Намного большего.

Больше, чем она, может быть, готова дать.

Я проталкиваюсь через толпу людей, направляясь к заднему крыльцу. Я не знаю, куда иду, что делаю, или что буду делать, когда туда попаду, но с тех пор, как все мои мысли сосредоточены на Виллоу, у меня есть чувство, что я мог бы преследовать ее, как убогий парень, и отпугнуть еще больше.

К счастью, Ари изолирует меня у задней двери и спасает от того, чтобы я не наделал глупостей. В его руке стаканчик, а рукава рубашки закатаны.

– Почему ты кажешься злым?

– Кажусь? – прикидываюсь тупым, мои мысли уносятся обратно в поле, к поцелую.

Боже, она вкусная. На самом деле, чертовски вкусная. И то, как она дрожала, когда я следовал своими руками по всему ее телу, запутывал свои пальцы в ее длинных каштановых волосах и пробегал ладонями вверх по бедрам вплоть до края ее платья. И то, как она испустила стон, когда разлетелась на части...думаю, что за все эти годы грязных мечтаний, мое воображение могло бы меня подвести, потому что тот поцелуй был лучше, чем мои самые смелые фантазии. Заявляю, – это самый лучший поцелуй, который  когда–либо был, а у меня было достаточно много поцелуев и еще чуть–чуть.

Чего я не понимал до сегодняшнего вечера, так это того, что существует другой уровень поцелуев, на который я даже никогда не попадал. Хороший поцелуй, плохой поцелуй, и идеальный поцелуй.

Да, знаю, что говорю, как чертов придурок, но я слишком далеко зашел, чтобы мне было плевать.

Ари щурится на меня сквозь очки.

– Есть ли у этого что–нибудь общее с тем, что Виллоу выбежала из дома, словно была в огне?

Моя челюсть сжимается, когда жалит уязвленное эго.

– Может быть.

– Ты этого не сделал... – он сужает глаза. – Ты, бля, поцеловал ее, не так ли?

– Ну и что с того, что я это сделал? – отвечаю оборонительно, не в восторге от того, насколько разозленным он выглядит.

– Бля, я думал, ты не собираешься снова влезать в это дерьмо. Последний раз, между вами все было так неловко, и это все усложнило.

– Я не пытался снова влезать в это дерьмо. Я сделал это снова, –  бессмысленно заявляю я. – И то, что мы с Виллоу целовались, не имеет ничего общего с тобой или Луной, или Винтер. Это между мной и ей.

Он закатывает глаза.

– Ты – идиот, если  веришь в это, потому что, в конце концов, Винтер и Луна будут на стороне Виллоу, а это значит, что и Грей тоже. Это оставляет меня на твоей стороне, что просто чертовски отстойно.

– Никто не делится ни с кем на стороны, – заверяю его. – Я это исправлю.

– Пожалуйста, сделай это, – говорит он, затем делает большой глоток своего напитка. – Я не хочу, чтобы все передрались.

Я качаю головой, раздраженный тем, что он сделал наш с Виллоу поцелуй вопросом компании.

– Я собираюсь в свою комнату. Ты можешь переночевать в одной из гостевых спален, если нужно.

Я не дожидаюсь его ответа, захожу в свой дом. Я планирую уйти в свою комнату, чтобы снять некоторое сексуальное напряжение, бурлящее внутри меня, но в итоге проигрываю в игре на четвертой части моего пути. К тому времени, когда я наконец–то притаскиваю свою пьяную задницу наверх, Виллоу занимает все мои мысли, и я так возбужден, что едва могу ясно мыслить.

Я борюсь с тем, чтобы достать свой телефон из кармана, пока ковыляю в свою спальню. Я не утруждаюсь тем, чтобы включить свет (я, вероятно, не смог бы найти выключатель, если бы попробовал) и плюхаюсь на кровать. Мне требуется несколько попыток, прежде чем получается открыть новое сообщение. После того, как мысленно хлопаю себя по спине за то, что такой удивительный, я раздумываю над тем, что хочу напечатать. Хотя, чем дольше я об этом думаю, тем больше понимаю, что мышление переоценено. Поэтому я печатаю первое, что всплывает в моей голове. Затем я перекатываюсь на спину и закрываю глаза, уплывая в свои фантазии.

