Сердце заколотилось так сильно, что могло разломать ему рёбра.

Если он так воспылал от прикосновения к металлу, интересно, что же с ним приключится от настоящего поцелуя.

Неловко теребя ремешок, юноша глянул вбок от себя и увидел, как Мелия смотрит на шлем в его руках. На ее лице проступила лёгкая досада.

Она не заметила, что он сделал.

— Мелия... — начал Муору, наклонившись так, чтобы скрыть покрасневшие щёки. — Как я и сказал раньше, я здесь из-за ложного обвинения. И сущая нелепица, что я стал заключённым. — Девочка молчаливо кивнула в знак согласия, и Муору продолжил: — Так что я отсюда убегу. Покину это место. И когда я закончу эту яму — настанет время прощаться.

Муору ждал всякого, но реакция Мелии почти превзошла его самые скверные ожидания.

— Точно... так лучше... для тебя.

На её лице выступило удивление... и печаль.

Грусть Мелии, вызванная его уходом, доставила ему садистское удовольствие. Но в то же время её реакция успокоила его.

Хотя ничто не умаляло того факта, что его воображение порой капризничало, на деле он попросту не мог вообразить её реакцию на такое признание. Как не мог представить, убежит ли она сейчас от него в слезах.

Но независимо от её реакции его цели не изменились.

Времени не было.

Нравилось ему это или нет, но он должен был это сделать.

В последний раз он выроет могилу в качестве заключённого.

Сейчас же парень желал лишь, чтобы план прошёл успешно и чтобы его не сломили последующие события.

— Удивительно, что вам удалось закончить такую большую яму всего за четыре дня.

Как ни крути, ни один нормальный человек не принял бы такую гигантскую яму за могилу. Результат его усилий, от которых у него опухли руки, походил на место раскопок древних руин.

Он уже считал выданную ему по прибытию серебристую лопату чем-то вроде компаньона. Конечно, пользовался он ей не так уж давно, но за это короткое время ни разу не посчитал её неудобной. Его предыдущее орудие труда изготовили из хороших материалов, но конкретно эта вышла куда легче. Если махать лопатой тысячу раз на дню, разница в весе может благоприятно сказаться на руках. И как бы жёстко он ни эксплуатировал свой инструмент, тот нисколько не затупился. Но, что важнее, лоток был широкий, что позволяло ему зачерпывать больше земли, чем раньше. Да и рукоять вышла затейливая, отчего снижалась нагрузка.

От мысли, что после этой ямы он потеряет компаньона, парень испытал тоску. Как бы она не стала преградой на его пути. Разумеется, его главная движущая сила не могла сравниться с какой-то привязанностью к лопате.

— Выражаю искреннюю благодарность за ваши усилия. Наверно, вы устали, прошу, идите отдохните, — с улыбкой сказал Дарибедор, но одна лишь улыбка точно не удовлетворила бы Муору.

Юноша начал было идти, но потом что-то вспомнил и остановился.

— А, я хотел бы спросить одну вещь, — сказал Муору, глядя через плечо на низкорослого старика. — Сегодня ночью мне можно не спать? Работа будет? — Под этим вопросом следовало понимать: «Сегодня ночью появится монстр?»

— Вероятно. Да, будет славно, если поработаете. — Морщинки вокруг рта Дарибедора углубились.

Парень слегка кивнул и удалился.

Теперь на откуп судьбе я оставлю ещё меньше.

И в то же время он установил точные временные рамки.

Муору помылся из резервуара и провёл оставшееся время до захода солнца на кладбище, под гигантским деревом.

Юноша пришёл к могиле Марии недалеко от дерева и положил перед камнем безымянный цветок. Всего лишь сорняк, сорванный им неподалёку, но всяко лучше, чем ничего.

Затем он воткнул лопату в землю и положил цветок.

Закончив с этим, Муору навалился спиной на ствол дерева и стал смотреть на вечернее солнце, заходящее, быть может, для него в последний раз.

Когда солнце спустились за далёкий, тёмный, густой лес, парню эта картина показалась грандиозной, тёплой и даже нежной.

