Оторвавшись от голубых глаз девочки, парень сказал: «Спасибо. Будь ты судьёй, меня бы точно признали невиновным». Затем он улыбнулся, пытаясь отогнать сомнения, сверлящие его изнутри.

Конечно, если бы его оправдали, то никогда бы не отправили на кладбище и он не встречался бы каждую ночь с Мелией.

— В самом деле, ты не тот, кому следует здесь быть, — бормотала Мелия с понурым лицом. Это казалось невообразимым, но она разделяла его чувства.

Муору, естественно, растерялся, не зная, как ему реагировать на её слова... как ему реагировать на выражение её лица.

Внезапно его губы задвигались словно автоматически:

— Эй, чисто гипотетически, но... — сказал он, не глядя на девочку. — Если я попытаюсь отсюда убежать... ты не могла бы...

Поняв, что собирается сболтнуть лишнего, парень спешно заткнулся. Не решаясь продолжить, он почувствовал на себе взгляд Мелии. И чтобы успокоить её, наконец сказал:

— Ты вольна делать что угодно, но... если я решусь бежать, ты не хотела бы убежать вместе со мной?

Мелия несколько раз моргнула, а потом опустила глаза к земле.