Виллоу

На следующее утро я просыпаюсь от солнечного света, пробивающегося сквозь окна спальни Винтер, и от будильника на моем телефоне, визжащего, как дикий баньши.

– Ах, – я вытягиваюсь и прихлопываю его с незначительной силой, вынуждая упасть на пол. По крайней мере, тупой будильник отключается.

 Дергаю одеяло на голову и балансирую туда–сюда между сном и бодрствованием. Я никогда не была жаворонком, даже после нескольких лет работы в утреннюю смену в кафе. Также ситуации не помогает и мое похмелье. Мне бы следовало просто пойти спать, на этот раз отдохнуть целую ночь. Но мне нужно добраться домой, принять душ, проверить вещи, а затем одеться на работу.

Я съеживаюсь от напоминаний о работе и ультиматума, который Вэн мне выдвинул. Сейчас, когда у меня был день, чтобы подумать об этом, я знаю, что не смогу пройти через танцы на сцене, что означает – я ищу другую работу. Может быть, даже две или три.

Кривясь, я вырываю себя из сонного состояния, перегибаюсь через край кровати и подбираю телефон с деревянного пола. Я быстро его изучаю, чтобы убедиться, что он не сломан. Крышка отскочила, но кроме этого, он, кажется, в порядке. Слава Богу. Последнее, что мне нужно –  платить за новый телефон.

Хотя, мое облегчение проходит быстро, когда я замечаю, что у меня есть пропущенное сообщение.

От Бека.

Изображения прошлой ночи подкрдываются обратно ко мне: звезды... головокружение... хихиканье...

Какого черта я делала прошлой ночью?

Моя озадаченность только увеличивается, когда я вслух читаю его сообщение, изо всех сил, пытаясь перевести следующий шаткий текст:

«Привееееет, ну ввот, я лежжу здесь, в постелли, после того, как слишшком много игррал с выпивкой. Серьезно, я пьяныый в ззадницу...»

 А? Так вот почему почти каждая буква почти во всех словах дублируется.

«Но, во всяком случае, я собираюсь перейти прямо к делу. Я имел в виду то, что сказал в поле, Виллс. Ты мне всегда нравилась. Серьезно, ты самая красивая, решительная, умная, удивительная девушка, которую я когда–либо встречал. И тот поцелуй... Я знаю, что ты, вероятно, захочешь, чтобы я сказал, что сожалею об этом, но я не могу. Я не могу лгать и говорить, что никогда бы не хотел пережить самый удивительный поцелуй, который когда–либо был у меня. Он был таким чертовски жарким. Я не могу перестать думать об этом»

«И прикасаясь к твоей попке... Боже, у тебя чертовски прекрасная попка. И я просто хотел, чтобы ты об этом знала. Все это... чтобы узнала, как много ты для меня значишь –  всегда значила. С того дня, как мы с Тео приехали забрать тебя, а ты стояла на другой стороне улицы. Я так волновался и просто хотел обнять тебя... Но ты еще до этого мне нравилась. Еще тогда, когда я подарил тебе тот снежный шар... Боже, ты стала такой красивой после лета, и меня сводило с ума, что я был не единственным, кто это заметил. Я просто хочу, чтобы ты могла сама увидеть себя такой, какой вижу тебя я...»

«Я знаю, ты думаешь, что похожа на свою мать, но ты ее противоположность. Ты милая и добрая, и заботливая, и ставишь интересы всех остальных людей выше собственных. И ты так много работаешь ради всего. Ты настолько совершенна... Но, в любом случае, я сейчас собираюсь пойти спать, потому что очень пьян и больше не вижу клавиатуру. Будем надеяться, что ты сможешь прочитать это сообщение и не взбесишься, когда  это сделаешь.

Мое сердце безумно колотится в груди, когда куски прошлой ночи связываются и соединяются.

Я плюхаюсь на кровать и смотрю в потолок.

– Черт. Это плохо. Хуже, чем в прошлый раз. Я даже не просто поцеловала его, я ...

– Поцеловала кого!

Звук голоса Луны потрясает меня, и я чуть не падаю с кровати, когда моя голова быстро поворачивается в сторону дверного проема.