В какой-то момент юноша прикорнул и увидел сон. В нём он припомнил крепкую, сильную спину отца. От этого возникло такое острое чувство одиночества, что ему захотелось видеть отца каждый день. Вплоть до сего момента Муору понятия не имел, насколько тот ему важен.

Затем пришла ночь.

Последняя ночь.

Ему не нужно было идти на поиски; Мелия пришла одновременно с заходом солнца.

Когда четыре ночи назад парень сказал ей, что они расстанутся, она выглядела несчастной. Даже её тёмная накидка будто приобрела ещё более тёмный оттенок.

И сейчас им двигало желание успокоить стоящую перед ним девочку, даже если придётся солгать. Но он не мог. Скажи юноша ей, что задумал сделать следом, и она, без всяких сомнений, будет против.

Лучше бы Мелии не встревать.

Он в самом деле был жестоким человеком. И хотя ситуацию с его ложным обвинением прояснили, в качестве наказания ему придётся мучиться от угрызений совести. Ведь он сделал ей больно.

Если я должен понести за это кару, то простого заключения в тюрьму не хватит. Я должен отправиться на плаху.

— Муору. — Девочка позвала его лишённым сил голосом.

Затем она смотрела какое-то время в землю, сжимая рукава и будто пытаясь что-то высказать. Юноша не осмелился взглянуть ей в лицо.

Даже тогда ему казалось это подлым.

— Здесь наши пути разойдутся, — спустя долгое молчание наконец сказала девочка.

— Точно.

— Если это конец... У меня есть всего одна просьба. — Мелия подняла голову. Глаза её были влажные, но взгляд выражал неподдельную силу. — Отвернись, — сказала она.

Он не ведал её намерений, но в итоге повернулся к ней спиной.

Только не это... чтобы ты ни делала, не бей меня ножом. В тот миг, когда у него крутились столь глупые мысли, парень почувствовал лёгкий удар, как будто ему в спину попал мяч.

— Мелия?

Он не мог поверить. Она зарыла своё прекрасное лицо в его ветхую спину.

Все его тело задеревенело; юноша услышал позади себя глубокий вздох.

— Ты пахнешь солнцем, — сказала она, но услышал он её не только лишь через воздух. Он также услышал её сквозь кожу. — Я так скучала по нему.

Парень почувствовал, как кровь в его венах закипает, но помимо всего прочего он ощущал тепло от носа и губ Мелии, коснувшихся его.

— Я провонял потом, — сказал он, не подумав, и смутился.

— Тише, — сказала девочка, как будто командовала недовольным ребёнком.

Ночью на кладбище было тихо. И пока они вдвоём тоже стояли молча, слышалось лишь тяжёлое девичье дыхание.

Тут Муору понял, что она незаметно положила ему на живот руку.

Хитрая. На автомате подумал Муору. Так я не смогу обнять тебя в ответ, не отбросив твою руку.

Стоя в таком положении, Мелия дышала как спящий ребёнок.

Стараясь не нарушить тишину, юноша повернулся кругом и отчаянно подавил желание обнять её. Оно растворялось со скоростью заходящего солнца и когда полностью исчезло, парень почувствовал у своего колотящегося сердца её тёплое дыхание.

Попробуй только сказать это снова, баклан, подумал парень, проклиная слова Ворона.

Девка пустая, словно у неё сердце скелета.

Он не знал, как долго Мелия прижимала к его спине лицо, но достаточно долго, чтобы на её пылающих щеках остались следы от складок на одежде.

— Спасибо, — невнятно сказала девочка, когда Муору развернулся к ней.

Сгорая от стыда, они не могли встретиться взглядом.

Но стыд был не единственной причиной, по которой юноша не мог заглянуть ей в глаза.

— Теперь ты отвернись, — сказал Муору.

Все ещё пылая румянцем, девушка кивнула и покорно выполнила его просьбу.

Парень потянулся к тёмному капюшону и опустил его. Волосы девочки показались драгоценностью, упрятанной в приоткрытом сундуке.

Он запустил пальцы в её волосы, отодвинув их от шеи. Они оба дрогнули, когда его пальцы коснулись кожи Мелии, и на мгновение юноша убрал руку. Но потом он сделал глубокий вдох, успокаивая себя.